Перекличка мертвых - Иен Рэнкин.

Бутылку Ребус опустошил, и в доме больше ничего не было. Он обнаружил в холодильнике поллитровку польской водки, но там оставалось едва на донышке. Идти в магазин не хотелось, и, вскипятив чайник, Ребус сел с чашкой чая за обеденный стол и принялся просматривать бумаги. Эллен Уайли поразил послужной список Бена Уэбстера, на Ребуса он тоже произвел впечатление. Он прочел его. Потом еще раз перечитал. Горячие точки всего мира: они просто притягивают к себе некоторых — искателей приключений, журналистов, наемников. Ребусу говорили, что бойфренд Мейри Хендерсон в качестве фоторепортера побывал в Сьерра-Леоне, Афганистане, Ираке… Но Бен Уэбстер явно ездил в эти места не за острыми ощущениями и не за большими деньгами. Он ездил туда по долгу-службы.

— Мы, как цивилизованные люди, обязаны, — говорил он в одном из выступлений в парламенте, — всегда, везде и при любой возможности помогать развитию самых бедных и необустроенных регионов мира.

Это было его кредо.

Мой брат был порядочным человеком…

В этом Ребус не сомневался. Но он никак не мог взять в толк, кому и зачем потребовалось сталкивать Уэбстера со стены. Бен Уэбстер, хотя и был неутомимым трудягой, пока не представлял серьезной угрозы компании «Пеннен Индастриз». Ребус стал снова обдумывать возможные причины самоубийства. Ведь мог же Уэбстер впасть в депрессию, насмотревшись на все эти кровавые конфликты, голод, катастрофы. А может, он знал наперед, что саммит «Большой восьмерки» практически никак не поспособствует решению этих проблем и надежды на улучшение положения в мире в очередной раз рухнут. Может, его прыжок в небытие рассчитан на то, чтобы привлечь внимание к сложившейся ситуации? Оснований для этого Ребус тоже не видел. Уэбстер сидел за одним столом с могущественными и влиятельными людьми, дипломатами и политиками из разных стран. Он мог поделиться с ними своей обеспокоенностью. Он мог выразить протест. Он мог кричать, орать во весь голос…

Он и кричал, но этот крик был обращен к ночному небу, когда Уэбстер бросился в темноту.

— Нет, — произнес Ребус, качая головой.

У него было такое чувство, словно он наконец сложил из фрагментов картину, но сложил неправильно.

— Нет, — повторил он и снова углубился в чтение.

Просидев над бумагами еще минут двадцать, он натолкнулся на интервью примерно годичной Давности, опубликованное в одном из воскресных приложений. Бена Уэбстера спросили, как начиналась его карьера в парламенте. Оказывается, у него был своего рода наставник — тоже депутат от Шотландии, видный лейборист по имени Колин Андерсон.

Он представлял округ, в котором жил Ребус.

— Что-то я не видел вас, Колин, на похоронах, — негромко проговорил Ребус, подчеркивая несколько предложений.

Уэбстер не устает благодарить Андерсона за ту помощь, которую тот оказал ему как начинающему парламентарию: «Он помогал мне избегать провалов в работе, и я бесконечно признателен ему за это». Однако давно оперившийся Уэбстер отказывается комментировать слух, что именно Андерсон обеспечил ему нынешнюю должность парламентского личного секретаря в расчете на то, что он будет поддерживать министра торговли в любой борьбе интересов…

— Ну-ну, — сказал Ребус и принялся дуть на чай, хотя он и так уже остыл.

— У меня совершенно вылетело из головы, — сказал Ребус, придвигая к столику еще один стул, — что депутат парламента по моему округу был министром торговли. Вы, как я знаю, очень заняты, поэтому постараюсь быть предельно кратким.

Они сидели в ресторане в южной части Эдинбурга. Только начало вечереть, но в зале было многолюдно. Официант принес Ребусу прибор и протянул ему меню: достопочтенный Колин Андерсон, депутат парламента, сидел напротив своей супруги за столиком для двоих.

— А кто вы такой, черт возьми? — поинтересовался он.

Ребус протянул меню официанту.

— Я не буду ничего заказывать, — объявил он, а затем обратился к депутату: — Меня зовут Джон Ребус, я инспектор уголовной полиции. Разве ваша секретарша вам не докладывала?

— Могу я посмотреть ваши документы? — спросил Андерсон.

— Не вините ее, — продолжал Ребус. — Я немного сгустил краски, сказав, что у меня к вам дело чрезвычайной важности.

Ребус протянул члену парламента раскрытое удостоверение и с улыбкой посмотрел на его супругу.

