Убийство в теологическом колледже - Филлис Джеймс

Обычно Руби шла в колледж одна. Завтрак она готовила к восьми, после службы в семь тридцать, но Руби нравилось начинать день с планирования. Отцу Себастьяну нужно было накрыть стол в его гостиной. Завтрак директора не менялся: апельсиновый сок, кофе и два ломтика тоста из непросеянной муки с джемом, который Руби варила сама. Каждый день в восемь тридцать приезжали из Рейдона ее помощницы по дому – миссис Стейси и миссис Бардуэлл – на стареньком «форде» последней. Но сегодня их не будет – обеим позвонил отец Себастьян и попросил отложить приезд на пару дней. Руби стало интересно, как он это объяснил, но женщина предпочла не спрашивать. Работы для нее и для Реджа, конечно, прибавилось, но зато ей не придется наблюдать за помощницами: видеть их жадное любопытство, выслушивать догадки и неизбежные причитания. Ей пришло голову, что убийство может даже оказаться интересным для людей, которые не знали жертву и не попадали под подозрение. Элси Бардуэлл, например, уж точно не преминет воспользоваться ситуацией.

Редж обычно подходил в главный корпус после шести тридцати, но сегодня они покинули коттедж Святого Марка вместе. Он ничего не объяснял, но Руби поняла: колледж Святого Ансельма перестал быть безо-пасным и святым местом.

Он осветил лучом своего мощного фонаря протоптанную в траве тропинку к железным воротам на западный двор. Легкая предрассветная дымка окутала кустарники, но женщине казалось, что она идет в кромешной темноте. Редж посветил фонарем на ворота, чтобы найти замочную скважину. За воротами тусклые светильники в галереях озаряли стройные колонны и отбрасывали тени на мощеные камнем дорожки. Северная галерея еще была огорожена лентой, но половину уже освободили от мусора. Расчищенный от груды листьев, возвышался черный ствол каштана. А когда лучи фонаря на мгновение озарили растущую на западной стене фуксию, ее красные цветки блеснули словно капли крови. В коридоре, отделявшем ее гостиную от кухни, Руби подняла руку, чтобы включить свет. Но было не совсем темно. Впереди из открытой двери в подвал пробивался луч.

– Как странно, Редж, – сказала она, – дверь в подвал открыта. Кто-то рано встал. Ты не проверял, прошлой ночью дверь была закрыта?

– Прошлой ночью она была заперта, – сказал он. – Ты же не думаешь, что я оставил ее открытой?

Они подошли к каменной лестнице. Ступеньки освещали яркие потолочные светильники, с обеих сторон стояли крепкие деревянные перила. У подножия лестницы, ясно видимое в ослепительном свете, раскинулось тело женщины.

Руби пронзительно вскрикнула:

– Господи, Редж! Это мисс Беттертон.

Редж оттолкнул жену со словами: «Постой-ка здесь, любимая», и она услышала стук его ботинок по лестнице. Помедлив лишь несколько секунд, она стала спускаться за ним, двумя руками вцепившись в левые перила. Около тела они преклонили колени уже вместе.

Женщина лежала на спине, повернув голову к нижней ступени. Единственная рана была на лбу, в ней уже спеклась кровь и сыворотка. Под линялым домашним халатом из шерстяной ткани с узором пейсли оказалась белая хлопковая ночная рубашка. Жидкие седые волосы были убраны в косу, тонкий конец которой удерживала плетеная резинка. Открытые, безжизненные глаза смотрели вверх, на лестницу.

– Боже мой, нет! – прошептала Руби. – Бедняжка, какой ужас.

Она инстинктивно обняла тело, но сразу поняла, что напрасно. Женщина почувствовала запах волос, кисловатый запах неряшливой старости от ночной рубашки и удивилась, что это последнее, что останется от мисс Беттертон. Горло ей сдавила безысходная жалость, и она отдернула руку. Мисс Беттертон не позволила бы ей прикоснуться к себе при жизни, так зачем навязываться после смерти?

– Она мертвая, – выпрямившись, сказал Редж. – Мертвая и холодная. Похоже, свернула шею. Помочь уже нечем. Сходи лучше за отцом Себастьяном.

Руби пугала задача будить отца Себастьяна, искать нужные слова и собираться с духом, чтобы вообще их произнести. Она бы предпочла, чтобы эту новость сообщил Редж, но в таком случае ей пришлось бы остаться рядом с телом одной, и эта перспектива была еще ужаснее. Жалость впервые сменилась страхом.

Темные ниши подвала выросли до необъятных размеров, а внутри словно притаились кошмары. Руби не отличалась особой впечатлительностью, но в тот момент ей казалось, что знакомый мир повседневных забот, добросовестного труда, дружбы и любви распадается вокруг нее. Она знала, что Реджу достаточно протянуть руку, и подвал с побеленными стенами и маркированными полками с бутылками вина станет таким же знакомым и безопасным, каким был, когда они с отцом Себастьяном спускались взять несколько бутылочек на ужин. Но Редж руки не протянул. Все должно было оставаться на своих местах.

