Запах медовых трав - Буй Хиен

тебя не признает, ты там со стыда сгоришь. Я ей, понятно, ответил: Чаунг не такой парень, мы с ним как родные братья. А женушка говорит: ведь уже десять лет с хвостиком минуло, тебя наверняка давно уже забыли. Я ответил ей, что посмотрим, чья возьмет. И поехал.

Фу, как нескладно выражается этот тип, какую околесицу он несет… Чаунгу стало не по себе от того, что старый друг сидит в его доме. Он почувствовал себя как человек, которому вдруг приходится ни за что ни про что терпеть неудобства. Чаунг многозначительно взглянул на часы, желая, чтобы гость это заметил. В ту же минуту у ворот послышался автомобильный гудок. Ворота распахнулись, и вскоре в комнату вошел шофер:

— Прошу вас, машина подана.

Чаунг нерешительно посмотрел на старого друга, улыбнулся краешком губ:

— Прошу извинить. Такое дело… У меня совещание.

Помолчав, Чаунг произнес, запинаясь, с вымученной улыбкой:

— А как насчет ночлега? Ночуешь здесь? Да?

Хоай так и прыснул:

— Какой может быть разговор? Неужели я от тебя пойду куда-то искать ночлег? У тебя, я понимаю, дела…

— Да, дела.

— Это я знал наперед. Такая уж у вашего брата доля.

Ван уже давно прислушивалась к разговору. Когда же раздался сигнал автомобиля, она вошла в комнату.

— Поедем, дорогая, — обернулся к ней Чаунг. — Да, познакомься с моим… — он замялся, — другом. А это Ван — моя жена.

Хоай посмотрел на Ван. При виде этой изящной женщины в красивом наряде он оробел, но через минуту робость исчезла.

— Подумать только, — сказал он, весь сияя, — а я и не знал. Мне-то казалось, что он так и останется холостяком.

Ван успела заметить прозрачность этих чуть раскосых глаз под черными, как бы подведенными углем бровями, и в ее взгляде на мгновение мелькнула растерянность, не отрывая глаз от подола своего платья, она улыбнулась:

— Вы к нам погостить? Простите, я была занята и не смогла сразу выйти к вам поздороваться.

Хоай покачал головой и замахал руками:

— Бросьте, какие могут быть со мной церемонии. Я ведь здесь свой человек. Спросите-ка старину Чаунга. Нас, как говорится, одна вша ела.

Хоай повернулся к Чаунгу:

— А теперь старина Чаунг взлетел, высоко взлетел.

Чаунг не отвечал. Он наклонился к плетеной клетке на полу. Пара голубей била крыльями в своей тесной тюрьме. Чаунг взял клетку и, подойдя к двери, крикнул:

— Ут, где вы? Будьте добры, отнесите-ка это на кухню.

Ван стало вдруг как-то не по себе от бестактности мужа. Неужели он не понимает, что делает, или, может, он ценит дружбу дешевле, чем пол, выложенный цветной кафельной плиткой? Холодное высокомерие в первые минуты встречи, а потом вежливая сдержанность — все это давало пищу для размышлений. Видно, не спокойно на душе у Чаунга. И чтобы Хоай не обратил внимания на странности мужа, она налила полную чашечку чая и придвинула ее Хоаю:

— Пейте, пожалуйста.

А тот так и сиял, радуясь встрече со старым другом, которого не видел многие годы, но твердую веру в которого сохранил.

— Скажи только, чтоб не оставляла клетку на сквозняке. Ночи теперь холодные, пропадет птица, — проговорил он, покосившись на Чаунга.

Опять вошел шофер, чтобы поторопить своего начальника.

— Ну ладно, ты… отдыхай, друг… А у меня срочное дело, — сказал Чаунг. — Очень жаль… конечно. Ут, пожалуйста, приготовьте постель для Хоая. Ван, едем, дорогая, уже опаздываем. Ну извини, Хоай, будь как дома.

Ван вдруг села напротив Хоая и, обернувшись к мужу, сказала:

— Я останусь. Поезжай один, дорогой.

— С какой это стати? — удивился Чаунг.

— Мне не хочется сидеть одной на концерте.

В голосе Ван слышались едва заметные сердитые нотки. Но Чаунг не обратил на это внимания, он быстро зашагал к машине. Затарахтел мотор, крякнул гудок, автомобильные шины зашуршали по дорожке. Ван придвинула чашечку с чаем Хоаю.

— Вы… вы пейте, пожалуйста, — сказала она, тихо улыбнувшись. — Муж так занят, в глазах темно. Все спешит, все торопится.

— Я и сам вижу. Сейчас без дела никто не сидит. А уж Чаунга-то я знаю хорошо. В работе он зверь, с головой уходит в дела, о себе и думать забывает, — проговорил Хоай, прихлебывая чай.

Услышав эту искреннюю похвалу мужу, Ван почему-то смутилась и, чтобы переменить тему, спросила:

— Вы с поезда, наверное, устали. А поужинать успели?

Как бы что-то вспомнив, Хоай задумался, а потом, широко улыбнувшись, ответил:

— Нет, не успел.

Ван положила перед ним кипу журналов, а сама побежала переодеться. Бросив нарядное платье на кровать, она принялась хлопотать на кухне. Ей не хотелось просить Ут о помощи, и она со всем усердием занялась ужином для Хоая. Сама не сознавая того, Ван хотела загладить вину за холодный прием, который Чаунг оказал старому другу.

* * *

Часам к восьми ужин был готов. Ничего особенного в доме не нашлось, но Ван постаралась сварить суп повкуснее и успела съездить на велосипеде на соседнюю улицу и кое-что прикупить. Когда она внесла поднос с едой, Хоай даже вздрогнул:

— Ой, зачем такая роскошь! Если так тратиться, никаких денег не напасешься. Я понимаю, Чаунг занимает видное положение, но в Ханое деньги так и текут: то одно, то другое. Без экономии нельзя.

Ван стало неловко, щеки у нее раскраснелись отчасти потому, что она хлопотала у очага, а отчасти от этих слов, сказанных от души.

— Ничего, — проговорила она, — в кои-то веки вы к нам заехали. Ну, а экономить, конечно, нужно круглый год.

— Если вы меня будете так угощать, то я к вам больше и показаться не посмею. Однако, коль еда на подносе, надо есть.

Хоай придвинул к себе поднос:

— Вы-то, наверное, не знаете, а ведь мы раньше с вашим Чаунгом были неразлучными друзьями. Потом прошло десять лет, пути разошлись: я там, он здесь. Я все разыскивал Чаунга.

Ван, видя, что Хоай за разговорами забыл о еде, напомнила:

— Кушайте, а то остынет.

Хоай взял чашку горячего риса, поел с аппетитом и поставил чашку на поднос:

— Случилось это году в сорок девятом или пятидесятом. Старину Чаунга перевели с повышением, он уехал, а я так и живу в своих родных краях. Образования-то у меня нет, потому я как был «низовым», так и остался. А Чаунг — голова. Я и тогда ему говорил: здесь ты точно рыба на мелководье, с твоими способностями тебе нужно дело покрупнее. Жизнь показала, что и я в людях кое-что смыслю. Давно я хотел разузнать, как сложилась жизнь моего друга. Наконец в прошлом году встретился мне один наш общий