Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно - Карстен Дюсс

рядом с собой – Курта.

– Что этот олух делает в моем подвале?

Мой подвал! Приятно было наблюдать воочию, как Борис теперь идентифицирует себя со своей жизненной ситуацией.

Курт тоже не обрадовался тому, что увидел. Несколько часов назад он еще рассчитывал стать свидетелем смерти Бориса, чтобы после этого начать новую жизнь. И торчать здесь в подвале, закованным цепью, рядом с Борисом совершенно не соответствовало его ожиданиям.

Он тоже выплюнул носок и взревел:

– Ты обещал мне, что эта свинья умрет! Это засранец не имеет права на жизнь!

В подобной ситуации менее эмоциональные люди, вероятно, для начала пожаловались бы на то, что они скованы. Но только не Курт. Видимо, он счел это обстоятельство мелким недоразумением, которое сейчас прояснится.

Я мог разъяснить несоответствие между ожиданиями Курта и реальностью и начал с нескольких вступительных слов:

– Господа уже ведь знакомы друг с другом. Так что мы можем обойтись без взаимных представлений.

– Да что тут… – завелся было Борис, но Саша прервал его мотивирующим подзатыльником:

– Заткнись. И слушай.

– На этой неделе у всех нас имелись некоторые проблемы друг с другом. Курт непременно хотел, чтобы мы отпилили Борису голову, иначе он собирался донести на нас в полицию. Но мы с Сашей больше не хотим убивать. И быть обнаруженными полицией мы тоже не хотим. А как только Борис оказался бы на свободе, наша жизнь по-любому бы закончилась… Понимаете, в чем проблема?

Ни Борис, ни Курт не ответили на мой риторический вопрос.

Слово взял Саша:

– Но в некотором смысле именно Курт своим поведением обратил наше внимание на то, что в долгосрочной перспективе наш план с Борисом неудачен. Ни внутри подвала, ни снаружи.

Прежде чем кто-то из двух упомянутых лиц смог высказать свое мнение по этому поводу, я указал на моральную дилемму, перед которой мы оказались:

– Мы обещали самим себе и Борису не убивать его. Но кроме того, я также обещал Курту, что он может быть свидетелем того, как Борис умрет. И вдобавок мы с Сашей обещали друг другу, что никого больше не убьем. Я знаю, чтó вы теперь скажете: «Мы все взрослые люди. Мы все обладаем свободой переосмысливать свои желания…» И вы будете удивлены: мы с Сашей именно этим и занялись. Мы добросовестно поразмышляли над тем, чтобы просто пристрелить вас, двух законченных идиотов, да и все. Но потом мы решили не делать этого. Мы не хотим больше убивать. Но мы и не хотим препятствовать исполнению ваших желаний и наших обещаний.

Ни Курт, ни Борис не пришли самостоятельно к столь очевидному решению.

– Поэтому сейчас произойдет следующее…

Саша достал два мясницких ножа и положил их на маленький приставной столик. И Курт, и Борис отпрянули.

– Без паники, – успокоил их я. – Будут ли эти ножи участвовать в решении проблемы, зависит исключительно от вашей воли. Каждый из вас скован железной цепью. Железная цепь проходит через крюк за спиной у каждого к крюку за спиной другого. И там она закреплена замком. В каждом замке торчит ключ. Таким образом, каждый из вас может в любую секунду освободить другого. Но вот незадача: в этот момент сам освободитель остается закованным. Так что освобожденный сможет делать с ним все, что захочет. Например, использовать этот красивый нож.

Саша продолжил:

– Вы, конечно, можете одновременно освободить друг друга и посмотреть, что из этого получится. Возможно, вам удастся стать партнерами и выбраться из подвала. Или вы поубиваете друг друга, глядя друг другу в глаза.

– Или вообще ничего не станете делать. Тогда каждый из вас умертвит другого путем бездействия. Все будет, как вы захотите. Вы уже взрослые. Мы с Сашей в любом случае сейчас уйдем отсюда, захлопнем за собой дверь и замуруем вход.

– Но вы ведь не можете… – крикнул в этот момент Борис.

– А как же нам… – перебил его Курт.

– Видишь? – сказал я Саше. – Они еще и трех минут не провели вместе, а уже стали «мы».

– Меня будут искать, – разгорячился Курт.

– Меня тоже, – присоединился Борис. Вполне осознавая, что его за шесть месяцев никто не хватился. Так же как и Драгана. В этом смысле относительно Бориса объективно не было никакой разницы, жив он или мертв.

Но все-таки на всякий случай для исчезновения Бориса и Курта были припасены несколько иные обоснования, чем тогда для Драгана.

– Никто не будет вас искать. Ты, Курт, покончил с собой. Ты, Борис, слинял вместе с золотым младенцем.

– Я? Покончил с собой? – Курт явно не догонял.

– Слинял вместе… с чем? – Борис тоже напрягся.

Я ответил сначала Борису:

– Год назад Хольгерсоны спрятали у тебя украденную статую золотого младенца. И сейчас ты вышел с ним на «золотую пенсию». И пребываешь где-то на южных морях. Всё, мосты сожжены. Всем «большой привет!» после долгой, насыщенной профессиональной жизни. Все будут тебе завидовать. Никто не будет тебя искать.

– Да кто же в это поверит?

– Вальтер уже верит. И он убедит в этом остатки драгановского клана без всякого нашего участия. Твои люди, Борис, тоже поверят. Если они больше ничего о тебе не услышат долгое время, это будет лучшим доказательством того, что молва не врет. А полиция придерживается фактов. Ты исчез. Младенец тоже.

– А как быть с Хольгерсонами? – Борис, кажется, решил найти противоречие в моей логике.

– Поскольку Хольгерсоны как раз знают, что у тебя никогда не было их статуи, они, вероятно, обрадуются такому неожиданному подарку – абсолютно ложному следу и будут молчать в тряпочку, – просветил я его.

Курт тоже захотел поучаствовать в дискуссии:

– Но если Хольгерсоны выяснят, что ты отрезал ухо их человеку, они будут преследовать тебя.

– Для человека, который в прощальном письме перед своим самоубийством утверждает в точности противоположное, ты изрядно дерзок, Курти-Полминуты, – возразил я.

– Почему я должен был кончать с собой?

– В своем прощальном письме ты описываешь, как по поручению Бориса убил двух Хольгерсонов. Ты знаком с Борисом уже двадцать лет. Сначала как клиент борделя, а теперь и как арендатор. У тебя ужасающие долги по аренде. И Борис простил их тебе за то, что ты умертвил двух Хольгерсонов и замаскировал убийство под дорожно-транспортное происшествие. Подставив одного из твоих водителей. К сожалению, не сработало.

– Какой в этом смысл?

– Ты меня спрашиваешь? Согласно твоему прощальному письму это была идея Бориса. Может, эти двое расстроили его планы бегства с золотым младенцем. Но убийство Хольгерсонов было тебе очень даже на руку. У Хольгерсонов, после смерти их дилеров в результате несчастного случая с участием одного из твоих фургонов, был бы мотив для поджога, который ты совершил сам. А это было в твоих интересах. Чтобы получить страховую выплату. К сожалению, полиция тебе не поверила.

– Что за дурацкая идея, – бросил Борис.

– Называется «хитрый обходной путь». Изобретение Курта, – просветил его Саша.

– Как бы там ни было, – продолжил я, – долги, убийство, поджог. И ничего из этого не удалось. Даже более хитрые люди кончают с