Дикая роза - Анита Миллз

– Ненавижу эту проклятую реку, – проворчал он. – Не помню, чтобы хоть раз перебирался через нее без приключений.

Мокрая одежда на нем обвисла и стала очень тяжелой. Бессильно опустившись на растрескавшуюся землю, чтобы перевести дух, он вспомнил о котенке и устало произнес:

– Куда-то исчез Паучок, Энни. Не сумел удержать его.

– С ним все в порядке. Вот он.

Хэп не знал, радоваться или нет. Он взглянул на свою рубашку и увидел кровь в тех местах, где зверек оцарапал ему когтями кожу. Энни тоже посмотрела на следы от когтей и сказала:

– Не мешало бы воспользоваться нашей мазью.

– Пожалуй, – отозвался Хэп.

Он положил мокрый револьвер на землю, встал и, водя руками по телу, принялся выжимать из насквозь промокшей одежды воду. Он него исходил такой смрад, что даже вонючка-скунс не решился бы подойти близко. Сбросив с себя одежду, он стал искать, чем бы вытереться. Энни пострадала намного меньше: когда ее конь погрузился в воду, она вовремя поджала ноги и замочила лишь краешек платья.

Она выпустила котенка из рук, и тот, таща за собой поводок, подбежал к стоявшему обнаженным Хэпу и стал, ласкаясь, тереться о его ноги.

– Нечего ластиться, лицемер несчастный, – проворчал тот. – Теперь я отлично знаю, как ты на самом деле ко мне относишься, маленький хулиган.

Произнося эти слова, он нагнулся и подобрал с земли черный комочек, всем своим видом выражающий раскаяние.

– Еще чего придумал, – буркнул он, когда котенок стал лизать его лицо своим шершавым, как наждачная бумага, языком. – Тебя же стошнит после этого.

– Видимо, хочет загладить свою вину, – заметила Энни, подходя к Хэпу с баночкой мази. – Будет немного жечь, но ничего не поделаешь – от кошачьих царапин может начаться заражение.

– Особенно после того, как искупался в такой воде. – Стараясь избавиться от неприятного вкуса во рту, Хэп повернул в сторону голову и сплюнул. – Да в ней целые тонны мела.

– Это уж точно. На, держи.

Она вручила ему баночку, но, прежде чем заняться его царапинами, направилась к вьюкам, нашла в одном из них кусочек ткани, намочила его в небольшом количестве драгоценной влаги, намылила щелочным мылом и, возвратившись, протянула Хэпу:

– Это очень сильное мыло – надеюсь, поможет.

Он тер себя до тех пор, пока полностью не удалил засохшую грязь, после чего надел чистые брюки и рубашку, но не стал ее застегивать, чтобы Энни могла обработать его ранки и ссадины. Пока она втирала мазь, он, прищурившись, смотрел на солнце, пытаясь определить время по его положению на небосклоне, затем проговорил:

– Хотелось бы надеяться, что до ущелья с источником нам удастся добраться еще засветло. Там и устроимся на ночь. – Он снова посмотрел на нее, улыбнулся уголками губ, отчего стал похож на мальчишку, и добавил: – Я сделаю отличную постель из опавших кедровых иголок.

Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки, и отвела взгляд в сторону.

– Сегодня я могу обойтись и без постели. Я готова спать где угодно и на чем угодно.

Его охватило острое чувство разочарования, но он напомнил себе, что она и так позволяла ему гораздо больше, чем он мог надеяться. Для мужчины, у которого никогда раньше не было постоянной женщины, он слишком многого хочет. Достаточно посмотреть ей в глаза, чтобы в этом убедиться.

Он глубоко вздохнул и, кивнув, произнес:

– Они тебе кое о чем напомнили? Я имею в виду – сегодняшние индейцы?

– В общем-то да, – ответила она, закрыв глаза, затем решилась встретиться с ним взглядом. – Думаю, все дело в их боевой раскраске.

– Ты вела себя мужественно, Энни, и не показала им, что боишься.

– Тем не менее я боялась, Хэп. Когда тот, что ехал впереди, понесся к нам с копьем, мне стало по-настоящему страшно. – Она помазала еще одну, последнюю, царапину на шее Хэпа и закрыла баночку. – Я подумала, что он может убить тебя, и тогда…

Она не могла заставить себя даже произнести это вслух.

– Какого же черта, в таком случае, ты бросилась им навстречу? – спросил он сердито. – Он же был у меня на мушке.

– Я просто должна была это сделать. Во-первых, мне нужно было узнать, где можно найти квахади. А во-вторых, я хотела себе доказать, что смогу посмотреть им прямо в лицо, – произнесла она задумчиво, пытаясь понять, что ее толкнуло на это. – Умом я понимала, что он меня, скорее всего, не тронет, ну а в душе… а в душе я ужасно боялась. Кроме того, я понимала, что если ты убьешь его, разговора с ними не получится.

– Ты даже не представляешь, Энни, как мне хотелось нажать на курок.

– Если когда-нибудь у тебя на мушке окажется Ветвистый Дуб, то уж поверь – я тебе в этом случае не помешаю. И я бы многое отдала, чтобы увидеть, как он поплатится за то, что сделал с Джоуди.

– И с тобой.

– Да, и со мной тоже. Все эти годы я надеялась, что кто-нибудь отправил его на тот свет, что он уже понес наказание. Я понимаю, это не по-христиански, но я молила бога об этом с того самого дня, как Ветвистый Дуб увез меня с собой.

В ее глазах была такая боль, что ему захотелось обнять ее и крепко прижать к себе, но он понимал, что, если он это сделает, им уже сегодня не уехать отсюда. А оставаться было нельзя. Здесь, на берегу реки, на открытом месте, они были отличной мишенью, и кто бы поручился, что другие команчи, которые могут здесь появиться, окажутся такими же дружелюбными.

– Если не возражаешь, я бы предпочел поскорее избавиться от этого запаха.

– Ты имеешь в виду мазь?

– Нет, реку.

Он поднял свой кольт и, прокрутив барабан, вынул из него все патроны.

– Как только я его вытру и смажу, можно будет отправляться. Нельзя допускать, чтобы в нем оставалась грязь. – Он обвел взглядом открытое пространство вокруг и добавил: – Знаешь, не помешает проверить, в порядке ли «генри» – думаю, будет лучше, если дальше ты поедешь вооруженной. Ты ведь знаешь, как пользоваться винтовкой?

Она снова закрыла глаза, вспомнив тот день, когда вынуждена была стрелять из «генри» Итана по индейцам, и тихо ответила:

– Да, знаю.

– Тогда я за ним схожу. И не будем больше задерживаться. Мне никогда это место не нравилось.

Некоторое время спустя он трясся в седле рядом с молчаливой, ушедшей в себя Энни и думал, до чего же, должно быть, ей нелегко забыть прошлое. Какой бы самозабвенно страстной она ни была в его объятиях, даже в такие моменты он иногда замечал в ее глазах страх. До сих пор ее порою преследовали кошмары, и единственное, чем он мог помочь в подобных случаях, – это крепко прижать ее к себе и не отпускать, пока не успокоится.

– А что, если он еще жив, Энни? Что, если ты с ним столкнешься лицом к лицу?

Лучше бы он не произносил этих слов, не бередил ей душу, особенно после того, что она недавно ему сказала, но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.