Восстание - Юрий Николаевич Бессонов

старым мосткам. Туда нашу лодку подадут. Да поторапливаться нужно, как бы лодочнику нас ждать не пришлось. Лучше уж мы его подождем, на воде сейчас болтаться радости мало, да и заметить могут…

Никита с Лукиным надели припасенные для них короткие черные шубейки, Андрей натянул на плечи свой узкий тулуп и первым вышел на улицу.

— Прощайте, — сказал Никита, протягивая Ксенье руку. — Я верю, что мы снова встретимся…

— Да-да, это ничего… — рассеянно сказала Ксенья, не поняв, о чем говорит Никита. — Прощайте…

Она пожала ему руку и сейчас же повернулась к Лукину, который задержался в темных сенцах.

Нестеров толкнул дверь и вышел на крыльцо.

9

Лукин нагнал Никиту уже за воротами.

Было темно, мороз пощипывал щеки, и в небе горели яркие частые звезды.

В стороне, над освещенной частью города, поднимались голубые столбы. Это снежный покров земли отражал падающий свет уличных фонарей.

Снег подмерзал. Он хрустел под ногами и рассыпался, как песок.

Никита и Лукин шли молча. На углу к ним присоединился Силов, и все трое они свернули в темный переулок, выводящий прямо к реке.

С каждым шагом близость Ангары чувствовалась сильнее. Воздух сделался влажным и тяжелым. Пахло студеной водой, сыростью и туманом.

И вдруг открылась река. Неоглядно широкая, она лежала перед ними, покрытая густыми клубами пара, словно и в снежных берегах вода в ней кипела ключом.

Силов повернул по набережной в сторону городского приангарского сквера.

— Я вперед пойду, — предупредил он, — а вы за мной помаленьку. Как справа лодочный павильон увидите — тут и остановка. Я встречу.

Никита и Лукин, умерив шаги, шли медленно, как на прогулке.

Навстречу попадались нечастые пешеходы, время от времени мимо проносились кошевы извозчиков, пробующих резвость своих рысаков по первой санной дороге.

Из темноты выплыли четыре светящихся шара, и сквозь заснеженные ветви деревьев поднялась над мертвым садом черная и угрюмая, как надгробница, статуя царя Александра.

— Вот и лодочный павильон, — сказал Лукин, вглядываясь в темноту и протягивая руку к чернеющему, как садовая беседка, зданию.

Никита обернулся. Вблизи на улице никого из прохожих не было.

— Идем к реке, — шепотом сказал он Лукину и в то же мгновение увидел около павильона Андрея Силова.

Мостки для причала лодок были уже сняты. Прямо под берегом клубилась паром и шевелилась черная, как деготь, вода.

— Все в порядке, — прошептал Силов. — Садитесь…

Даже привыкшие к темноте глаза Никиты с трудом различили на черной поверхности воды рыбачью лодку и человека на корме.

Силов спустился к берегу и придержал нос лодки.

Неслышно и торопливо, будто только теперь вспомнив о том, что их могут заметить, Лукин и Никита вошли в лодку и сели на скамейке поближе к корме.

Андрей оттолкнул лодку, на плаву вскочил в нее и взялся за весла.

Скрипнули уключины, и лодка, относимая течением, отошла от берега.

Фонари у памятника сразу потускнели и расплылись в мутные желтые пятна. Лодка шла в тумане. Он косматился у бортов, ослепляя Никиту, и только кое-где в черных омутах, как светящиеся поплавки, вздрагивали отраженные звезды.

Никита прислушивался к скрипу уключин и не мог отвести взгляда от тусклых городских фонарей. Город, где осталась Ксенья, казался ему сейчас холодным, пустынным и очень далеким, словно он, Никита, уже уехал за тридевять земель.

Левый берег реки неожиданно поднялся впереди темной глыбой. Нигде не было приметно ни одного огонька.

Лодка с легким звоном разбила тонкий ледок заводи и остановилась. Силов бросил весла и первым выпрыгнул на берег. Никита и Лукин вышли вслед за ним. Человек, сидевший на корме, поднялся последним.

— Тебе, Прокоп, ожидать меня смысла нету, — сказал Силов. — По течению-то ты и один с лодкой справишься. Только подгребай помаленьку к тому берегу, и тебя как раз к пустырю перед понтоном вынесет.

— Пожалуй, что так. Воду отчерпаю, да и назад, — сказал человек в лодке и поднял стукнувшее о борт железное ведерко.

— Меня пусть сегодня не ждут, — наказал ему Силов. — Я в предместье переночую.

— Ладно, — ответил человек в лодке, и тотчас же послышался плеск выливаемой за борт воды.

— Идемте, — сказал Силов и стал карабкаться на скользкий откос яра.

Наверху он остановился и посмотрел на звезды.

— Рановато приехали. Ну, да это хорошо — не торопясь, ко времени придем. Тут железнодорожная линия сейчас, по ней прямехонько и отправимся…

Они вышли из прибрежного тумана, и сразу открылось все небо с бесчисленным количеством ярких морозных звезд.

Никита обернулся. Отсюда с холма огни города снова стали видны отчетливо и ясно. Никита вздохнул, подумав об оставшейся в пустом домике Ксенье. Он представил себе, как сейчас она ходит, нахмурив брови, из угла в угол маленькой комнатки с зеленым диваном, и ему стало грустно.

Где-то в стороне прогудел паровоз.

— Вот она и линия, — сказал Силов.

И едва успел он сказать это, как близко впереди застонали рельсы, вырвались из тьмы ослепительные снопы света и, осветив, как прожектором, заснеженные кроны сосен, мимо пронесся поезд.

Окна вагонов слились в сплошную желтую полосу, мелькнул красный огонек и потух.

— Пассажирский, — сказал Силов. — Этот не для нас, наш, наверное, следом будет.

Шли гуськом. С обеих сторон к полотну подступал лес. Было