Когда она взбиралась по ступенькам, каждый шаг давался с таким трудом, будто она шла в гору, а ноги вдруг настолько ослабели, что еле выдерживали ее вес. Она включила весь свет в холле и какое-то время стояла, собираясь с силами, перед тем как подняться еще на два пролета вверх в квартиру отца Себастьяна.

Поначалу Руби осторожничала, но потом ей пришлось стучать изо всех сил. Дверь вдруг неожиданно отворилась – что привело женщину в замешательство, – и на пороге оказался отец Себастьян. Прежде она никогда не видела его в халате, и на долю секунды, так как от пережитого потрясения путались мысли, ей показалось, что перед ней незнакомец. Внешний вид Руби, должно быть, тоже произвел впечатление: директор протянул руку, чтобы ее поддержать, и провел гостью в комнату.

– Мисс Беттертон, отец, – сказала она. – Мы с Реджем нашли ее в подвале, у лестницы. Боюсь, что она мертва.

Она удивилась, насколько ровно прозвучал ее голос. Ни слова не говоря, отец Себастьян закрыл дверь и поспешил вместе с ней вниз, поддерживая ее под руку. На верхней площадке лестницы в подвал Руби осталась. Она видела, как директор зашагал по ступеням, что-то сказал Реджу, а потом опустился на колени рядом с телом. Спустя мгновение он поднялся на ноги и заговорил с Реджем, как обычно, спокойно и властно.

– Вы оба испытали большое потрясение. Думаю, будет лучше, если вы спокойно продолжите заниматься повседневными делами. Мы с коммандером Дэлглишем сделаем все, что необходимо. В это ужасное время нас спасут только работа и молитва.

Редж взобрался по лестнице к жене, и уже вместе они молча пошли на кухню.

– Наверное, все захотят позавтракать, как обычно, – сказала Руби.

– Конечно, захотят, милая. Сложно пережить такой день с пустым животом. Ты же слышала, что сказал отец Себастьян: нужно спокойно продолжать заниматься повседневными делами.

– Это же несчастный случай, скажи, несчастный случай? – жалобно посмотрела на него Руби.

– Конечно, несчастный случай. Такое могло произойти в любой момент. Бедный отец Джон. Для него это будет ударом.

Руби размышляла. Конечно, это будет ударом – как ни крути, смерть неожиданная. Хотя нельзя отрицать, что с мисс Беттертон было совсем не просто уживаться.

Она потянулась за белым халатом и с печалью в сердце принялась готовить завтрак.

Отец Себастьян прошел к себе в кабинет и позвонил Дэлглишу в «Иероним». Ответили так быстро, что было очевидно: коммандер уже встал. Директор сообщил дурную весть и спустя пять минут они уже вместе стояли рядом с телом. Отец Себастьян наблюдал, как Дэлглиш нагнулся, умело обследовал лицо мисс Беттертон, потом выпрямился, в молчаливом раздумье глядя вниз.

– Мы должны сообщить отцу Джону, – сказал отец Себастьян. – Я возьму это на себя. Он, наверное, еще спит, но я должен встретиться с ним до того, как он спустится на заутреню. Это сильно по нему ударит. С ней было нелегко, но она – его единственный родственник, и они были близки. – И не сделав попытки уйти, спросил: – У вас есть мысли по поводу того, когда это произошло?

– Судя по трупному окоченению, я бы предположил, что она мертва уже часов семь, – сказал Дэлглиш. – Судмедэксперт определит точнее. Поверхностный осмотр никогда не дает точного ответа. И конечно, придется делать вскрытие.

– Получается, она умерла после повечерия, наверное, около полуночи. И даже если так, нужно было очень тихо пройти через холл. Хотя, с другой стороны, она всегда была как мышка: передвигалась бледной тенью. – Он помолчал, а потом добавил: – Мне не хотелось бы, чтобы мисс Беттертон увидел ее брат. Не здесь и не в таком виде. Ведь ее можно перенести в комнату? Она не была верующей, и нужно уважать ее чувства. Мне кажется, она не хотела бы лежать ни в молельне, ни в церкви, даже если бы последняя была открыта.

– Она должна оставаться на месте, отец, пока ее не осмотрит судмедэксперт. Для нас это смерть при подозрительных обстоятельствах.

– Но можно хотя бы ее накрыть? Я схожу за простыней.

– Да, – сказал Дэлглиш, – накрыть мы ее, безусловно, можем. – И когда отец Себастьян развернулся к лестнице, спросил: – Можете ли вы предположить, отец, что она здесь делала?