Русскоговорящий - Денис Гуцко

— Не бузи, не шуми, — продолжал обучение Толик. — Кэ че, веди себя прилично, как у невесты.

— Ну… если планка не упадёт.

— Ха! Не упадёт! Прям безбашенный нашёлся! — он, казалось, рассердился. — Ты думаешь, бабки выбивать — это так, кэ цэ, хобби для дебилов? Бабки выбить не каждому дано. Это, знаешь, работа. Трудная работа. Сидишь по целым дням в машине, пасёшь кого-нибудь. Ни пожрать нормально, ни помыться. В любой момент можешь в ментовку загреметь, а выбьешь или нет, заметь — не факт. И потом, это не отмороженная работа. Это только в кино утюги на пузо и паяльники в жопу. А чисто бабки забрать, чтобы, кэ цэ, и самому под статью не затарахтеть, это тебе не паяльник в жопу. Это психология! Иногда просто проехался с клиентом за город в машине — и все молчат, а он и так и сяк: «ребятки, да куда вы меня везёте, да что собираетесь делать, да я всё отдам», — а в ответ тишина… Это — вот, шоу такое, понимаешь?

До этого Митя никогда не слышал, чтобы Толик говорил так эмоционально о своей работе в «опергруппе». С особенным чувством рассказал он про одного мужичка, бывшего боксёра — сам Толик ещё застал его в зале, в котором начинал тренироваться, он был зелёный мальчишка, а мужичок, уже оплывший, лысый, приходил в зал поколотить мешок, повертеть скакалку. И вдруг, много лет спустя, жизнь свела их по одному щекотливому вопросу, при чём по разные стороны этого самого вопроса.

Вчетвером они гнались за ним по вечерней улице, мимо влипающих в стены прохожих, и никак не могли догнать. На свою беду, сильно растянулись, и мужичок пользовался этим весьма эффективно: неожиданно разворачивался и выстреливал в преследователя серию точных ударов. Иногда попадал так, что сбивал с ног, но даже если не сбивал, задерживал в любом случае. Раз за разом его настигал Толик, и в короткое мгновение, что тот разворачивался и бил, оба они успевали подумать: «Где я его видел?». И Толик, узнав мужичка из спортзала, сильно смущался каждый раз, когда он разворачивался. И поэтому никак не мог его свалить, а только отбивался и отступал, чтобы тут же снова кинуться в погоню. «Представляешь, — говорил он смеясь, — ну не могу его ё…ть. Стыдно!».

Митя слушал Толика, воодушевлённо рассказывающего о превратностях выбивания денег, и думал о том, как должна быть скучна ему работа охранника.

— Ну в общем, смотри, кэ цэ, спокойно и аккуратно. Если за ним кто-то есть, к тебе разбираться приедут. Будь готов. Разговор будет простой: ты, кэ чэ, лох, а мы лохов доим. Ты уж извини, Митяй.

— Да ладно.

Они приехали на место. Машину Толик оставил далеко от окон Олега, в соседнем переулке. До нужного подъезда они прошли пешком.

— Ну чё, я внизу останусь, — сказал он. — Такая, кэ че, херня, ты меня тоже пойми. Мне в ментовку ни по какому нельзя.

Дверь в подъезд с кодовым замком Митя открыл, отодвинув язычок замка лезвием перочинного ножа. Толик ничего не сказал, но нож отобрал.

Дверь тамбура была старенькой. Простая, топорно-цилиндрическая, кнопка звонка. Лак с реек облез. Тряпка, лежащая на пороге, давно бесследно пропала под серым слоем грязи. Митя позвонил.

За дверью открылась другая дверь, послышались шаги. Шаги приблизились вплотную, и Мите показалось, что он расслышал чьё-то дыхание, но дверь тамбура так и не открылась. Так же медленно шаги смолкли, тихонько закрылась дверь квартиры. Митя позвонил ещё раз, надолго утопив кнопку звонка. Не успел он отпустить кнопку, как женский встревоженный голос крикнул из-за двери:

— Кто?

— К Олегу, — ответил Митя, вслушиваясь, достаточно ли агрессивно звучит его голос.

Ему показалось, что недостаточно — как он и ожидал. Он решил добавить угрозы.

— Олега позовите, — проговорил Митя с могильным холодком, но тут же мысленно обругал себя: «не позовите, а позови!».

— Ушёл Олег, нет его, — сказала женщина тверже, видимо, разглядывая его в глазок.

— В шесть утра? Куда же? На утреннюю пробежку?

Эту свою реплику он оценил, как полный провал. Так оно и оказалось.

— Сейчас я устрою тебе пробежку! — сказала женщина. — Сейчас я в милицию позвоню! — говорила она негромко, но страстно. Будто не разбудили её внезапным звонком в шесть утра — будто не спала она в тёплой постели, всю ночь готовилась, медленно вскипала — и вот дождалась. — Ты что там, крутой такой, да? людей вот так запугивать? Я на таких, как ты, быстро управу найду! Не боишься ментов, так мне есть, к кому обратиться, понял?

