Битва галактик - Михаил Сурин

Дамы и господа, я стремлюсь пробудить в ваших сердцах гуманность, я хочу, чтобы все наши стремления были направлены на спасение жизней людей, вместо того, чтобы приносить их в жертву нашим властным амбициям. Сенаторы! Я призываю вас быть рациональными и действовать во имя мира, во имя великой Федерации Планет!

Последние слова речи Корхаста заглушили бурные аплодисменты. Сенатор вышел из-за трибуны, поклонился. Видимо, он был доволен. С высоты Галереи Приглашённых Жнец отметил про себя, что лоялист держался весьма бодро. Теперь осталось ждать ответа Рогозина. Капитан давно сообразил, что "неподготовленность" Рогозина была хорошо продуманным тактическим ходом, ведь последнее выступление оставит лучший отпечаток в сознании слушателей.

– Виктор Алексеевич, вы будете выступать? – спросил Председатель Крюи.

– Так точно, Ваше Высокопревосходительство, – ответил Рогозин, вставая с места. – Благодарю сира Корхаста за прекрасное выступление. Я получил много приятных эмоций.

Корхаст усмехнулся, усаживаясь в своё кресло. Тем временем Рогозин поднялся к Президиуму и, поклонившись Председателю и Консулу Федерации, развернулся к трибуне.

– Сенаторы! Страшная тень нависла над нашей страной! Орды чудовищ стоят на наших границах! Вы можете сомневаться в этом, но это так. Это логично, ведь мы уничтожили их соплеменников, захватили корабль и пленили их владыку. Гордые существа, которые начали сражение с нашим корветом первыми, храбро бросившись на представителей неизвестной расы, не зная наших возможностей и убойной силы нашего оружия, непременно отомстят нам за потери, которые они понесли. В то же время, зная о том, что наши потери такие же, некоторые лоялисты трусливо предлагают встать на путь мира и покорно простить всё и вся тем, кто лишил жизни наших братьев.

Запомните, друзья, все финансовые проблемы отойдут на второй план, когда орды ферров заполонят наши планеты. Не сомневайтесь, это будут именно орды, потому что один их корабль был снабжен тысячным экипажем и имеет сразу три командира, а не одного. И наша армия, которая не вооружена и не обучена должным образом, будет разбита в пух и прах противником, многократно превосходящим её в численности. Не стоит уповать на всесильных берсерков и тяжёлую пехоту – они не волшебники, они такие же, как мы. Нам следует уповать лишь на нашу прозорливость и на нашу мудрость.

Однако последовав идее оборонительной доктрины, мы обнажим наши слабые места. Всем нам известно, что наша армия не будет подготовлена к нападению, потому что нельзя предвидеть его масштабы. Вся оборонительная доктрина сводится к сидению, сложа руки, вместо активных действий по наращиванию нашей мощи. Вместо создания крепкого кулака, который сокрушил бы противника, мы будем ждать, когда чужой кулак сокрушит нашу оборону.

Я уверен, что вопросы комплектования армии необходимо решать с военными, а не с казначеями. Нам необязательно строить много новых боевых судов, ведь мы можем модернизировать старые, отправленные на слом. Вместе с набором рекрутов мы решим вопросы продовольствия и урежем самостоятельность газовых и торговых корпораций. Поэтому, я считаю, не стоит раздувать из мухи слона и посмотреть на эту проблему более трезво и спокойно. Таким образом, рассуждая терминами господина сира Корхаста, я могу прогнозировать общие затраты на наступательную кампанию примерно менее чем в пятьсот тысяч золотых талантов.

Но учтите возможные прибыли, которые могут быть в случае успеха кампании! Если сир Корхаст говорит лишь о сегодняшних проблемах и о вселенской погибели, я гарантирую золотые горы в случае нашего успеха. Нельзя точно спрогнозировать общие доходы, которые мы получим, но это будет огромный шаг в развитии человечества. Мы получим не только стартовую площадку для новой экспансии. Мы получим новые земли, свежую рабочую силу, больше средств на развитие экономики. В наши руки попадут технологии поверженного врага, которые мы можем адаптировать к нашим. Считайте, что наступательная кампания – это инвестиции в будущее. Это то же самое, что в пятнадцать лет своей жизни думать о пенсии.Учтите, что всё это возможно, если мы победим. И риск этот оправдан! Пан или пропал! Именно поэтому нам так необходим превентивный удар, мощный блицкриг, который обеспечил бы нам победу.Мы начнём битву за нашу свободу! Одна битва – один итог! И итог это должен быть – победа!

Рогозин закончил речь вдохновенно, вскидывая вверх при каждом слове сжатую в кулак руку, словно стремясь быть патриотичнее своего соперника. Даже находясь на балконе Галереи Приглашённых, достаточно далеко от трибуны, Жнец чувствовал, сколько сил, сколько энергии вложил Виктор Алексеевич в свои слова. Казалось, он хотел заразить своим порывом аудиторию, увлечь её, словно позади него была линия фронта – окопы, колючка, вспышки разрывов в белесом дыму…

И аудитория ответила на его призыв. Грохот аплодисментов заглушил все звуки в зале. Тут и там сенаторы вставали со своих мест, хлопали, махали руками. Рогозин выпрямился, победно созерцая амфитеатр перед собой, словно полководец, осматривающий своё воинство. Корхаст, сидящий в переднем ряду, вертел головой, растерянно улыбался, соображал, в чём же он ошибся. Однако затем, видимо, его осенила спасительная мысль.

– И как же вы наме… Тихо! Дайте мне сказать! Хватит хлопать!И как же вы намерены прекратить беспорядки на Цирцее иТонисе?! – перекричал-таки он зал, и аплодисменты смолкли. Сенаторы прислушались, ибо сир Корхаст не намерен сдаваться.

Рогозин вздохнул. Видимо, ответ на этот вопрос не был столь вдохновляющим, как его речь.

– Я думаю, решить эту проблему можно только самым радикальным способом, сделав шаг в направлении прогресса, – сказал Виктор Алексеевич. – Мы можем дать аборигенам то, что они хотят: свободу, общегражданские права и обязанности, признав их равными людям…

– Еретик!!! – исступлённо завопил Корхаст, с упорством утопающего уцепившийся за эту спасительную нить для его идеи. – Люди! Вы слышите? Вы слышите его? Он попирает все устои нашей государственности! Он всё ставит кверху дном! Братья-сенаторы! Я призываю лишить неприкосновенности этого неверного!

Рогозин опешил. Он, видимо, был уверен, что Корхаст начнёт на него наступление, однако такого напора явно никто не ожидал. Сенаторы переглядывались между собой, многие из тех, что аплодировали стоя, сели на свои места.

– Это ересь! – выкрикивал обвинения Корхаст. – Этот человек преступник! Он отрицает величие самого совершенного существа во Вселенной!

В зале раздался тихий ропот возмущения.