Цезарь Каскабель - Жюль Верн

Около пятидесяти животных лежало на земле; это были большие волки, которые чрезвычайно опасны для едущих в степи. Остальные исчезли так быстро, точно в них вселился черт, по живописному выражению Каскабеля. Два обгоревших волка валялись в сотне шагов от лужайки.

Здесь, у входа в ущелье, «Красотка» была очень далека от заводов, которые вообще редки в восточной части Урала. Возникал вопрос, как же теперь быть?

— Что мы будем делать? — спросил Жан. — Олени наши убежали.

— Если бы они только убежали, — отвечал Каскабель, — то их, пожалуй, можно было бы найти. Но, вероятно, волки съели их.

— Я отправлюсь в ближайшую деревню и там достану лошадей, что бы за них ни спросили, — сказал Сергей Васильевич. — Ортик покажет мне дорогу…

— С удовольствием, Сергей Васильевич.

— Ничего больше не остается делать, — прибавил Каскабель.

В восемь часов утра, когда они собирались уходить, Сандр вдруг закричал:

— Папа!.. Посмотри!.. Пришли два оленя!.. Ведь это наши вернулись!

Действительно, на лужайку вышли два оленя.

— Оба живые!.. — удивился Каскабель.

Но двух оленей было слишком мало для того, чтобы везти «Красотку». К счастью, понемногу олени стали собираться. Час спустя их было четырнадцать из двадцати, взятых с архипелага Ляхова.

Недоставало лишь шести, которые не успели разорвать свои путы и были растерзаны волками еще в самом начале нападения. Останки их нашли у опушки. Четырнадцать оленей успели убежать и затем инстинктивно вернулись к месту привала.

Можно представить себе, с каким восторгом были встречены животные. Теперь появилась возможность продолжать путь. Все решили на очень крутых подъемах помогать оленям тащить повозку, и торжественный выезд в Пермь должен был непременно состояться.

Но всю семью безгранично огорчало то, что «Красотка» не имела своего прежнего блестящего вида. Бока ее были изгрызаны волчьими зубами, обшивка поцарапана когтями рассвирепевших животных. Да и до этого нападения повозка очень пострадала от бурь, и от снега, и от дождя. Яркие краски слиняли, позолота облезла, а вывеску почти невозможно было разобрать. Ее требовалось заново выкрасить и покрыть лаком. А пока, как ни старались Корнелия с Гвоздиком придать ей приличный вид, ничего не выходило.

В десять часов запрягли оленей и тронулись в путь. Так как подъем становился все заметнее, то мужчины пошли пешком.

Погода стояла прекрасная. Хотя было очень жарко, но все же в горах было легче дышать. Почти все время приходилось помогать оленям — поддерживать повозку то с одной стороны, то с другой. Особенно трудно было при поворотах за угол какой-нибудь скалы. Идущие первыми олени, обогнув угол, скрывались за ним, а задние, путаясь в постромках, рисковали свалиться вместе с повозкой.

Уральские ущелья — дело не человеческих рук. Природа устроила их для того, чтобы дать проход воде через эти извилистые расселины. Небольшая река, приток Сосьвы, текла к западу. Иногда русло ее расширялось настолько, что для проезда оставалась узкая извилистая тропинка, иногда берега ее покато спускались к воде и были покрыты соснами, елями, березами, лиственницами и другими деревьями, растущими лишь на северных окраинах Европы. А вдали виднелись покрытые вечными снегами вершины, с которых берут начало все реки Урала.

В этот первый день маленький караван не встретил никого. Казалось, что это ущелье мало кто посещает.

По-видимому, Ортик и Киршев хорошо знали эти места. Только раза два или три они, казалось, колебались и останавливались переговорить шепотом друг с другом, но это никому не показалось подозрительным, так как до сих пор не было ни малейшего повода усомниться в их добросовестности.

Одна Кайета не спускала глаз с них, стараясь лишь, чтобы они этого не заметили. Эти таинственные разговоры, некоторые взгляды, которыми они обменивались, невольно вызывали у нее подозрения, и она все меньше и меньше доверяла им. Но матросам и в голову не приходило, что молодая индеанка может подозревать их в чем-нибудь.

Вечером Сергей Васильевич выбрал место для привала на берегу реки. После ужина Каскабель, Киршев и Гвоздик решили дежурить по очереди, хотя после тяжелого дня это было очень трудно, но ни один из них не заснул во время своего дежурства.

На другой день путь был так же труден, как и накануне. В результате за сутки делали всего от восьми до десяти километров. Но это предвидели заранее и приняли в расчет.

Конечно, Сергей Васильевич и его друг Жан с удовольствием поохотились бы за какой-нибудь дичью. Видели здесь и лосей, и ланей, и массу зайцев. Да и Kорнелия была бы рада свежему мясу. Но заряды были все израсходованы во время нападения волков, и пополнить запасы можно было лишь в ближайшем местечке. Поэтому ружья бездействовали, а Ваграм с удивлением смотрел на своего молодого хозяина, как бы спрашивая:

«Ну что же?.. Разве мы больше не будем охотиться?»

Между тем был один момент, когда добрый заряд мог бы сослужить хорошую службу.

В три часа пополудни «Красотка» ехала скалистым берегом. Вдруг по ту сторону реки показался медведь.

Это был большой зверь. Его почуяли собаки и подняли лай. Покачивая из стороны в сторону своей громадной головой, он смотрел на маленький караван.

Думал ли он напасть па путешественников? Смотрел ли он на них из любопытства или из желания пообедать оленем или человеком?

Вдруг по ту сторону реки показался медведь.

Жан приказал собакам замолчать, не желая возбуждать свирепого зверя, раз у путников не было средств к защите.

Зачем рисковать? Ведь медведь может легко перебраться на этот берег.

Обе стороны мирно смотрели друг на друга, лишь Каскабель не утерпел и сказал:

— Как жаль, что нельзя взять этого великолепного мишку с собою. Он очень годился бы для нашей труппы.

Но было бы довольно трудно предложить этому медведю ангажемент в труппу. Вероятно, предпочитая лесную жизнь скитальчеству артистов, он поднялся, кивнул еще раз своей большой головой и исчез за деревьями.

На кивок медведя Сандр ответил грациозным поклоном, сняв шапку с головы, а Жан очень досадовал, что не мог послать ему вместо поклона хорошей пули.

В шесть часов вечера остановились на ночлег почти в тех же условиях, что и накануне. На следующий день с пяти часов утра опять двинулись в путь, вновь перенесли много испытаний и сильно устали. Но день прошел без приключений.

Самое трудное было сделано, потому что «Красотка» находилась в наивысшей точке перевала, то есть на самом хребте его. Теперь оставалось лишь спускаться по западным склонам, которые направляются к Европе.