Битва галактик - Михаил Сурин

В зале раздался тихий ропот возмущения.

– Надо же, восхваляя величие человека, наш сир трусит доказать его всей Вселенной, – усмехнулся Рогозин. – Дамы и господа, я предлагаю не слушать более этого обезумевшего старца. Давайте примем взвешенное решение…

Несколько сенаторов-лоялистов из сектора, где сидел сир Корхаст, поднявшись со своих мест, стали ругать Рогозина и его идею.

– Я думаю, Виктор Алексеевич, в своих речах вы явно перегнули палку, – сенатор Видо поднялся со своего места в секторе Титана. – Как можно дать этим тварям то, чего они не заслужили?

– Мы можем призвать их под свои знамёна, – ответил Рогозин. – Они заслужат свое право в битве!

– Тем самым мы ослабим нашу армию! – воскликнул Корхаст. – Аборигены перейдут на сторону врага!

– Мы должны рискнуть, иначе не получим ничего.

– Риск не оправдан! – воскликнул сенатор Кеш. – Нельзя оперировать догадками. Я предлагаю отказать сенатору Рогозину в поддержке при решении национального вопроса!

– Гнать оратора! – крикнул кто-то из задних рядов.

В тот же миг зал зашумел. Сенаторы встали со своих мест, кричали. В воздух полетели блокноты, письменные принадлежности, листы бумаги. Разделившись на два лагеря – тех, кто поддерживает Рогозина, и тех, кто против него – сенаторы вступили в яростную словесную схватку.

– Корхаст прав!

– Мы наступаем!

– Оратора на мыло!

– Мы требуем изменений в бюджете!

– Дадим аборигенам права!

– Протестую!

– Уважаемые сенаторы! – воскликнул Председатель Крюи. – Я прошу тишины! Будьте достойны!

Консул Федерации Ральф Курион Сторри Первый возмущенно заёрзал в своем кресле.

– Сир Корхаст, вы противоречите сами себе! – воскликнул Рогозин, указав пальцем на своего противника. – Вы заявляете, что аборигены не имеют права на свободу, поскольку они не люди, однако предполагаете, что люди должны отдавать свои жизни, защищая их, запертых в резервациях на наших планетах. Как такое понимать?!

– Я требую ареста Рогозина прямо в зале Сената! – рявкнул Корхаст. – Ересь должна быть наказуема! Ведите велитов!

Ситуация принимает опасный оборот, сообразил Жнец. Настал его черед действовать. Поднеся ко рту запястье, он прошептал в браслет-передатчик:

– Гуннар, выводи людей. Второй этаж, зал заседаний оцепить и изолировать людей из переднего сектора.

– Есть, капитан, – ответил голос в наушнике. – Мы выдвигаемся.

Тем временем, грохоча сапогами, ровный строй закованных в доспехи велитов двинулся меж сенаторских рядов. Наступила тишина. Все смолкли, удивленно смотря на солдат, шагающих к Президиуму. Рогозин остался за трибуной. Гордо выпрямившись, он пытался сохранить величавый вид и продемонстрировать свое неподчинение ситуации. Велиты окружили Президиум, двое из них поднялись к трибуне. В тот миг Рогозин поднёс запястье правой руки ко рту.

– Капитан, выводите берсерков, – прошептала рация на коленях у Жнеца.

Спрятав штурмовую винтовку за спину, велит подошёл к Рогозину и деловито размял руки:

– Решением Сената вы арестованы.

– Я протестую! – Председатель Крюи встал со своего места. – Сенат ничего не решал!

– Господин Крюи, у вас всегда такие беспорядки во время заседаний? – не выдержал Консул Федерации.

Обращение "господин" к лицу, достигшего рыцарского звания и занимающего столь высокий пост, равносильно оскорблению. К рыцарю следовало обращаться не иначе как "сир". Жнец понял, что терпение Ральфа Сторри вот-вот кончится. Велит же, любезно предложивший Рогозину наручники, лишь усмехнулся в адрес сира Крюи:

– Вы не Сенат.

– Я – Председатель Сената! – упорствовал тот, казалось, не услышавший вопроса Консула Федерации.

– Видимо, Консулат допустил ошибку, определив этот вопрос к разрешению Сената, – продолжал сир Сторри. – Думаю, наше заседание окончилось бы спокойнее…

Но его последние слова застряли в горле, когда в зале заседаний появились берсерки. Длинноволосые полуобнаженные варвары с огромнымиКрылатыми мечами в руках, они быстро вошли и, растолкав опешивших велитов, пробились к трибуне. Всё было четко организовано – несколько человек задержались у выходов из зала, ещё двадцать – встали в проходах между рядами. Остальные оттеснили велитов изаняли Президиум.

– Мы восстанавливаем законность на этом собрании, – громко, чтобы все слышали, сказал капитан Жнец. Акустика зала была хорошей, и его голос эхом разнёсся под белыми сводами. – Применение вооружённой силы в гражданских спорах недопустимо!

Корхаст побледнел от ярости.

– Адмирал Серрвус, объясните, зачем здесь велиты! – прорычал он.

Однако никто не ответил ему. Корхаст беспомощно обвёл взглядом амфитеатр сенаторских рядов, но не увидел того, кого искал.

– Довольно болтовни, – сказал Рогозин. – Сенаторы! Я знаю, что многие из вас давно знают ответ на вопрос, поставленный на повестку дня сегодняшнего заседания. Я призываю вас поставить окончательно точку и определить, наконец, какую политику будет вести наше государство во взаимоотношениях с соседями.

– Голосования не будет! – сир Корхаст поднялся с кресла, разведя руки, как святой праведник. – Я, а также те, кто остается верен государственности, вековым устоям и вселенской правде, покидаем этот зал в знак протеста против глупых нововведений. Я призываю всех сенаторов покинуть этот зал вместе со мной! Так мы докажем верность нашей Федерации и закону.

Гуннар, стоящий рядом с Рогозиным у трибуны, оглянулся на Галерею Приглашённых, Жнец махнул оттуда ему рукой, мол, пусть уходят.

Тем временем, к выходам направились сенаторы-лоялисты – тысяча человек из камер Титана, Криллона и Тониса. К ним присоединилось не менее трёхсоттех, кто изменил свое отношение к политике Рогозина, отчасти, как выяснилось позже, из-за его идеи дать равноправие аборигенам захваченных планет. Берсерки не препятствовали им.

ЧАСТЬ III

ИГРЫ ВЕЛИКИХ

Когда люди посвящают себя служению, жизнь перестает быть для них бессмысленной.

Джон Гарднер

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Посланник

Робб Маккинтош лежал на кушетке и, сложив руки, смотрел в потолок. Спать не хотелось. Подумать только, он уже четыре месяца на Танатосе, однако до сих пор не привык к времени этой планеты. Солы здесь равны тридцати часам, несмотря на то, что сама планета является одной из самых маленьких в Федерации. За день быстро утомляешься, а ночью просыпаешься раньше восхода Альфы Центавра, долго ворочаешься в темноте, и всякие мысли лезут в голову, всякая чушь… К этому досадному минусу добавляется и то, что помещение базы не покинуть, не выбраться на свежий воздух – атмосферы на этой планете, считай, нет, уровень кислорода ниже одного процента.