Охотник на ведьм - Пауль Локамп

– Йезус Мария, – послышался голос пораженного ксендза, и я, обернувшись, увидел, что валуны (те самые, лежащие у самого берега), дернулись, словно пробуждаясь от сна, и начали подниматься.

– Господи, – прошептал я.

Вместо них перед нами вставали ужасные создания, покрытые длиной шерстью, по которой стекала вода. Сквозь пряди свалявшихся волос холодным злым блеском светились глаза. Казимерас не удержался – грохнул, закладывая уши, выстрел. Словно этого и ждали, вокруг замелькали плотные тени, потянулись из темноты крючковатые руки, хватая нас за одежду. Я выхватил пистолет и выстрелил в промелькнувшее рядом со мной мохнатое существо, которое с жутким визгом резко дернулось в сторону. Послышался разноголосый хор, завывавший на все лады, будто вся нечисть преисподней собралась в этом лесу! Кровь стыла в жилах, и душа куском льда рухнула куда-то вниз. Колотило так, что прикусил язык – во рту стало солоно. Сплюнув кровь, краем глаза заметил еще несколько существ, но уже вполне реальных. Навстречу двигались мертвецы, точнее – то, что от них осталось. Лысые блестящие черепа вопреки всем законам природы скалили зубы, а пустые глазницы светились зеленым бесовским огнем. Скелеты, покрытые истлевшим тряпьем, неторопливо окружали нас, прижимая к озеру.

– Ну уж нет! – я рванулся навстречу, стреляя по черепам. Серебряные пули вышибали волшбу, и мертвецы падали, оседая пыльным облаком праха.

– Сашка! – раздался крик ксендза и, спустя мгновение, три быстрых выстрела. – Прикрой!

Поворачиваюсь, но тут на меня, сбивая с ног, уже валится что-то склизкое и мокрое, на горле смыкаются сильные мохнатые лапы. Даже в этой мимолетной схватке я успел почувствовать противный запах тины.

– Да что же вам горло так нравится?! – пистолет грохнул несколько раз и встал на затворную задержку.

– Твою мать! – Рука рванулась к поясу, и я наваливаюсь на эту тварь, остервенело всаживая в нее стилет. – Сдохни, с-с-сука, сдохни! Тв-в-варь!

Рядом со мной крутится волчком Казимерас, отбиваясь прикладом, словно дубиной, от наседавшей на него нечисти. – Вр-р-р-ешь, мля! Не возьме-е-ешь!

Воткнув в землю кинжал, скользкий от какой-то вязкой, черной слизи, меняю магазин. Действую лихорадочно, руки трясутся; еще мгновение – и ксендза захлестнет эта прущая со всех сторон черная и вязкая волна нечисти. Быстрее, черт!

Не целясь, словно из автомата, отстреливаю магазин; замена – еще магазин – снова очередь. Куда там автомату! Замена, черт! Пока стрелял, сдерживая выстрелами этих тварей, Казимерас, покрывая матом весь белый свет, перезарядил Бенелли и встал рядом, давая несколько секунд на перезарядку. Все смешалось в этом черном вихре, мелькающем вокруг нас. Мы стреляли, сбрасывали на землю каких-то существ, добивая выстрелами в упор и ударами стилета, когда это было возможно. Вдруг в спину толкнул плотный удар воздуха, и тени пропали, будто их и не было. Я разодрал себе щеку, налетев на какое-то дерево, и почувствовал, как, ломая ветки кустарника, рядом со мной рухнул Казимерас. Послышался отборный мат, перемешанный с обрывками латыни, и сразу, почти без паузы, сдавленный крик.

– Сашка, смотри!

На том месте, где несколько мгновений назад блестело озеро, стоял дом… Одноэтажный, с небольшими окнами в массивных деревянных рамах. Стены, сложенные из дикого камня, укутаны плющом; красная, позеленевшая от времени черепичная крыша. Вот ты какая, усадьба пропавшего озера! Тяжело дыша, я перевел дух и осмотрелся – чернел лес, но темноты не было. Такое чувство, что дом светился, освещая окрестности мерным синим светом.

– Срань господня, прости меня, грешного! Что это? – спросил меня Казимерас.

– Она и есть, – ответил я, вытирая с лица кровь, – усадьба то есть. Пойдем?

– Идем, – прохрипел ксендз и зло сплюнул, – святые угодники! Не верил, что увидим…

Мы поднялись и подошли к тому месту, где несколько минут назад был берег. Теперь вместо черной воды лежали булыжники, которыми было выстлано подворье. Я дернул щекой и шагнул вперед, почувствовав привычную твердь каменной брусчатки. Обычные камни…

– Стой!

Я развернулся, вскидывая пистолет, но стрелять не пришлось. В двух шагах от меня, там, где я только что прошел, ступая по камням, по пояс в земле застыл Казимерас.

– Сашка, – прошептал он, – я в воде стою…

Поверьте, мне стало страшно! По-настоящему страшно! Эти призрачные камни, которые мы видели, были реальны только для меня! Лишь я не только видел, но и шел по ним, как по обычной земле… Последовавший за мной ксендз погрузился по пояс в камни и теперь смотрел с ужасом, словно видел перед собой исчадие ада.

– Погоди, Казис! – я, озираясь по сторонам, подошел к нему. – Ты чувствуешь воду?

– Твою богомать, мля, а я что сказал? Я, едрена мать, чувствую задницей, что стою, мать ее так, в холодной воде!

– Но ты видишь камни перед собой, а не воду!

– А хера толку, что я вижу?!

– Погоди, – я присел и взял его под руку, – двигаться можешь? Если да, то медленно идем к берегу.

– Могу, – он дернулся и, не напрягаясь, двинулся в сторону берега. Господи! Не дай Бог увидеть что-нибудь более ужасное, чем человек, спокойно идущий сквозь камни…

Когда он выбрался на берег, с него стекала самая настоящая вода. Вода, которой мы не видели. Ее не было!

– Сашка, – он посмотрел на мокрую одежду, – что здесь происходит?

Знаете, я вдруг понял. Все стало ясно и понятно, даже логика в этих невероятных вещах была.

– Все очень просто, – я грустно усмехнулся, – ты видишь призрак, и в этом ничего удивительного. Увидеть может каждый, но вот почувствовать порожденный призраком фантом, как физическое тело, могу только я. Наверное, в этом и есть наше отличие от обычных людей. Дальше ты не пройдешь, не пытайся…

– Не надо туда идти, Саша, – Казимерас покачал головой, – не стоит.

– Надо, поверь мне, надо…

Я повернулся и медленно, на деревянных ногах пошел к дому. В наступившей тишине было слышно, как, стоя на берегу, Казимерас читал молитву, словно она могла помочь или добавить сил. Правы были предки – каждый умирает в одиночку. Кованое дверное кольцо тихо звякнуло, жалобным скрипом отозвалась дверь, открывая взгляду небольшую комнату. В углу чернел камин, увенчанный широкой полкой, на которой стояло два бронзовых подсвечника. Рядом на полу лежали дрова, покрытые, как и все в этой комнате, толстым слоем пыли. Не похож этот дом на призрак, но много ли я видел таких домов? Затхлый запах перемешивался с еле уловимым ароматом табака. Если бы не пыль, покрывающая вещи, то можно представить, что хозяева скоро сюда вернутся. И вновь, как и несколько сотен лет назад, будет гореть в камине огонь, разгоняя вечернюю сырость и холод. Я на несколько секунд задержался на пороге, проглотил подступивший к горлу комок и, резко выдохнув, сделал шаг в комнату.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});