Комната с заколоченными ставнями - Говард Лавкрафт

Поблагодарив его за совет, я попрощался и повесил трубку.

С соседями все обстояло не так уж просто. К ним нужно было найти особый подход. Я уже отмечал, что усадьба Гаррисона стояла на отшибе; ближайший дом находился в сотне метров отсюда и первое время казался мне вообще необитаемым. Однако на сей раз, выглянув из окна, я заметил на его крыльце человека, который грелся на солнышке, сидя в кресле-качалке.

Так и не придумав никакого подходящего повода для знакомства, я решил вести разговор напрямик. Выйдя из дома, я быстрым шагом пересек лужайку, разделявшую две усадьбы. Человек в качалке оказался глубоким старцем.

— Доброе утро, сэр, — приветствовал я его. — Не могли бы вы помочь мне в одном вопросе?

— А кто вы, собственно, такой? — прозвучало в ответ.

Я представился, объяснив, что являюсь наследником мистера Гаррисона.

Мой собеседник тотчас оживился.

— Дункан, говорите? Старик ни разу вас не поминал. Да и, сказать по правде, беседовал-то я с ним всего раз десять за эти годы. Чем могу быть полезен?

— Я бы хотел найти женщину, которая при нем занималась уборкой в доме.

Он быстро взглянул на меня из-под прищуренных век.

— Молодой человек, я и сам был бы не прочь взглянуть на нее поближе — из чистого любопытства. Она не появляется нигде, кроме дома вашего деда.

— Вы видели, когда она приходит?

— Нет. Видел ее только в окнах, по ночам.

— А когда она покидает дом?

— Не знаю. Я не видел ее ни входящей, ни выходящей. Вообще не видел ее при свете дня. Может, она живет где-то внутри — откуда мне знать?

Его слова меня порядком озадачили. Сперва я подумал было, что старик намеренно вводит меня в заблуждение, но вскоре отбросил эту мысль, убедившись в его искренности.

— Это еще не все, Дункан. Вы видели голубой свет?

— Не видел.

— А слышали что-нибудь странное?

Я замешкался с ответом.

— Значит, слышали, — ухмыльнулся старик. — Ну-ну. Старый Гаррисон любил заниматься этакими вещами. Не удивлюсь, если он и сейчас занимается ими.

— Мой двоюродный дед скончался еще в марте, — напомнил я.

— А чем вы мне это докажете? — спросил он. — Нет, конечно, я видел, как из дома вытащили гроб и отнесли его на кладбище, — но это все, что мне известно. Я не знаю, кто или что находилось в гробу.

Старик продолжал разглагольствовать в том же духе, но, кроме своих догадок и подозрений, не смог сообщить ничего конкретного. Многое из сказанного я уже слышал раньше: о нелюдимости моего деда, о его занятиях «дьявольскими штучками» и о том, что мертвый Урия Гаррисон гораздо лучше живого — «если только он и вправду мертв». Старик назвал усадьбу деда «дурным местом» и в заключение признал, что, если ее хозяина оставляли в покое, тот не причинял никакого вреда соседям. А беспокоить его опасались с тех пор, как старая миссис Бартон однажды вздумала пойти к нему в дом и выбранить его за то, что он тайком от людей держит у себя какую-то женщину. На следующее утро миссис Бартон была найдена мертвой в своей спальне — «разрыв сердца от испуга», как объяснил ее смерть мой собеседник.

На примере этого разговора я убедился, что обращаться за информацией к соседям не имело смысла. Оставался еще один источник — личная библиотека моего покойного деда, где я обнаружил весьма солидную подборку книг, древних и современных, так или иначе связанных с черной магией и колдовством. Там были старинные издания Олауса Магнуса, Евнапия, де Рохаса, а также «Молот ведьм» и множество иных сочинений, названия которых мне ровным счетом ничего не говорили: «О природе демонов» Анания, «О ламии» де Виньята, «Бегство от Сатаны» Стампы и многие другие.

О том, что мой дед внимательно прочел все эти книги, свидетельствовали бесчисленные пометки и замечания, сделанные его рукой на полях. Я с трудом разбирал старинный шрифт, но главное было ясно: Урия Гаррисон интересовался не просто демонологией и колдовством в их распространенном понимании, но в первую очередь всем, что было связано с суккубами,[47] а также с переходом некоей «сущности» из одного состояния в другое — перевоплощениями, двойниками и тому подобными вещами. Немало пометок было сделано напротив магических формул и заклинаний, имевших своей целью причинение смерти кому-либо в отместку за нанесенную обиду.

Перелистывая страницу за страницей, я постепенно перестал обращать внимание на сам текст, сосредоточившись на замечаниях и сносках, в которых из книги в книгу повторялась одна и та же тема — о «сущности», «душе» или «жизненной силе», как это по-разному именовалось, о возможности обретения новой телесной оболочки путем изгнания оттуда прежней «души» и вселения на ее место иной, чужеродной «сущности». Нельзя сказать, чтобы я был очень удивлен, разбирая дедовские каракули, — в конце концов, мало ли какой еще вздор может прийти в голову престарелому одинокому человеку, находящемуся на самом пороге смерти.

Я все еще возился с книгами, когда раздался телефонный звонок. Это была Рода, и звонила она из Бостона.

— Бостон! — Я был в недоумении. — Не очень-то далеко ты успела отъехать к этому времени.

— Я задержалась здесь, чтобы посмотреть в библиотечных архивах некоторые редкие книги. Это касается твоего покойного родственника.

— А книги, наверное, о колдовстве, — догадался я.

— Да. Адам, я думаю, тебе лучше будет уехать из этого дома.

— И ни за что ни про что отказаться от целого состояния? Благодарю покорно.

— Не будь таким упрямым. Я тут провела небольшое исследование и кое-что выяснила. Только не перебивай, послушай меня серьезно. Твой дед неспроста выдвинул такое условие — ты был нужен ему для какой-то вполне определенной цели. Добра из этого не выйдет, вот увидишь. Как ты там вообще?

— Я в полном порядке.

— Ничего такого не случалось? Ты понимаешь, о чем я говорю.

Я в подробностях описал все события этого дня. Она слушала меня молча, а когда я закончил, снова взялась за свое.

— Ты должен немедленно уехать оттуда, Адам.

По мере того как она говорила, во мне нарастало раздражение. С какой стати она взяла на себя право распоряжаться моими поступками? Она всерьез уверена, будто лучше меня самого знает, что идет мне во благо, а что во вред. Нет, это уж слишком!

— Я остаюсь здесь, — сказал я твердо.

— Но, Адам, эта тень в мансарде — ты разве не понял? — оттуда, из отверстия, появляется что-то неведомое и ужасное. Именно его тень выжжена на стене.

Я не выдержал и рассмеялся.

— Я всегда говорил, что женщины — создания нерациональные.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});