Похитители Тайн (ЛП) - Дрэйк Бренда

Болтушка вернулась. Как только Афтон заговорила, я не смогла вставить ни слова. Она болтала о своей вынужденной дружбе с Дейдрой и тоске по дому. Она сказала мне, что работа с папой заставила ее захотеть заняться медициной. Вскоре мы уже стояли рядом с кроватью Ника. Его закрытые веки дрогнули, а длинные ресницы затрепетали, будто он спал.

С Конемаром в качестве биологического отца, какие подавленные силы были у Ника? А что, если эта сила изменит его? Эта неопределенность пугала меня. Насколько же я была глупа и лицемерна? Я совсем не изменилась. Не так ли? Это был Ник. Мы вместе росли. Я его хорошо знала. Он никогда никого не обижал.

Я положила дрожащую руку ему на плечо. Его веки затрепетали и открылись.

— Привет, бро, — сказала я. — Как думаешь, тебе понадобится парик, или само отрастет?

— Ха-ха, — слабо произнес он. — Очень смешно. Кто-то замочил тебя в водичке или это твой новый облик?

— Туше. — Я была рада, что у него сохранилось чувство юмора, и это, должно быть, отразилось на моем лице.

Он нахмурился.

— У меня не было лоботомии. Они просто сняли немного моей кожи. Меня заверили, что волосы отрастут.

— Я все понимаю. — Я похлопала его по руке. — С тобой все будет в порядке. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Он попытался встать, и Афтон снова уложила его на подушки.

— Ты должен оставаться в постели, — сказала она. — Наблюдай за ним. Я пойду за твоим папой. Он даст Нику что-нибудь, что поможет ему уснуть.

— Мне нужно повидаться с родителями. — Он поднял голову. — Это все еще я. Я не буду таким злым, как он.

Он имел в виду Конемара?

Афтон вернулась с папой и сделала Нику укол.

— Я не злой, — прошептал Ник.

Я держала его за руку, слезы жгли мне глаза.

— Никто так не думает.

— Ты думаешь.

— Я никогда бы…

В этот момент его глаза закрылись, и он уснул, так что Афтон, папа и я тихонько вышли.

Всю дорогу до комнаты слова Ника крутились у меня в голове. Мне хотелось развеять его страхи. Я хорошо знала страх. Я жила с этим последние несколько месяцев. Конемар должен был потерпеть поражение. Это был единственный способ обезопасить Ника. Чтобы вернуть нас к нашей прежней жизни.

Старшие чародеи наконец-то разработали план. Убежище гудело от приготовлений к предстоящей битве. Я работала рядом с Ариком, точила и чистила меч. Остальные Стражи занялись подготовкой снаряжения к предстоящему на утро бою.

Визг клинка под точильным камнем заглушил приближение Каррига.

— Джиа, — резко произнес он.

Я подпрыгнула, чуть не свалившись с валуна, на котором сидела.

— О, Боже! — Выпрямившись, я взглянула на него, щурясь от солнца. — Может быть, в следующий раз ты сделаешь предупреждение, например, откашляешься или еще что-нибудь, прежде чем напугаешь девушку, возящуюся с острым предметом, да?

— Прошу прощения, не хотел тебя напугать. Я хотел бы поговорить с тобой наедине. — Он резко повернулся и пошел прочь. Когда я не последовала за ним, отец крикнул через плечо: — Ты идешь или тебе нужно официальное приглашение?

Я побрела вниз по склону вслед за ним. Он вел меня сквозь деревья, пока мы не остановились на поляне у реки.

— Это должно быть достаточно личным делом. — Он сел на траву. — Присоединяйся ко мне.

Я заколебалась.

— Ну же, поверь мне. — Он похлопал ладонью по траве.

Я опустилась рядом с ним. После целого дня пребывания на солнце в тени деревьев было прохладно и освежающе.

— А что мы здесь делаем?

Он выудил из кармана белый, как пудра, камень.

— Не позволяй потере шара правды расстроить тебя. Он служил своей цели, раскрывая, кому ты можешь доверять в то время, когда ты была уязвима. Есть и другие способы узнать правду. Один из способов — гадание. Только Высшие Чародеи имеют право проводить гадание; для всех остальных это незаконно из-за опасностей.

— Ты имеешь в виду то, что чародеи сделали с Лорелл?