— Может быть, мне… — Она приподнялась, намереваясь выйти из-за стола.

— Никаких особых секретов, — заверил ее Ребус.

Андерсон вернул Ребусу удостоверение:

— Простите, инспектор, но сейчас не совсем удобно…

— Я был уверен, что секретарша предупредит вас.

Андерсон взял в руку мобильник.

— Нет сигнала, — объяснил он.

— Надо с этим что-то делать, — покачал головой Ребус. — В городе очень много мест, где связь отсутствует…

— Вы много выпили, инспектор?

— Находясь не при исполнении, сэр.

Пошарив рукой в кармане, Ребус вытащил пачку сигарет.

— Здесь не курят. — предупредил Андерсон.

Ребус посмотрел на пачку сигарет с таким недоумением, словно не понимал, каким образом она оказалась у него в руке. Извинился и снова сунул ее в карман.

— Я не видел вас на похоронах, сэр, — сказал он депутату.

— На каких похоронах?

— Бена Уэбстера. Вы же ему покровительствовали в начале его парламентской карьеры.

— У меня были другие дела.

Депутат демонстративно взглянул на часы.

— Сестра Бена сказала мне, что теперь, когда брат мертв, лейбористы очень скоро его забудут.

— Это не очень обоснованное заявление. Бен мой друг, инспектор, и я хотел пойти на его похороны.

— Но были очень заняты, — с понимающей миной подсказал Ребус. — И даже сейчас, когда вы хотели спокойно пообедать с женой, неожиданно врываюсь я.

— Дело в том, что сегодня у моей жены день рождения. Мы чудом ухитрились выкроить время, чтобы посидеть здесь.

— И тут явился я и все испортил. — Ребус повернулся к даме. — Поздравляю.

Официант поставил перед Ребусом бокал вина.

— Может быть, лучше принести вам воды? — спросил Андерсон.

Ребус кивнул.

— Вы, наверное, очень загружены из-за саммита «Большой восьмерки»? — спросила жена депутата, наклоняясь над столом.

— Да, очень, но несмотря на саммит «Большой восьмерки», — поправил Ребус.

Заметив, как супруги переглянулись, он сразу понял, о чем они подумали. Пьяный коп, обалдевший от всех этих демонстраций, хаоса, а теперь еще и от взрывов бомб. С поврежденным товаром нужно обращаться осторожно.

— А это не может подождать до утра, инспектор? — спокойно спросил Андерсон.

— Я расследую смерть Бена Уэбстера, — объяснил Ребус. Голос почему-то стал гнусавым — он слышал это собственными ушами, — а на периферии зрения возникла туманная дымка. — Мне кажется, у него не было причин лишать себя жизни.

— Вернее всего, это был просто несчастный случай, — предположила жена парламентария.

— Или ему помогли, — решительно возразил Ребус.

— Что? — Андерсон перестал перекладывать с места на место свой столовый прибор.

— Ричард Пеннен хочет связать помощь развивающимся странам с продажей оружия, так ведь? Он готов отстегнуть некую сумму, чтобы на его делишки смотрели сквозь пальцы?

— Не говорите глупостей! — В голосе депутата послышалось явное раздражение, скрыть которое он не сумел.

— Вы были в замке в тот вечер?

— У меня были дела в Вестминстере.

— Может быть, между Уэбстером и Пенненом произошел какой-то разговор? Может быть, вы дали соответствующие указания?

— О каком разговоре вы говорите?

— О сокращении торговли оружием… если говорить образно, о смене мечей на орала.

— Послушайте, вы не можете голословно обвинять Пеннена. Если имеются какие-то доказательства, я бы очень хотел с ними ознакомиться.

— Я тоже, — кивнул Ребус.

— Так, значит, у вас их нет? Какие же у вас основания, инспектор, для этой затеянной вами охоты на ведьм?

— Тот факт, что особое подразделение хочет отстранить меня от дела и строго следит за тем, чтобы я не совал в него нос.

— А вы настроены свой нос туда все-таки сунуть?

— Только так и можно чего-то добиться.

— Бен Уэбстер был незаурядным политиком и восходящей звездой своей партии…

— И всегда принимал вашу сторону в любой борьбе интересов, — добавил Ребус, будучи уже не в силах сдерживаться.

— Что вы себе позволяете, черт возьми! — взревел Андерсон.

— Он был из тех, кто не боится вмешиваться в дела большого бизнеса? Из тех, кто не продается и не берет взяток? — продолжал Ребус, борясь с накатывающей дурнотой.

— Вы выглядите совершенно измотанным, офицер, — сочувственно произнесла жена депутата. — Вы и правда уверены, что этот разговор нельзя отложить?