Волк и Заяц - Захар Максаев

без дела, запишите выводы.

— Готов, Кирилл Федорович, — ученый отложил журнал и взял блокнот.

— Записывайте, — диктовал Кирилл Федорович, снимая перчатки. — Мышца «тушкана», подобно мышце лягушки, сокращается при прикосновении двух разных, — подчеркните, — сплавов. Записали?

— Записал. Кого в следующий раз препарировать будете? Уж не кабана ли? — геолог вновь развернул журнал.

— Препарировать буду того, кто больше всех болтает, хе-хе. Макар Сергеевич, не хотите посоревноваться за право оказаться под моим скальпелем?

— Не отвлекайте, коллега, — лысый химик лаже не повернулся к нему. — Я изучаю состав воды из нашего озера. Пока могу сказать только то, что здесь куча хламидомонады и бактерий.

— Каких именно?

— Я же у вас не спрашиваю, почему у лягушки мышца сокращается. Но, если говорить кратко, то, выпив такую воду, вы обретете гепатит всех видов, — он повернулся на кресле ко входу, где стояли товарищи. — О, новые люди! Какими судьбами?

— Я охотно поговорю с вами об этом, но мой друг хочет спать. Не найдется у вас матраца?

— Возьмите в моей комнате, — бросил Кирилл Федорович. — Приятных снов. Я как понял, вы друзья Призрака?

— Скорее товарищи по несчастью, — ответил наемник, вытаскивая матрац из комнаты ученого в помещение к сталкерам. Потом Петр закрыл дверь, глянул на заснувших напарников и улегся спать.

Неизвестное пространство. Желтые цвета. Он… заснул.

Впереди — две фигуры. Одна знакомая, мужская, вторая — новая, женская. Эта женщина под семьдесят.

— Здравствуй, сыночек, — сказала она.

— Мама… — промолвил мужской голос. — Что ты здесь делаешь?

— Сыночек, я… просто хотела тебя предупредить. Мне уже пора.

— Как? Куда?

— Я сделала все, что должна была сделать. У меня есть такой хороший сын, я выпустила столько классов. Достаточно впечатлений.

— Не уходи, мам, — мужской голос захныкал. — Я… я так мало сделал для тебя.

— Ты сделал многое для других.

— Я даже не приехал к тебе!

— Ты исполнил свой долг. Ты не покинул свою землю. Ты молодец. Я горжусь тобой.

Женщина развернулась и пошла вверх, постукивая палочкой, на которую опиралась. Потом силуэт растаял, и остался только мужчина, плачущий на коленях.

Глава IV.

Отряд вышел на холм, откуда был виден бункер и прилегающая к нему территория.

— И куда дальше? — спросил командир у полковника.

— Ну, учитывая коммуникабельность Мультитула, они, скорее всего, заночевали у ученых. Да и некуда больше.

— Бойцы не отстали?

— Все тут, недавно перекличка была.

— Тогда вперед. Уже рассвет, пора.

Когда Шрам проснулся, оба сталкера еще спали. Он оттащил матрас обратно в комнату Кирилла Федоровича. Из лаборатории доносились разговоры. Наемник заглянул к ученым.

— Это получается, что у Зоны, как и у человека, есть рецепторы? — расспрашивал биолог. — Если это так, то выбросы являются рефлексами, а это уже означает, что Зона — живое существо. Откуда вы это знаете?

— На болотах есть ученый, его зовут Виктор Степанович Каланча, — Петр услышал голос Мультитула, но не понял, где он сидит. В голосе слышалась печаль.

— А изъявлял ли он желание попасть к нам? — это спросил уже Макар Сергеевич.

Молчание. Потом химик закашлял так, как кашляют в неловких ситуациях.

— Я могу идти? — спросил знахарь, выйдя из-за ширмы геолога.

— Да, вас никто не держит. Спасибо.

Провидец прошел мимо, буркнул «Доброе утро» и вошел в комнату Призрака. Шрам зашел за ним.

— Чего ты ходишь за мной? Оставьте меня все! — сказал телепат со спальника.

— Тише, исследователей разбудишь, — он присел на пол, оперев спину на стену. — Что случилось?

— А ты ночью не видел? Вспоминай.

Наемник мутно припомнил сон.

— И что? Приснилось, и приснилось. Это чушь, одна из многих, снившихся мне.

— Если бы это была чушь, тебе бы она не снилась. Тебе, и всем другим в этой комнате, — она показал рукой на сталкеров. — Только у тебя сновидение было единственным и в конце, а у них — частью из множества и в начале. Это мой сон, а мне простых снов не снится. Только вещие.

Петр только что понял, кем был тот мужчина из сна. Это был Мультитул.

— Моя мать скончалась сегодня ночью, в больнице. Я смотрел. У неё был инфаркт, она лежала в палате три дня. Потом ещё один… И все. Я не виню врачей. Я виноват сам. В том, что не приехал к ней в последние дни. Это был не просто сон. Это приходила её душа. Я не виделся с ней двадцать пять лет… И не смотри, что я не плачу. У меня закончились слезы. Я все выплакал сегодня ранним утром.

— Ты никому кроме меня не рассказал?

— Геологу, Сергею Дмитриевичу. Он… предложил улететь с ним. Его заберут обратно, на вертолете. Через два дня. У меня есть возможность побывать на похоронах.

Наемник не успел высказать свое мнение, как раздался железный стук в массивную дверь бункера. Биолог, будучи главным и самым старшим ученым с лаборатории, подал раздраженный голос:

— Кого там ещё принесла нелегкая?

— По камерам посмотрите, Кирилл Федорович, — посоветовал Сергей Дмитриевич. — У нас по периметру все проверяется.

— Сам знаю… — судя по шагам, ученый прошел в восточную сторону бункера. — Черт… Черт!!!

— Чего там?

— Мультитул! Шрам!

Товарищи пулей вылетели из комнаты сталкеров. У большого экрана стоял вспотевший Кирилл Федорович и показывал на него пальцем.

— Это… кто?

Петр подошел к экрану и не поверил своим глазам: у двери стояли солдаты «Чистого неба»! Немов, Петренко, Вяткин, Ежов, с которыми они сражались спина к спине. Захарьев и Чекунов, легендарные бойцы, захватившие вдвоем контрольную точку. Щукин с Осиным, которым пришлось остаться в стороне. Гусев, командир, которого пришлось отправить в лазарет к Каланче. И, что самое удивительное — все штатские люди. Дальше всех стояли повар Холод и механик Новиков, который вмонтировал оружие в трость. Чуть ближе к двери — Суслов, тот самый бывший алкоголик, помогавший знахарю связываться со внешним миром. Пришел даже сам Каланча! Только с Лебедевым было что-то не так…

— Впускайте, — прошептал Шрам. — Впускайте!

Провидец подошел к пульту управления, нажал на какую-то кнопку и сказал, четко произнося каждый слог:

— Не заходите! Мы выйдем сами.

Мультитул застучал тростью к выходу из бункера. Наемник последовал за ним.

— Эй! — окликнул товарищей биолог. — А нам кто-нибудь объяснит, кто это?

— Потом, профессор, — отмахнулся Петр. — Потом.

Знахарь с благоговением открыл дверь. Солдаты радостно воскликнули, кинулись здороваться, обниматься. Подбежали Суслов и Холод, медленно подошел Новиков с банкой пива в руке. Не видно было только двоих: Каланчу и Лебедева.

Теперь Шрам понял, о каких преследователях говорил Сидорович. Солдаты «Чистого неба» выдвинулись вслед за ними примерно через два дня после ухода напарников с