Война мага. Том 4: Конец игры - Ник Перумов

Свирепый, но бессильный и бесплотный вой. Сквозь пепел на Кристалле стал пробиваться огонь.

— Говори!

Наверное, призраку тоже можно сделать больно. И очень сильно.

— Я… извне. Большего… вы не поймёте.

— Отчего же нет? Мы знаем, что такое Эвиал и что такое Беспредельность за его границами, — парировал Сфайрат.

— Не поймёте, — настойчиво повторило привидение. — И меня вы не убьёте тоже. Мучить можете, но и только. И за меня отомстят!

— Ого! — усмехнулся Редрон. — Ну, нас, драконов, кто только не пугал, чтобы до Кристаллов добраться. И чем только не стращали! Однако ж мы — вот они, тут, а те, запугивавшие… давно и косточек их не осталось.

Вой.

— Мы… иные… мы — маги… великие маги… для нас нет пределов, мы не принадлежим мирам… у нас нет Долин, как у этих ничтожеств… вас ничто не спасёт, мои братья отомстят, отомстят, отомстят!..

Драконы давили, Кристалл пылал всё ярче. Фесс стиснул зубы, чтобы в свою очередь не застонать от боли. И — сам потянулся к плененной сущности, уже понимая, что долго её так не продержат даже драконы. Сил хватало — Кристалл Сфайрата рядом, и Хранители так щедро черпали из его запасов, что малую малость, позаимствованную Фессом, заметить было бы и совсем мудрено.

Драконы пытались вырвать ответы силой. Фесс же двинулся по следу неведомой чародейки, «Атлики», прочь от Пика Судеб, вверх, сквозь небесные сферы Эвиала, и…

На его пути оказались двое. Нельзя сказать, что он ожидал их увидеть, но всё-таки…

— Господин Эвенстайн. Господин Бахмут. Какая встреча! Как там ваш великий враг, Неназываемый, если не ошибаюсь?..

— Скажи драконам, — сумрачно бросил полуэльф, — чтобы перестали мучить нашу верную слугу.

— Скажите сами, всесильные.

— Мы не всесильны! И разве не говорили мы тебе, что драконы очень плохо влияют на наши аппарации?

— Что-то такое смутно помню. Но дело было в Аркине, Империя Клешней, штурм, суета — не диво было бы и забыть совсем. Вы тогда сделали мне некое предложение…

— Именно. По твоей вине погибла наша волшебница. Из числа самых сильных. Вернее, она не погибла как сущность, но очень нескоро вновь сделается воином. На тебе долг крови. Тебе придётся её заменить.

— Вы тратите на меня очень много слов, а чем дальше, тем меньше я вам верю, — спокойно сказал Фесс. — Прошлый раз вы говорили, что боретесь с Неназываемым, что Западная Тьма — ваш враг, но трогать её нельзя. Но ваша прислужница помогает Салладорцу, который как раз и решил выпустить Сущность из заточения. Не очень-то стыкуется, не находите?

Эвенстайн тотчас пустился в долгие рассуждения, поминутно вспоминая всё тот же Закон Равновесия и тому подобные высокие материи, но Фесс уже не слушал.

Что им нужно от меня? «Атлике» требовался Аркинский Ключ. Просто и понятно. Маски вьются вокруг меня не один год по эвиальскому счёту, и, похоже, им действительно нужны были только Мечи. Артефакты, к которым они почему-то не могли прикасаться. Мечи теперь у Клары, а Маски отчего-то пытаются выманить меня из Эвиала. «Атлика» вспомнила моего отца. К чему это? Сгинувший Витар Лаэда, восстание Безумных Богов…

Отец что-то раскопал? Какой-то артефакт, наподобие этих Мечей? И к нему не подобраться без меня? Или… без моей крови?

Заманчиво. Всегда приятно чувствовать себя незаменимым, пусть даже и в таком роде.

Я ведь тоже прятал Мечи «на кровь», подумал некромант. Отец мог рассуждать так же.

Доля правды в рассуждениях «полуэльфа», конечно, имелась. В частности, как раз тот самый Закон Равновесия. Без него никто с ним, Фессом, не стал бы церемониться.

Значит, отец таки исчез не просто так… а что, если он ещё жив? То видение… неужели…

Сердце бешено заколотилось, Фесс почти перестал слышать, о чём там вещает Эвенстайн.

Но почему они не используют эту саму простую уловку? Почему не скажут — «мы вернём тебе отца»?

Значит, всё-таки мёртв…

…Тишина иногда оказывается громче бури, именно наступившее молчание привело некроманта в чувство. Он по-прежнему стоял посреди подземного зала, рядом полыхал Кристалл Сфайрата, драконы пытались допрашивать воющий призрак — а прямо перед ним, Кэром Лаэдой, стояли двое невесть кто, и похоже было, что видимы они только ему одному.

— Ты нас не слушал, — с упрёком бросил полуэльф.

— Много о себе возомнил, — рыкнул Бахмут.

— Точно, брат.

— Решил, что без него не обойтись?

— Точно, решил, — кивнул Фесс. — Ваша, гм, чародейка тут что-то наболтала про моего отца…

— Наболтала, поистине наболтала, — кивнул Эвенстайн. — Видишь ли, некромант, твой отец был действительно выдающимся чародеем. И он, представь себе, служил нам.

Фесс выразительно поднял бровь.

— Государи мои, вы, по-моему, заврались, извините за выражение.

— Нет, не заврались, — по-медвежьи подался вперёд Бахмут. — Витар Лаэда не состоял в наших полках, подобно той, которую ты знал под именем Атлики. Но он выполнял наши поручения. Разумеется, небезвозмездно и с выгодой для себя, как и положено члену Гильдии боевых магов.

Фесс как можно выразительнее пожал плечами. Эта игра ему не нужна, она зачем-то потребовалась его собеседникам. И он обязан узнать, зачем.

— Я давно перестал верить на слово, государи мои. Потребуются веские доказательства, чтобы меня убедить.

— Мы представим тебе доказательства, хотя для нас это и оскорбительно, — Эвенстайн гордо задрал подбородок. — Но не здесь. Не в этом облике.

— Да-да, драконы и аппарации, я помню, — Фесс ухмыльнулся как можно наглее.

— Мы сейчас призраки, такие же, как и она, — Бахмут кивнул в сторону надрывно завывающего в несказанных муках привидения. — Мы можем говорить, не более.

— Как я понимаю, только потому я ещё жив, — ввернул Фесс.

— Да нет же! — проревел Бахмут. — Всё просто, только ты нам никак не желаешь поверить. Твой отец служил нам. Просто служил. Все чародеи Гильдии боевых магов рано или поздно оказываются у кого-то на службе, если, конечно, хотят хоть чего-то добиться.

— Всё, чего добился мой отец, — смерти, — некромант с трудом сдерживался.

— Службы нам без риска не бывает, — пожал плечами Эвенстайн. — Зато вы и жили, как короли. Вспомни, испытывали ли вы нужду, пока твой отец не исчез.

— Не испытывали, верно, — Фесс заставил себя сделать кивок, который, при желании, можно было бы даже назвать «вежливым».

— Просто твой отец предпочитал артефакты золоту, — добавил Бахмут.

Это было правдой. Денег после отца почти не осталось, зато различных магических причуд и диковинок — хоть отбавляй. Однако тётушка Аглая наотрез отказывалась их продавать — мол, «дурная примета». В приметы тётушка верила почти так же истово, как и в Спасителя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});