Цезарь Каскабель - Жюль Верн

— С удовольствием, — отвечал матрос.

— Постарайтесь принести хорошей дичи, — сказала Корнелия Каскабель, — а я вам приготовлю за это хороший ужин.

Так как было всего два часа дня, то у охотников имелось еще много времени впереди.

Сергей Васильевич, Жан и Ортик ушли, Киршев и Гвоздик хлопотали возле оленей, устраивая их в тени деревьев, где уставшие животные могли пастись на свежей траве.

Олени были устроены в тени деревьев.

Корнелия, подозвав Наполеону, пошла хозяйничать в «Красотку».

— А ты, Кайета?

— Сейчас приду! — ответила молодая девушка и, оглянувшись вокруг, решила, что теперь ей представится удобный случай переговорить с Каскабелем.

— Мне надо с вами поговорить! — обратилась она к нему.

— Со мной?..

— И притом по секрету!

— По секрету?..

Он, конечно, подумал, что она хочет говорить с ним о Жане.

Оба они отправились к левому крылу завода, предоставив Корнелии заниматься хозяйством.

— Рассказывай, милочка, что тебе от меня понадобилось и к чему эта тайна? — сказал, наконец, Каскабель, обращаясь к индеанке.

— Вы сейчас поймете это, — отвечала Кайета. — Вот уже три дня, как я собираюсь поговорить с вами так, чтобы это не бросилось никому в глаза.

— Значит, это что-нибудь важное?

— Да. Прежде всего — я знаю, что месье Серж — это граф Наркин.

— Что?.. Граф Наркин!.. — воскликнул Каскабель. — А откуда ты это узнала?

— От людей, которые подслушали ваш разговор с графом в тот вечер… в деревне Мужи.

— Возможно ли это?

— А я тоже подслушала их, но они об этом не подозревают.

— Кто эти люди?..

— Ортик и Киршев.

— Как!.. Они знают?..

— Да, они знают также, что месье Серж — политический ссыльный и что он возвращается в Россию, чтобы увидеть своего отца.

Каскабель раскрыл рот от удивления и долго не мог прийти в себя.

— Очень жаль, — проговорил он наконец, — что Ортик и Киршев случайно узнали эту тайну. Но я уверен, что они будут молчать!

— Открыли они ее не случайно и молчать не будут, — ответила Кайета.

— Они?.. Честные моряки?..

— Граф Наркин подвергается большой опасности!

— Что?..

— Ортик и Киршев — два негодяя, принадлежавших к шайке Карпова. Это они напали на графа на границе Аляски. Они уехали на шлюпке из порта Кларенс, чтобы переправиться на сибирский берег, но их прибило к островам Ляхова, где мы их нашли. Если графа Наркина откроют, то жизнь его будет в опасности; так вот, в обмен на молчание они хотят потребовать с него часть его состояния, а если он откажется, то они его выдадут!.. Тогда месье Серж погиб, а может быть, и вы тоже…

Потрясенный тем, что он слышал, Каскабель молчал.

Кайета рассказала ему, что уже давно матросы казались ей подозрительными. Она думала, что ей почудилось, будто она слышала уже однажды голос Киршева… Теперь она вспомнила… Это было на границе Аляски, в ту минуту, когда эти злодеи напали на графа Наркина, не зная, впрочем, что это — русский беглец. И вот теперь, на днях, когда они были на охране лагеря, Кайета видела, как пришел какой-то незнакомец, и матросы ушли с ним. Проследив за ними, она подслушала заговор и открыла план Ортика… Сначала он думал провести «Красотку» в Печорское ущелье и там, встретившись со своими товарищами, такими же разбойниками, как и он сам, перерезать всю семью и завладеть «Красоткой»… Но когда он узнал, что Сергей Васильевич — граф Наркин, то решил, что ему выгоднее заставить графа, под угрозой выдачи властям, дать шайке громадный выкуп… Теперь они ждут прибытия в Пермь… Ни Ортик, ни Киршев не примут участия в этом деле, чтобы иметь возможность участвовать в другом злодействе… Их товарищи вызовут письмом Сергея Васильевича, и т. д.

Слушая рассказ Кайеты, Каскабель еле мог сдержать свое негодование. Так вот каковы эти люди, которым он оказал столько услуг, которых он поил и кормил и которым дал возможность вернуться на родину!.. Нечего сказать, хорошенький подарок привез он России, доставив туда таких мошенников!.. Ну, если бы еще это были англичане, а то… Ах, презренные!.. Ах, негодяи!..

— Что же вы думаете предпринять? — спросила Кайета.

— Я поступлю очень просто, милая Кайета!.. Я выдам Ортика и Киршева русским властям, и их повесят…

— Этого нельзя сделать!

— Почему?

— Потому что они, в свою очередь, не задумаются выдать графа Наркина, а с ним и тех, кто дал ему возможность вернуться в Россию!

— Ну, о нас толковать нечего, а месье Серж — это иное дело! Ты права, Кайета. Надо подумать!..

И он начал ходить взад и вперед, потирая себе лоб, точно желая вытащить из головы одну из своих счастливых идей… Потом, остановившись против Кайеты, спросил:

— Ты, кажется, сказала, что Ортик решил начать действовать лишь в Перми?..

— Да. Он решительно запретил своим сообщникам начинать что-либо раньше прибытия туда. Поэтому мне кажется, что будет лучше продолжать наше путешествие, как ни в чем не бывало.

— Но это ужасно! — воскликнул Каскабель. — Это ужасно!.. Терпеть возле себя этих негодяев, везти их в Пермь, пожимать их руки и делать любезное лицо!.. Черт возьми! Меня так и разбирает желание пойти, схватить их за шиворот, бросить на землю и задушить… Вот так!.. Вот так!

И он крепко сжимал свои сильные руки, точно чувствуя под пальцами шеи двух негодяев.

— Надо пересилить себя, — сказала Кайета. — Вы должны делать вид, что ничего не подозреваете…

— Ты права, милое дитя!

— Надо ли, чтобы месье Серж это знал?..

— О, нет, никоим образом!.. — отвечал Каскабель. — Мне кажется, что будет лучше промолчать. Что может сделать месье Серж?.. Ничего! Я буду беречь его и я его уберегу!.. Кроме того, я знаю его!.. Чтобы не скомпрометировать нас, он способен вернуться назад!.. Нет!.. Надо молчать!..

— А Жану вы не скажете?..

— Жану?.. Нет, милая Кайета, и ему не скажу!.. Он молод и пылок!.. Он не сумеет сдержаться в присутствии этих презренных негодяев!.. Он не обладает хладнокровием своего отца!.. Он вспылит!.. Нет, нельзя сказать и ему.

— А госпоже Каскабель? — спросила девушка.

— Корнелии?.. О, это другое дело!.. Она очень умная женщина и может дать прекрасный совет. А при случае и кулаки ее пригодятся!.. У меня от нее тайн нет, к тому же она знает, что месье Серж — граф Наркин… ссыльный…

— Так значит?..

— Да, я ей скажу!.. Этой женщине можно вверить хоть государственную тайну… Она скорее язык себе отрежет, чем выдаст ее!.. Да, я ей скажу!

— Пора, однако, вернуться к «Красотке», чтобы не заметили нашего отсутствия…