Дикая роза - Анита Миллз

Он перевел взгляд на котенка, и ему стало жаль его – настолько часто и тяжело тот дышал. Он взял флягу, открутил крышку и вылил немного воды Паучку на голову. Затем плеснул немного себе в горсть и дал котенку напиться. Да-а, с такой длинной, да еще черной шерстью ему, должно быть, приходится в пустыне несладко. От беспощадной жары было некуда деться, и Паучок снова заполз за переднюю луку седла и улегся, прижавшись к ноге Хэпа.

Зверек привязался к нему, и с этим ничего нельзя было поделать. Когда он завез котенка к Уиллеттам и повернул со двора, чтобы ехать дальше, тот побежал за ним следом. Пришлось возвратиться и отдать Паучка прямо в руки Мэри. После этого он направился на станцию дилижансов и приобрел там двух мулов. Назад в Сан-Сабу он ехал через Бьюллов Перекресток, где, чувствуя, что изнемогает от жары и жажды, купил у безукоризненно вежливого Лейка бутылку пива и выслушал его извинения по поводу Энни. Когда он вечером добрался домой, его встретил выбившийся из сил Паучок, ожидающий перед дверью, чтобы его впустили в дом. Да, как это ни поразительно, котенок вернулся назад, преодолев более пяти миль. Его братец, по которому так скучала Энни, оказался далеко не таким любителем приключений и остался на ферме Уиллеттов.

Закончилось тем, что Хэп, не испытывая большого желания совершать еще одну поездку к Мэри и Джиму, а также уступая настойчивым просьбам Энни оставить котенка, вырезал из сыромятной кожи полоски и сплел из них для маленького существа ошейник и поводок, затратив на это не один час. И вот теперь, проведя с котенком под беспощадным солнцем так много дней, он и сам начал испытывать к нему симпатию. Когда они останавливались на привал, Хэп, пока Энни занималась приготовлением обеда, с интересом наблюдал, как Паучок нападает буквально на все, что имело неосторожность пошевелиться в его присутствии.

– Может, ты хочешь, чтобы дальше он ехал со мной? – спросила Энни.

– Нет, ему и у меня хорошо, просто чертовски жарко, вот и все.

– Пойми, Хэп, я не могла бросить его умирать с голоду.

– У тебя слишком мягкое сердце, Энни.

– А мне показалось, что как раз ты, а не я, боишься отпустить его от себя хоть на шаг.

– Но у меня, черт возьми, с детства не было даже собаки, – сказал он в свое оправдание и, взглянув на пушистый шарик, уютно свернувшийся калачиком у него на седле, добавил: – Хотя, конечно, я знаю: кошка – животное не для мужчины.

– Знаешь ты это или нет, не имеет значения, – заметила она. – Но Паучок явно этого не знает.

– Только прошу тебя: когда вернемся домой, никому не говори, что я ехал по тропе войны с котенком на коленях, ладно?

– Не скажу. Спасибо, что позволил мне взять его с собой.

Хэп прищурился и некоторое время пристально смотрел вдаль, после чего проговорил:

– Остается только надеяться, что они его не сварят в один прекрасный день.

– Насколько я знаю, Хэп, кошек они не едят. Собак, кстати, тоже. Все что угодно, но только не их. Ты, очевидно, имеешь в виду арапахо или шайеннов, а к команчам это отношения не имеет.

– Угу.

– Ну и что, интересно, ты там увидел? – спросила она.

– Ничего, и это беспокоит меня, – признался он. – Я ведь отлично знаю, что они где-то рядом, а завтра, между прочим, нам нужно будет сворачивать на запад и дальше ехать этими чертовыми каньонами.

Он не стал ей говорить, что, как когда-то ему рассказывал Клей, каньоны местами сужаются до пяти метров и меньше, а над руслами, прорезанными текущими по дну речушками, возвышаются отвесные стены с пещерами и выступами, где легко устроить засаду. Эти места даже хуже, чем главная тропа войны, идущая через переправу Лошадиная Голова на реке Пекос. Впрочем, по всей вероятности, она и без него знает об этом. Ведь она бывала в этих местах и, должно быть, видела все это своими глазами, тогда как он знал только понаслышке.

Ей стало казаться, что Хэп начинает сожалеть о том, что поехал, и она поспешила его успокоить:

– Я ведь могу говорить на их языке и объясню им, зачем мы здесь.

– Ну да, но только если они дадут тебе такую возможность. Ты и слова сказать не успеешь, как они всадят в тебя пулю.

– Но нас только двое, так что они обязательно подъедут поближе, чтобы лучше нас рассмотреть.

– И заодно получить удовольствие, хорошенько поиздевавшись над нами.

– Я так не думаю.

– Да, мужества тебе не занимать, Энни. Наверно, ты и сама об этом знаешь?

– Да и ты, кажется, не робкого десятка, – возвратила она комплимент.

– Но я все-таки мужчина. И кроме того, я не прошел через то, что пришлось испытать тебе. Мне даже трудно представить, как после этого ты отважилась сюда возвращаться.

– У них в руках Сюзанна, – ответила она просто.

– Помощи от них не дождешься, это понятно. Так что искать ее будем считай что вслепую.

– Знаю, – вздохнула она. Затем, помолчав немного, спросила упавшим голосом: – Значит, ты думаешь, мы не найдем ее?

– Если б я так думал, Энни, меня бы здесь не было, – не совсем искренне ответил он. – Просто я хочу сказать, что ты должна быть готова ко всему. Может так статься, что мы не найдем ее. И я бы очень хотел, чтобы ты это сумела перенести.

– Не знаю, что и ответить, Хэп. Я и мысли не допускаю, что такое может случиться.

– Энни… – Он замялся и, передумав, не стал говорить ей ничего такого, что могло бы еще больше обескуражить ее; это ей и так предстоит в скором будущем – тогда он и попытается утешить ее. А сейчас он произнес совсем другое: – Мне кажется, ты перегрелась и можешь в любой момент потерять сознание. Может быть, остановимся под теми мескитовыми деревьями и посидим минут десять в тени, пока тебе не станет лучше?

– Я чувствую себя нормально.

Закончится тем, что в этом своем нетерпении побыстрее «взять след» она попросту загонит себя, подумал он и, взглянув на Паучка, решил испробовать другую тактику, чтобы убедить ее сделать привал:

– А ты подумала о котенке? Если мы не дадим ему хоть немного остыть, он не выдержит. Он и так уже еле дышит – и немудрено, в такой шубе.

– Ну хорошо.

– Дадим передохнуть животным, напоим их и сразу поедем дальше, – пообещал он. – В любом случае я не хотел бы перебираться на тот берег ночью. Предпочитаю делать это при дневном свете.

– Я захватила с собой шкатулку со швейными принадлежностями, и там есть ножницы. Может, пострижем его, и тогда ему не будет так жарко? – проговорила она, глядя на изнемогающего от зноя котенка.

– Пожалуй.

Хэп остановил коня и, спешившись, направился, стараясь пошире расставлять ноги, к деревьям. Его брюки из оленьей кожи пропитались конским потом и прилипли к ногам. Привязав большого черного вьючного мула к одной из низкорастущих веток, он снял с него поклажу, давая отдохнуть и остыть, затем занялся котенком. Отвинтив крышку с последней полной фляги, он снова намочил Паучку голову.