Тени над Гудзоном - Исаак Башевис-Зингер

и землей, между жизнью и смертью, в ложном или в воображаемом мире.

Господи! Он, Грейн, предал всё и всех. Попал в паутину собственной лжи, которая обманывала его самого. Эстер начала выпивать. Каждый раз, когда он к ней приходил, от нее пахло виски. Кроме того, она много курила. То она начинала говорить о поездке в Европу с Морисом Плоткином в медовый месяц, то вдруг твердила, что конец ее близок. То называла Грейна убийцей и разбойником, обвиняла его в том, что он разрушил ее духовно и физически, а то осыпала его нежностями. Едва он заходил в свой номер в гостинице, как звонил телефон. Эстер всегда была многословна, но теперь это качество проявилось в ней с особой силой. Она засыпала его вопросами. Он должен был рассказывать все подробности, касающиеся Анны. Она постоянно просила у него советов. Ее планы и настроения поминутно менялись. Может быть, доктор Олшвангер лучше Мориса Плоткина? Может быть, она не выдержит его грубых манер? Может быть, ей стоит послать подальше обоих претендентов на ее руку и вообще отказаться от всех мирских желаний?

Эстер не переставала играть с мыслями о самоубийстве. Чего ей бояться? При помощи куска веревки или открыв газ можно положить конец всем проблемам. Вместе с тем она все еще была полна вожделения. Еще желала быть с Грейном и разделить с ним последние наслаждения, прежде чем она «сорвется в пропасть». В свою речь она вставляла множество слов на иврите, цитат из Библии, хасидских поговорок, знакомых ей по жизни в родительском доме. Она даже стала каким-то парадоксальным образом религиозна. Разве она грешит? Она ведь не мужняя жена. Почему она должна быть святее своей тезки царицы Эстер. В конце концов, царь Ахашверош вообще был иноверцем. Гемара утверждает даже, что Эстер была женой Мордехая. Ну а что с Яэлью,[180] женою кинийца Хевера? А что с Авишаг-шунамянкой?[181] Она, Эстер, разбиралась и в Библии, и в комментариях к ней. Знала, что сказано в Гемаре…

В голове Грейна поселилось мрачное подозрение, что Эстер сошла с ума. Она смеялась и плакала. Покупала ему подарки, которыми он никогда не смог бы воспользоваться. Говорила совершенно несообразные вещи. Он сказал Эстер, что ей стоит обратиться к врачу, но она ответила ему на это:

— Ты имеешь в виду психиатра? Слишком поздно, дорогой, слишком поздно. Или мне это не надо, или уже поздно… Таким, как я, больше нет спасения!..

Эстер рассмеялась, и смех ее перешел во всхлипывания.

Посреди всей этой суеты Грейн снял меблированную квартиру для себя и Анны у пожилой четы Бродских, уехавших на год в Европу. Он ожидал, что Анна будет поражена…

Наконец Грейн услышал объявление, что самолет из Майами прибыл. Он вышел из зала ожидания и встретил Анну. Дождь перестал, но летное поле было мокрым и отражало все как некое черное зеркало. Воздух был холодным и жестким. На Анне был черный костюм и голубая блузка, подчеркивавшая ее загар. Она выглядела усталой, элегантной, напуганной, восхищенной тем, что пережила такое опасное путешествие. Они поцеловались, и Грейну показалось, что от нее пахнет тропическими цветами. На летном поле стояли другие самолеты, длинные, с распростертыми крыльями, готовые подняться в туманную ночь и лететь наподобие гигантских птиц над морями и континентами. От освещенных иллюминаторов веяло роскошью, распущенностью и упорным человеческим стремлением взять свою судьбу в собственные руки, не полагаясь на добрых или злых духов, витающих где-то над облаками или скрывающихся в глубинах земли…

В машине Анна разговаривала о делах. Какой смысл начинать дело и не заканчивать его? Почему ему вдруг разонравилась Флорида? И почему он не хочет сказать, куда ее везет? И каковы его планы? Эти две недели, которые она провела в Майами одна, были для нее кошмаром. Миссис Гомбинер — брутальная хамка. Морис Гомбинер до смерти ее боится. Он тайно отправил через нее подарок Грейну — галстук. Анна висла на шее у Грейна, целовала его. Вздыхала будто от какой-то невысказанной боли. Закурила, и огонек спички на мгновение осветил ее лицо. Она сказала:

— О, ты никогда не узнаешь, что мне пришлось пережить. Я уже начала сомневаться во всем этом деле… Мне показалось, что ты больше не хочешь иметь со мной дела.

— Я скучал по тебе все это время, — ответил Грейн, зная при этом, что не лжет. То, что было у него с Эстер, не имело никакого отношения к Анне, к его чувствам к ней. Пусть это не соответствовало никакой теории, но где сказано, что все должно соответствовать теориям? Разве другие явления природы соответствуют человеческим теориям?..

Машина выехала на Пятую авеню и остановилась около какого-то дома на Десятой улице в даунтауне. Анна была поражена, но молчала. Человек порядком раскошелился. Грейн поднял ее на лифте на девятый этаж, открыл дверь, включил свет. Это была маленькая квартира из двух комнат и кухни. Анна даже не удержалась и воскликнула: «Это не квартира, это просто мечта!» Все в этой квартире было самого высокого качества и подобрано со вкусом: мебель, ковры, обои, покрывала на кроватях. Бродские отправились в Европу на борту «Куин Элизабет» всего за день до этого. Миссис Бродская оставила для въезжающей в квартиру пары букет роз и бутылку шампанского, а также письмо для Анны с указаниями по поводу ведения хозяйства и приветами. В холодильнике нашлись молоко, сливочное масло, сыр, сардины, икра. В кухонном шкафу были чай, различные виды кофе, какао, крупы и консервы. В шкафчике в ванной комнате — мыло и косметика. Это было похоже на богатое наследство. Однако Грейн платил за это удовольствие две с половиной сотни долларов в месяц…

Было странно подходить к окну и смотреть на Пятую авеню, улицу, символизирующую человеческую цивилизацию. Справа был виден парк на Вашингтон-сквер, слева тянулся длинный участок земли. В мокром асфальте отражались, как в реке, окна, уличные фонари, автомобильные фары. Шуршали шины. Над крышами домов пылало небо. Анна подняла вверх половинку окна, уперлась обеими руками о подоконник и, наклонившись, смотрела наружу. «В самом худшем случае из этого окна можно выброситься, — мелькнула у нее мысль. Она сразу же выпрямилась, чуть отодвинулась от окна, закрыла его. — Это никогда не поздно сделать!..»

Она принялась рассматривать мебель. Открыла платяной шкаф, ящики комода и письменного стола. Все они были пустыми и готовыми к использованию. Анна зашла на кухню, заварила кофе. Она уже привыкла к мысли, что начнет новую жизнь во Флориде,