Последняя шутка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

ненасытные, и их можно было понять – закусочка того стоила. Остальные в большем количестве разбрелись по залу с бокалами, поминутно требуя от официантов их наполнения. Это были, по преимуществу, журналисты до тридцати или чуть за тридцать. Но к ним примкнули главный редактор радиостанции – Алексей Алексеевич, погоняло которого было Веник, и Дмитрий Львович, с радостью отложивший свои дела ради юбилея близкой приятельницы. Такой порядок празднеству задала сама именинница, не любившая длительные застольные церемонии. На ней было красное платье. Как накануне с кружкой и с Веркой, она прогуливалась по залу с бокалом "Бейлиса" и пятью-шестью молодыми людьми, коллегами по эфиру. Они смешили виновницу торжества, а она – всех тех, кто пытался её поздравить с ноткой серьёзности. Таких, впрочем, нашлось немного, поскольку Танечкин нрав был известен всем.

– Танечка, прости, – пропищала Рита, перехватив именинницу с её свитой около сцены, – я без подарка! Прикинь – забыла купить! Это потому, что ты мне взвинтила нервы с утра…

– Танька, ты зачем нервируешь девушку? – напустился на юбиляршу, подойдя слева с бокалом "Хеннесси", Алексей Алексеевич, – тебе мало, сволочь такая, что от тебя вся Госдума, весь Совет Федераций, Верховный суд и Администрация президента бьются в конвульсиях? А ну, быстро бокал вина для успокоения нервов!

Приказ, конечно, был адресован официантам. Пока они наливали Рите шампанское, Таня, поцеловавшись с нею, дала ответ своему начальнику:

– Алексей Алексеевич, все эти господа на моих эфирах бьются в конвульсиях потому, что нервы у них – стальные. Ведь атмосфера на нашей радиостанции благодаря вам наэлектризована до предела! Их и колотит.

– Но на других эфирах они спокойно себя ведут, – не упустил случая грудью встать на защиту шефа Лёшка Соломенцев, – ты, Танюха, просто к розетке их подключаешь!

– И как же мне это удаётся? – спросила Танечка, – ведь в розетку надо засовывать два конца!

– Так ведь у тебя, по твоим словам, после водочки всё двоится!

Эта гипотеза всем пришлась по душе, кроме самой Тани.

– Троится! – под общий хохот взвизгнула она так обиженно, будто ей заявили, что у неё – два высших образования, а не три, – и тётеньки на моих эфирах тоже беснуются! Это как объяснить?

– С ними ты используешь батарейки, – объяснил Саша Пьющев, её напарник по утреннему эфиру, – Впрочем, возможна другая версия. Может быть, эти граждане конвульсируют потому, что Таня из них изгоняет бесов? Ах, чёрт! Ошибочка. Разве могут быть бесы в тех, кто молится на портреты Сталина и Ивана Грозного? Она ангелов изгоняет!

Рита фыркнула так, что "Вдова Клико", которым наполнился её рот, вышло через нос. Ей дали салфеточку, а затем, исполняя её желание – бокал виски.

– Выпьем за инженерный и бесогонный талант этой рыжей девочки! – разразился тостом главный редактор. Многозначительно поглядев на Риту, прибавил, – ну, и за то, чтоб все были счастливы! И здоровы.

Опорожнив свой бокал, он быстро направился к другой группе празднующих, в которой преобладали дамы. Весёлые журналисты, обступив Риту, мгновенно стали серьёзными и заговорили все разом. А у неё, напротив, улучшилось настроение, потому что виски был суперским. Она молча и снисходительно улыбалась, глядя на лица двадцатипятилетних парней и двадцатилетнюю озабоченную мордашку тридцатилетней Танечки.

– Уезжай, Дроздова, – дал совет Пьющев, велев, как самый бывалый из молодых, остальным заткнуться хоть на минуту, – ещё два года назад я бы тебе твёрдо сказал: забей и не обращай внимания! Но сейчас им уже, похоже, на всё плевать. Ты видишь сама, что и не таких убирают.

– Куда ей ехать-то? – возмутилась Таня, – ты что, дурак? У неё – ни денег, ни связей, ни мировой известности, ни здоровья. Стихи – особый вид творчества, на который за рубежом почти всем плевать, и на раз-два-три её не раскрутишь. Она известной станет только после того, как её посадят! Или убьют.

– Я очень голодная, – заявила Рита, выпив второй бокал, – где мне сесть?

Танечка дала знак метрдотелю, и тот, приблизившись, церемонно проводил Риту к столу, где её изысканно обслужили. Сидя между двумя журналистками, голоса которых были ей хорошо знакомы – Ирой и Олей, и очень мило с ними общаясь, Рита под коньячок скушала бефстроганов, два салата, намешанных из какой-то японской дряни, и умопомрачительный кусок осетра. Она уже запивала соком третий бокал, когда Дмитрий Львович, проходя мимо, остановился с ней поздороваться.

– Добрый вечер, сударыня, – сказал он, положив ладонь на её плечо, – приятного аппетита. Как поживаете?

– Замечательно, – пробубнила Рита, вытерев рот салфеточкой, – вы идёте на сцену, читать стихи?

– Да, хочу поздравить нашу красавицу. Следующее поздравление – за тобой.

– Я вам его уступаю, – сказала Рита, – голос из-под земли поздравлять не должен.

Взойдя на сцену, Бликов потребовал тишины. Когда стихли все, кроме вальса, поэт прочёл наизусть целую поэму про Танечку. Несмотря на объём читаемого, никто ни разу, ни на одну секунду не заскучал. Более того – все, особенно героиня произведения, хохотали на каждом четверостишии. Декламация подходила уже к концу, когда в зал вошли ещё трое – известный блогер, разоблачитель коррупции Алексей Новальный со своей женой Юленькой и скрипачка Вера Салей со скрипкой.

– Какого хрена? – злобно шепнула Танечка, когда Верка к ней подошла.

– Что – какого хрена?

– Да ни хрена!

На том разговор и кончился. Надув губы, Верка уселась к столу, положив футляр с инструментом на рядом стоящий стул, и отдала должное крылу рябчика. А Новальный, усадив Юлю, подошёл к Рите и двум её собеседницам. С Ирой он поздоровался фамильярно, с Олей – прохладно, а с Ритой – очень галантно. Она растерянно закивала, поскольку рот у неё был занят куском лосося.

– Меня зовут Алексей Новальный, – сообщил блогер, в то время как Дмитрий Львович срывал овацию, громко выделив завершающую строфу поэмы, – сейчас, по-моему, будет танго. Позвольте вас пригласить.

– Откуда вы знаете? – удивилась Рита. Но в этот миг Дмитрий Львович, нетерпеливо взмахнув рукой – дескать, хватит хлопать, провозгласил:

– А сейчас, согласно желанию именинницы – аргентинское танго! Это не белый танец, поэтому – кавалеры, будьте активны!

Сойдя со сцены, он прямиком направился к имениннице. Вальс, действительно, смолк, и грянуло танго. Десятки пар закружились. Танечка отказала многим своим коллегам – видимо, у неё был уговор с Бликовым. Он её пригласил. Она положила ладонь на его большую, сильную руку. А Рита стала танцевать с блогером, о котором была наслышана и которого уже года три травили ещё нещаднее, чем её – несколько часов. Но сейчас ей было плевать на всё – виски и коньяк отлично сработались.

– За тебя взялись, – сказал ей Новальный, бросая взгляд на жену, которую пригласил совсем юный журналист, – я тебе сочувствую. Ты не хочешь взяться за них? По полной программе?

– А я давно это сделала, – возразила Рита, – я не могу