Комната с заколоченными ставнями - Говард Лавкрафт

— Адам, то, что бродит ночью по дому, — это не человек. Я боюсь.

— Приезжай ко мне, — сказал я, — и не бойся. Я буду тебя защищать.

Она повесила трубку.

IV

Следующая ночь оказалась богатой на то, что я с недавних пор решил считать галлюцинациями. Все началось со звука шагов на лестнице вскоре после того, как я лег в постель. Несколько секунд я прислушивался, а затем, встав, осторожно прокрался к двери и, слегка приоткрыв ее, выглянул наружу.

Женщина только что миновала мою дверь и направилась на первый этаж. Я бросился назад к своему чемодану, вытащил из него халат — которым до сей поры еще не имел случая воспользоваться — и поспешил вниз, надеясь застать ее за работой.

Я старался двигаться как можно тише, нащупывая ногами ступени. Лампу я не взял, но лунный свет, проникая в окна, отчасти рассеивал мрак и позволял мне ориентироваться. На полпути вниз я начал испытывать уже знакомое мне ощущение — за мной следили.

Я обернулся.

В темной пропасти позади и чуть выше меня неподвижно висел призрак Урии Гаррисона: заросшее бородой лицо, горящие глаза, копна густых волос, высокие, туго обтянутые кожей скулы — ошибиться было невозможно. С минуту мы молча смотрели друг на друга, а затем видение исчезло, сжалось, как проколотый булавкой воздушный шарик; осталась лишь тонкая лента из какого-то темного вещества, которая, змееподобно извиваясь, поплыла вниз по лестнице и растаяла без следа в нескольких метрах от того места, где я стоял.

Выйдя из оцепенения, я попытался рассуждать здраво и в конечном счете пришел к выводу, что в данной галлюцинации не было ничего неожиданного, поскольку в течение целого дня мои мысли так или иначе вращались вокруг деда и его колдовских занятий. Странно только, что призрак явился мне наяву — или это все же был сон? Я долго соображал, как и зачем я очутился на лестнице, и уже направился было обратно в спальню, когда наконец вспомнил о ночной женщине. Я должен был ее выследить. Собравшись с духом, я зашагал по ступеням вниз.

На кухне горел свет — лампа была зажжена, но светила тускло и как-то неровно. Я подкрался к двери и заглянул внутрь.

Женщина была здесь и, как всегда, занималась уборкой. Настал момент заговорить с ней и потребовать объяснений.

Я уже открыл было рот, но что-то меня задержало. Эта женщина вызывала во мне инстинктивное отвращение. Я вдруг вспомнил прежнюю экономку, с которой однажды столкнулся в детстве, и, приглядевшись, узнал в нынешней ту же самую женщину. Ее неподвижное, лишенное выражения лицо нисколько не изменилось за двадцать прошедших лет, движения были столь же размеренны и однообразны — и даже платье ее показалось мне тем же самым! Я уже не сомневался в том, что именно она прошлой ночью была у меня в постели.

С трудом преодолевая отвращение, я шагнул через порог, с моих губ уже готов был сорваться сердитый окрик.

Но я не издал ни звука. Она медленно повернула голову, и на несколько мгновений наши взгляды скрестились — я увидел страшную огненную бездну, глаза, не имевшие ничего общего с человеческими. Это было что-то непередаваемое — голод и похоть, ненасытная, всепоглощающая злоба пылали в ее взоре. В остальном эта встреча точь-в-точь повторяла ту, что запомнилась мне с детских лет, — женщина стояла совершенно неподвижно, лицо ее, за исключением глаз, не выражало ни малейших эмоций. Не в силах более выдержать этот взгляд, я попятился за порог, в спасительную темноту холла.

Одним духом взбежав вверх по лестнице, я закрыл за собой дверь комнаты и замер, прислонившись к ней спиной. По лицу моему струился пот, мысли были в ужасном смятении: да, конечно, это существо не могло быть обыкновенной женщиной; между ней и покойным дедом существовала какая-то особая связь, в силу которой она до сих пор каждую ночь приходит в дом и механически выполняет свою работу. Но вот откуда приходит — это оставалось загадкой.

Я все еще стоял за дверью, когда на лестнице вновь раздались шаги. Сперва я подумал, что она опять — как в прошлую ночь — направляется ко мне в спальню, и весь похолодел от ужаса. Но шаги миновали второй этаж и начали подниматься по лестнице, ведущей в мансарду.

По мере ее удаления ко мне возвращалась былая решимость, и в конце концов я отворил дверь и выглянул наружу.

Повсюду была темнота. Но нет — наверху, там, где заканчивался лестничный пролет, из-под двери мансарды пробивалось голубоватое свечение. Я медленно двинулся вверх, с каждым моим шагом свечение как будто ослабевало.

Дойдя до двери мансарды, я прижался к ней ухом. Ни звука. Я рывком распахнул дверь.

Женщины в комнате не было. И только у самого пола, в том месте, где он смыкался с крышей, разливалось пятно голубого света, который, словно вода из раковины, стремительно вытекал наружу через мышиную нору! В то же время окружавшие ее каббалистические рисунки светились сами по себе, и свет их также медленно угасал.

Я зажег спичку и огляделся. Женское платье, как и в прошлый раз, лежало на стуле. Здесь же была и маска.

Подойдя к стулу, я дотронулся рукой до маски.

Она была еще теплой.

Спичка догорела и обожгла мои пальцы.

Теперь меня обступала сплошная стена мрака. Но с той стороны, где была расположена мышиная нора, исходило необъяснимое притяжение, столь сильное, что я невольно опустился на колени и едва не устремился вслед за исчезнувшим голубым сиянием. Вновь земля подо мной перестала вращаться, время остановилось, и дикий, безумный страх окончательно парализовал мою волю.

Я замер, не в силах двинуться с места.

И тогда из глубины мышиной норы в комнату снова хлынул поток яркого голубого света. С его появлением я враз освободился от сковывавших меня незримых пут и, как был, на карачках, бросился прочь из мансарды. В дверях я обернулся, ожидая увидеть преследующее меня по пятам сверхъестественное чудовище.

Но позади меня была лишь темнота — неподвижная, непроницаемая темнота.

Добравшись до своей комнаты, я упал на кровать и уставился в пространство перед собой, ожидая дальнейших событий. Я понимал, что Рода была права — мне следовало уехать, но одновременно что-то во мне сопротивлялось отъезду; это была уже не просто боязнь лишиться наследства, а нечто иное, какая-то жуткая связь, возникшая между мной и этим домом.

Ожидание затянулось, никакие посторонние звуки не нарушали тишины, если не считать шума ветра за стенами дома да хриплого плача совы где-то в районе старого кладбища.

В конце концов я задремал и увидел во сне, как голубое сияние заполняет мансарду, течет вниз по ступеням лестницы, проникает в мою спальню, а из мышиной норы наверху одна за другой вырастают фигуры женщины-экономки: то одетой и с маской на лице, то в виде безобразной старухи, то полностью обнаженной, ослепительно красивой девушки, — и вслед за ней мой двоюродный дед Урия Гаррисон, заполняющий собою весь дом, мою комнату и, наконец, меня самого. Я проснулся в холодном поту уже на исходе ночи — небо за окнами начинало светлеть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});