Митя и не предпринимал попыток что-либо возразить. Прервать этот огненный монолог было так же невозможно.

— Я заявление на всех на вас подам!

Энергия истерики в этой женщине, скрытой за рейками с облезлым лаком, была так велика, что могла пройти насквозь как шаровая молния. Поняв, что тут ничего не поделаешь, Митя стоял, прислонившись к перилам, и слушал возмущённую дверь.

— Разве Олег виноват, что ваш кандидат не прошёл?! Разве виноват?! Да, вы ему платили за то, чтобы он этим занимался! Но он же гарантий никаких не давал!

Поняв то, о чём она говорила, Митя раскрыл рот от восхищения: Олег сочинил бесподобное алиби. Мало того, заставил её поверить. Его мастерство было неоспоримо. За годы, прошедшие после университета, Олег хоть и не сделался заместителем директора гостиницы «Интурист», зато стал виртуозом обмана.

Кем бы ни была эта женщина за дверью — а скорее всего, это была его жена — Олег и её сделал участницей представления.

— Что ж теперь, если ваш кандидат не прошёл, так и деньги назад, а? И деньги назад?!

Мите удалось ввернуть:

— Уважаемая, Вы, наверное, меня с кем-то путаете? Меня Митя зовут…

— Да знаю я, кто ты! Что ты меня стращаешь! Подумаешь, пуп земли! Если заместитель Бирюкова, так всё можно?! Дмитрий! — передразнила она. — Видали мы таких Дмитриев грёбаных! И таких заместителей!

Дверь в глубине тамбура закрылась. Митя постоял немного, полный восхищения перед мастерством Олега, и спустился вниз.

Толик сказал:

— Хрен с тобой. Раз уж приехал, не уезжать же вот так, кэ цэ, несолоно хлебавши.

Лицо его осенил азарт. Митя ничего не ответил.

Толик оставил его сторожить подъезд, а сам уехал. Скоро он вернулся с гвоздиками и тортом.

— Идём.

Митя молча последовал за Толиком. Похоже, максимум, на что он мог рассчитывать — немые роли в тени корифеев.

Они поднялись на этаж.

— Держи.

Отдав Мите торт и цветы, Толик ухватился за торчащую кнопку звонка и со всей силы дёрнул её в одну, потом в другую сторону. Кнопка хрустнула и осталась у него в руках. Он забросил её на верхнюю площадку и позвонил к соседям.

— Реквизит, — скомандовал он.

Митя отдал ему гвоздики и торт. Толик отошёл на такое расстояние, чтобы в глазок были видны и перевязанная шпагатом с бантиком коробка и празднично задранный вверх букет.

— Вам кого? — спросили через некоторое время.

— Доброе утро, — сказал Толик с каким-то голубиным воркованием в голосе. — Извините, если разбудили. Мы вообще-то к вашим соседям пришли. Хотели вот поздравить товарища, сюрприз ему сделать. У них же праздник. А тут у них какие-то гады звонок сломали.

Митя с удивлением выслушал его гладкую, без обычных «кэ че — кэ цэ», речь. Ключ прокрутился в двери, выглянула соседка, женщина лет пятидесяти. Не переступая порога и цепко держа запахнутые на груди полы халата, она посмотрела на оторванный звонок, сказала:

— Надо же, вот гады. А Оля вот только что с кем-то долго так разговаривала. Может, они?

— Да Вы что? — Толик озабоченно оглядел лестничную клетку. — Много всяких психов на свете. А давайте Вы к ним постучитесь, а мы тут в сторонке встанем. Он нас никак не ждёт. Давайте сюрприз сделаем.

— Конечно, конечно, — соседка открыла дверь тамбура пошире и впустила их вовнутрь. В тамбуре было темно. Они прошли и встали бочком в уголке. — В наше время дружеские отношения такая редкость.

Не отпуская полы халата, она постучала в дверь Лагодиных свободной рукой:

— Оленька, это я!

Послышались шаги и короткое металлическое чавканье ключа в замочной скважине.

— А какой у них праздник? — спросила она шёпотом.

Но дверь уже приоткрылась.

Толик поставил ногу так, чтобы помешать захлопнуть её. Торт и гвоздики он сунул соседке, оторопевшей от неожиданности и машинально схватившей всё, что прилетело к ней в руки. Халат распахнулся, и, целомудренно прикрывшись коробкой с тортом, она попятилась в свою квартиру.

— С Новым годом, с новым счастьем, — сказал Толик голосом телеведущего, и входя в квартиру Лагодиных, немедленно перешёл на свой обычный корявый язык. — Оля, нам, кэ че, проблемы не нужны. И ты себе тоже проблем не создавай. Нам пока что поговорить надо.

С её лица смотрели не настоящие, будто из чьей-то фотографии вырезанные глаза. Оля стояла как-то очень угловато и неудобно, порываясь то к входной двери, то к телефону, висящему на стене. Она принялась кричать, но крик оборвался, так и не успев развернуться: Толик ударил её в живот. Она ёкнула и осела Мите на руки.