— Да. За исключением того, что Лорелл была принуждена, что крайне болезненно. Это магический камень. — Все еще держа камень в руке, он схватил меня за руку и вложил камень между нашими ладонями. — Я хочу тебе кое-что показать. Закрой глаза и не сопротивляйся этому. Просто позволь камню творить свою магию.

Камень нагрелся. Искры плясали на моих сомкнутых веках. В голове проносились видения. Сначала, как Карриг узнал, что я — Джиа, а не Дейдра, и я чувствовала его волнение от этой новости. Карриг, забившийся в угол подземелья, замерзший и мучимый жаждой. Лорелл, переодетая тетей Эйлин, напоила его чаем с шипами.

— Это что, игра задом наперед?

— Вот именно, — сказал он.

Маленькая девочка лет пяти-шести, похожая на меня, бросилась ему в объятия.

— Это Дейдра? — спросила я.

— Тогда ей было уже почти шесть.

Я закрыла глаза. Шинейд гладила его по волосам, а он плакал и дрожал у нее на плече. Он смотрел, как я — мне было тогда четыре года — устраиваю пикник с папой на Коммон. Темная депрессия охватила меня, когда он понял, что моя мать умерла. Он был на другой стороне улицы, когда белый фургон доставки сбил мою мать. Сердце разрывалось, когда он увидел, что Мариетта сбежала из Асила. Любовь согрела меня, когда Карриг танцевал с беременной Мариеттой.

По моим вискам катились слезы.

— Ты был там, когда она умерла. Почему ты не взял меня с собой?

— Там ты была в безопасности. Мне разбило сердце — оставить тебя. Теперь сосредоточиться.

Я снова сосредоточилась на перематывающихся видениях жизни Каррига. Вот он впервые увидел Мариетту и едва слышно произнес «красивая», когда она подошла к нему.

— Когда ты встретился с ней в первый раз, ты так и подумал?

— Сохраняй внимание.

Карриг бесстрашно сражался в самых потрясающих библиотеках мира. Он был немного моложе меня, когда тренировался на холмистых зеленых холмах с белокаменными стенами. Приближалась ночь, пока он и его тренер тренировались. Я почувствовала одиночество Каррига, когда маленький мальчик плакал в темном углу, и его печаль пронзила меня насквозь.

— Стой. Зачем ты мне это показываешь?

— Я никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя такой одинокой. Я видел тебя с отцом, как сильно он тебя любил, и я не мог забрать тебя у него.

Он встал и протянул мне руку. Я приняла ее, и он поднял меня на ноги. Вместо того чтобы отпустить руку, он притянул меня в свои объятия.

— Никто не сможет заменить тебя в моем сердце. Я люблю тебя с тех пор, как Мариетта сказала мне, что ждет ребенка.

Я уткнулась лицом в его грудь, желая удержать этот момент. Всегда мечтала, чтобы мой родной отец любил меня, и теперь знала, что он всегда любил меня. Видеть мою мать в его воспоминаниях было настоящим подарком. Это были воспоминания о женщине, по которой мы оба скучали и которую любили.

Над нами нависло облако печали. Карриг откашлялся и отпустил меня. Я опустила руку в карман, извлекая их совместную фотографию с запиской.

— Думаю, это тебе.

Он взял их, и когда понял, что это такое, рыдание вырвалось из него.

— Я думал, они потеряны навсегда.

Я снова обвила его руками.

— Мне очень жаль. Я всегда была такой сдержанной. — Я проглотила слезы, чтобы успокоиться. — Просто… мне кажется, что я предаю папу.

— О, Джиа, ты можешь любить многих людей. Любовь — это не ревность. — Он крепко сжал меня.

Я была горда тем, что являюсь дочерью Каррига. Он никогда не сможет заменить моего папу. Может быть, он даже не хотел этого.

Мы снова уселись на траву, и Карриг стал рассказывать мне истории о маме. Я улыбнулась ее настойчивому желанию научить его танцевать. И рассмеялась, когда он сказал, что они будут спорить друг с другом, и моя мать будет бить его столько же раз, сколько он будет бить ее, если не больше.

Его лицо стало серьезным после того, как он закончил рассказывать мне, как моя мать сжигала все, что готовила.

Я рассмеялась.

— Я тоже не умею готовить. Однажды я запустила дымовую сигнализацию, спалив масло на сковороде.