Очаровательная плутовка - Мишель Маркос

— В то время как вы будете замужем за ним, да?

— Помимо всего прочего, мне всегда нравилось в тебе то, что ты противник брачных оков. Пожалуйста, не разочаровывай меня.

— Агата, я люблю вас. Разве я это не доказал? Райли ради вас не рисковал всем, как это сделал я.

Она плавной походкой приблизилась к Нордему и провела ладонью по его груди, зная, как его возбуждает этот жест.

— Дорогой, меня не волнует его любовь, — промурлыкала она. — Мне на Райли наплевать, а вот на тебя — нет. Ты меня очень привлекаешь. Я благодарна тебе за преданность. Питер, я действительно хочу, чтобы между нами все было по-другому. Но ты же понимаешь, что в случае с Райли… дело касается денег. Тебя это не должно задевать. Но двадцать тысяч для такого богатого человека, как он, — это ничто. Если я стану маркизой Блэкхит, у нас с тобой будет очень много денег.

Нордем подозрительно на нее посмотрел:

— Я не дурак, Агата. Я знаю, что вы хотите его.

— Дорогой, ну не будь таким ревнивцем. Ты же знаешь, что я нахожу тебя неотразимым. Райли — ничто по сравнению с тобой. Но, как его жена, я буду иметь право на огромное состояние, которым мы с тобой сможем воспользоваться.

Но Нордем понимал, что Агата им манипулирует. Он всегда это знал.

— А как вы рассчитываете стать его женой? Он не один раз вас отвергал.

Агата прикрыла глаза и с улыбкой ответила:

— Дневник, дорогой. План состоит в том, что, когда Эйприл осудят, Райли сможет признать брак недействительным. А если ее повесят… что ж, тем лучше. Когда он от нее избавится, я смогу снова попытать счастья. А если он все равно не захочет на мне жениться, я пущу в ход дневник и припугну его тем, что опубликую скандальные страницы в газете. Я совершенно уверена, что тогда препятствий к нашему союзу не будет.

Нордем покачал головой:

— Ваш план неосуществим из-за благородства Райли — он пошел в тюрьму вместо Эйприл.

Агата застыла.

— Ты хочешь сказать…

Нордем кивнул:

— Завтра его будут судить.

Агата отвернулась.

— Дурак! Какой дурак! Чем эта шлюха его так прельстила? Это непостижимо.

— Для вас, возможно, непостижимо, но факт остается фактом — он предпочел ее вам. Но я уверен, вас это не должно задевать, — сказал Нордем, повторив слова Агаты, сказанные ею в его адрес.

Это привело ее в бешенство. Она подошла к нему и протянула руку:

— Хватит. Отдай мне дневник. Райли не будет осужден. Он найдет выход. А когда он окажется на свободе, дневник мне понадобится. Верни его мне.

Нордем бросил на нее косой взгляд:

— Я другого мнения.

— Отдай дневник. Если дневник будет у тебя, я не смогу его шантажировать.

— Забудьте об этом. Дневник останется у меня. Я хочу уничтожить Райли.

Агата пришла в ужас.

— Ах, вот для чего тебе нужен дневник! Ты мне лгал! Ты не просто так хотел получить двадцать тысяч фунтов.

— Агата, я сделал то, о чем вы просили, но ничего не вышло. Теперь попробуем сделать по-моему.

— Нет! Все будет так, как говорила я. Все получится. Наш план неизменен.

— Обстоятельства нам на руку, Агата. Надо просто спокойно наблюдать, как развиваются события.

Лицо Агаты исказилось от злости.

— Я не хочу его падения. Если ты его уничтожишь, то какая мне от него польза?

Нордем улыбнулся:

— Я знаю. Я на это и рассчитываю. Не беспокойтесь, Агата. Если вам нужно его состояние, вы его получите. Но сначала я закончу то, что начал.

Райли сидел в камере и с отвращением смотрел на поставленную перед ним еду. От страшного похмелья у него переворачивались внутренности, а то, что лежало на тарелках, аппетита не вызывало: кусок черствого хлеба, чашка водянистого супа, пахнущего грязным мокрым бельем, и сомнительного вида кусок мяса. Он покачал головой. По крайней мере, червей в мясе он не увидел.

Вскоре за посудой придут, а до тех пор у него имеется четверть часа, чтобы уговорить себя поесть.

Он встал и подошел к единственному окну, через которое еле-еле проникал свет. В камере было очень холодно. Человеку с ростом Райли шести с лишним футов — здесь было очень тесно, так что, вытянув руки, он мог коснуться противоположной стены. Для справления нужды в углу имелась дырка, откуда поднимался такой запах, что у Райли не хватило смелости к ней приблизиться. Никогда впредь он не станет считать свежий воздух чем-то само собой разумеющимся.

Как и любую роскошь, к которой он привык. Даже здесь он жил как принц среди остальных узников. Его поместили в камеру для ожидающих суда, а эти камеры были чище, чем те, в которых узники отбывали свой срок заключения.

Человек быстро теряет надежду в подобном месте! Райли заставил себя задуматься о более важных вещах — как построить свою защиту. Мысли снова унесли его к Эйприл. Насколько было бы ему легче, защищай он честную женщину, но это не должно повлиять на его решение. Он не представлял, как бы смог жить в Блэкхите в то время, как Эйприл похоронена за прочными каменными стенами в недрах тюрьмы, которая особенно ужасна для женщин. Ему невыносима была мысль о том, что ее могли изнасиловать, или о том, что она могла сама попросить об этом, потому что беременность отсрочила бы казнь. Не важно, как она обошлась с ним, не важно, как заставила страдать, он не допустит, чтобы с ней случилось что-то ужасное.

Райли вздохнул. Конечно, ему нелегко будет защищаться. Да и как может быть по-другому? Она виновна. Его единственная надежда — это то, что лорд — главный судья проявит милосердие. Райли знал, что самое меньшее, на что он может рассчитывать, — это потеря места окружного судьи и положения в обществе, но все это ничто по сравнению с тем, что представляет подлинную ценность, — собственной свободой.

Железные ворота в коридоре с лязгом открылись, и Райли услышал приближающиеся шаги. С громким скрежетом ключ повернулся в замке его камеры. Дверь со скрипом отворилась, и Райли прищурился от света. В проеме двери появился Питер Нордем.

Райли бросился на него и вцепился в горло, но дородный стражник остановил его и приковал наручниками к стене.

— Благодарю вас, констебль. Я ненадолго. — Нордем поправил смятый галстук. — Лорд Блэкхит! Никогда не думал, что увижу вас в таком, как бы это сказать, стесненном положении. Огромная разница по сравнению с великолепным домом в Блэкхите, не так ли?

На лице Райли выступил пот.

— Почему ты так со мной поступил?

— Бедняга Райли. Ты действительно чувствуешь, что жизнь обошлась с тобой несправедливо? Прими мои глубокие соболезнования.

— Я полагал, что могу рассчитывать на твою дружбу!

— На дружбу? — засмеялся Нордем, качая головой. — Твое представление о дружбе типично для аристократа, старина. Вы предлагаете дружбу только тогда, когда хотите что-то получить. И никогда не предлагаете, когда дружба по-настоящему необходима.