Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть - Тилли Коул

и положила ладонь на лоб дочери. — Что с ней? Что случилось?

Я покачал головой:

— Не знаю. Она просто обмякла и потеряла сознание. Я позвонил… вызвал «Скорую».

С улицы долетел звук подъезжающей машины. Миссис Личфилд выбежала из дома. Я проводил ее взглядом, чувствуя, как застывает все внутри, и рассеянно провел ладонью по волосам. Что делать? Что делать?

Что-то холодное коснулось моего запястья.

Я посмотрел на Поппи — она задыхалась. У меня как будто заледенело лицо.

— Все будет хорошо, Поппимин. Обещаю. — Я наклонился к ней, взял ее руку и поцеловал.

Хватая ртом воздух, она все же дотянулась до моего лица и чуть слышно пробормотала:

— Домой… еще рано…

Я кивнул и, сжав ее руку, снова поцеловал.

По коридору уже бежали врачи «Скорой». Я поднялся и отступил в сторону, чтобы они могли подойти к дивану, но Поппи вцепилась в мою руку. Из ее глаз снова выкатились слезы.

— Я здесь, малышка. — Мой голос сорвался на шепот. — Я не оставлю тебя.

Она с благодарностью посмотрела на меня. За спиной кто-то всхлипнул. Я повернулся. В сторонке, обнявшись и плача, стояли Саванна и Айда. Миссис Личфилд тоже подошла к дивану и поцеловала Поппи в щеку.

— Все будет хорошо, доченька, — прошептала она, но посмотрела на меня, и я понял, что ей самой плохо в это верится.

Миссис Личфилд тоже думала, что время истекло.

Один из врачей надел на лицо Поппи кислородную маску и перенес с дивана на носилки. Она не отпускала мою руку и не сводила с меня глаз, из последних сил борясь со слабостью.

Миссис Личфилд догнала нас уже на улице, но, увидев, что Поппи держит меня за руку, шепнула:

— Поезжай с ней, Руне. Я приеду с девочками.

Я видел, как ей тяжело и как хочется быть с дочерью.

— Отправляйся с Поппи и Руне, а Саванну и Айду предоставь мне. Мы подъедем чуть позже, — сказала моя мама.

Я уже забрался в машину, и миссис Личфилд последовала за мной.

По пути в больницу глаза Поппи все же закрылись, но мою руку она так и не выпустила. А когда миссис Личфилд не выдержала и разрыдалась, я взял за руку и ее.

* * *

Я проводил Поппи до самой онкологической палаты. Сердце колотилось так быстро, что все — доктора и медсестры — смешались в одно размытое пятно.

К горлу подступил комок. Внутри разрасталось оцепенение. Поппи проходила процедуры — у нее брали кровь, ей измеряли температуру, снимали какие-то показатели. Моя девочка держалась. Дыхание сбилось, и грудь трепетала в каком-то рваном ритме, но она сохраняла спокойствие. Сопротивляясь слабости, Поппи старалась не закрывать глаза, цеплялась взглядом за меня и в самые трудные моменты, почти соскальзывая в бесчувственность, шептала мое имя.

Я тоже держался — ради нее. Не мог позволить, чтобы она видела, как я сдамся.

Для нее было важно, чтобы я оставался сильным.

Рядом со мной, держа за руку, сидела миссис Личфилд. Позднее прибежал мистер Личфилд — с кейсом в руке и сбившемся галстуке.

— Айви, — выдохнул он, — что случилось?

Миссис Личфилд смахнула со щек слезы и взяла мужа за руку.

— Упала в обморок по дороге из школы. Хорошо, что Руне был рядом. Доктора говорят, дело в какой-то инфекции. Иммунная система ослабла, и она уже не в состоянии сопротивляться.

Мистер Личфилд посмотрел на меня, а миссис Личфилд добавила:

— Руне принес ее домой. На руках. И вызвал «Скорую». Он спас ее, Джеймс. Руне спас нашу девочку.

От слов миссис Личфилд у меня защипало в глазах. Мистер Личфилд кивнул, вероятно, в знак благодарности, и поспешил к дочери. Но не успел он коснуться ее руки, как доктора заставили его отойти.

К нам врач вышел минут через пять.

— Мистер и миссис Личфилд, — произнес он с непроницаемым лицом. — Организм Поппи пытается бороться с инфекцией. Как вы понимаете, ее иммунитет в значительной степени ослаблен.

— Это все? — спросила миссис Личфилд сдавленным голосом.

Значение сказанного доктором дошло до меня не сразу. Я отвернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд.

Врачи отошли от кровати, и я увидел Поппи — с кислородной маской на лице и трубками капельниц в обеих руках. Но ее глаза, чудесные зеленые глаза, смотрели на меня.

— Мы сделаем все, что можем, — добавил доктор.

Слушая его, я понял, что Поппи введут в состояние искусственной, медикаментозной комы, чтобы помочь ей бороться с инфекцией. Понял, что перед этим нам будет позволено посетить ее. Дальше я не слушал — ноги уже несли меня к ней. Она протянула руку — звала меня.

Взяв ее за руку, я увидел, что Поппи ищет меня глазами. Найдя, она едва заметно качнула головой. Я на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, не смог удержать выкатившуюся слезинку. Поппи прохрипела под маской что-то неразборчивое, но я знал, что она хочет сказать. Это еще не прощание. Она не покидает меня. Я видел обещание в ее глазах.

— Руне, сынок, — сказал мистер Личфилд. — Позволь нам побыть с Поппи, поговорить немного.

Я кивнул и отступил в сторонку, но Поппи опять издала какой-то звук и качнула головой. Ее пальцы снова сжали мою руку. Она не отпускала меня, не хотела, чтобы я уходил.

Наклонившись, я поцеловал ее в лоб. Вдохнул ее сладкий запах. Ощутил на губах ее тепло.

— Я не ухожу, Поппимин. Буду здесь, обещаю.

Мистер и миссис Личфилд заняли мое место. Они говорили ей что-то, целовали, пожимали руку.

Поппи проводила меня глазами.

Палата была небольшая. Я отошел на пару шагов и прислонился к стене, сжимая кулаки, стараясь держаться и повторяя себе, что нужно быть сильным — ради нее. Она терпеть не могла слезы. Не хотела обременять семью еще и этим.

Нет, сломленным она меня не увидит.

Миссис Личфилд вышла в коридор и быстро вернулась с девочками, Айдой и Саванной. В глазах Поппи проступила боль, и мне пришлось отвернуться. Она обожала сестер и не хотела, чтобы они видели ее в таком состоянии.

— Поппи, — вскрикнула Айда, бросаясь к кровати. Поппи протянула младшей сестре слабую руку. Айда поцеловала ее в щеку и отступила в объятия матери. Потом подошла Саванна. Увидев старшую сестру, своего кумира, в таком состоянии, девочка разрыдалась и прошептала:

— Я люблю тебя, Попс. Пожалуйста… пожалуйста, не уходи…

Поппи покачала головой, а потом посмотрела в мою сторону и попыталась поднять руку. Я подошел. Каждый шаг казался едва ли не милей. В моей душе бушевала темная буря, но она утихла,