Сама себе хозяйка - Марианна Красовская

хорошо, честно!

— Вот зачем ты туда вообще поперлась?

— Тетка знает про Прохора, — веско сказала я, чтобы Аглая перестала орать как оглашенная.

— Про какого еще Прохора? — взвизгнула девушка и вдруг замолчала, закрыв так быстро, что зубы клацнули. — Ой. И что теперь?

— Ничего. Мы с ней договорились, что она никому не расскажет.

— А кто такой Прохор? — резонно спросил Данил. — И почему о нем никому нельзя рассказывать?

— А! Это очень старый Аглайкин знакомый. Она тебе потом все объяснит. Если захочет.

— Конечно, объясню, — надулась сестрица. — А что тетка? Сдаст нас? Ты поэтому к ней ходила, да?

— Вроде того. Я с ней договорилась. У нас по-прежнему любовь и взаимопонимание.

— Ой-ой, надолго ли?

— Аглая, — ласково улыбнулся Данил. — Пойдем, ты меня проводишь. Ночь уже…

Взгляд у него был хищный. Я не сомневалась, что он все выпытает у своей невесты прямо сейчас.

Асур мягко привлек меня к себе, коснулся щеки губами.

— Как все прошло?

— Лучше, чем я ожидала. Тетка обещала устроить мне встречу с начальником полиции.

— Ты уверена?

— Теперь да.

— Я бы хотел пойти вместе с тобой. Так всем спокойнее будет.

— Хорошо, я не против. Ты прав, так лучше.

Записка от Есении Карловны пришла через два дня, как раз, когда мой короткий отпуск подошел к концу. Я собиралась к зеркалографу, уже и штаны надела с сапогами, то есть выглядела довольно-таки неприлично. А тут “Тот, о ком мы разговаривали, ждет тебя сегодня к обеду в полдень в “Ведьме и осле”.

Я с сомнением оглядела себя в зеркале: хороша, ничего не скажешь. Мужские портки с заплатой на ляжке (порвала об гвоздь), рубашка с ржавыми пятнами на некогда белых рукавах, волосы, небрежно в косу заплетенные. А переодеваться уж поздно, не успею. Нужно еще к Асуру послать мальчишку, благо, что посыльный не убежал еще.

— Лекаря нового знаешь? — строго спросила парнишку. — Который старому Сотнику помощник?

— Это который булочникову дочку от вечного кашля вылечил? — хмыкнул мальчик. — А то ж. Хороший он. Наших бесплатно лечит, ну когда по мелочи — палец там или вывих ноги.

Я покачала головой: как это похоже на Асура!

— Он самый. Передай ему эту записку  как можно быстрее.

— Эту же самую? Так она для вас.

— Эту же самую. Вот, —  вручила парнишке пару мелких монет. Он тут же помчался по улице.

А у меня было еще немного времени, чтобы забрать из тайника письма и добраться до того самого ресторана. Хорошо, что город небольшой, за полчаса дойду.

Не сказать, чтобы в рабочей униформе я чувствовала себя уютно, но и каких-то осуждающих взглядов не увидела. Любопытствующие были, жена мебельщика, что нам стулья делал, даже спросила, что за вид у меня странный. Я ответила, что работаю с зеркалографом на лесах, в юбке совсем неудобно, вот и пришлось выкручиваться. Она покивала понимающе и спросила, как работают барышни на Севере. Правда ли, что там незамужние девушки могут свое дело иметь? А верно ли говорят, что каждая может на патент сама заработать, и не нужно дозволения опекуна спрашивать? Я предложила задать этот вопрос Аглае, у которой имелся самый настоящий северный патент.

— Ну так это невеста княжича, это другое, — сморщила носик госпожа Горшкова.

— Она сначала патент получила, а потом уж с княжичем познакомилась, — пожала плечами я. — Можно даже сказать, что княжич ее потому и заметил, что Аглая уже самостоятельным мастером была.

— Да, Озеровы — известные прогрессоры, — кивнула женщина. — Ну это ж надо же: княжич взял в невесты ювелирову дочку-сиротку. Никогда не думала, что такое может случиться! За таким женихом стоило и на Север уехать! Ды и вы, Милана Матвеевна, не хуже себе жениха нашли…

— Однозначно, не хуже, — улыбнулась я. — Ну, мне спешить нужно. Приятно было поговорить!

35-2

Ресторан «Ведьма и осел» был не то, чтобы высшего класса, но уже по названию понятно, что заведение с претензией на оригинальность. Для Уруса это редкость. Обычно тут все просто: или скатерти, хрусталь и изысканные блюда вроде ухи из семи рыб,  фаршированного голубя или меренговых рулетиков, или добротные деревянные столы, керамические миски и жаркое из лосятины. Понятное дело, в ресторанах высшего класса мне бывать не приходилось, но рассказы слышала. А вот жаркое из лосятины, между прочим, очень даже хорошая штука.

«Ведьма и осел» было чем-то средним. Скатерти тут имелись, но чёрные. Светильники, смастерённые из колёс от телеги, звериные головы над стойкой, какие-то цепи на кирпичных стенах, веники из трав по углам создавали антураж, который вполне оценили бы поклонники мистики. Апофеозом всего этого великолепия было чучело крокодила, подвешенное под потолком. Я, признаться, загляделась.

— Он настоящий? — вырвалось у меня невольно.

— Это заморский водяной дракон — крокодилус! — гордо сказал молодой веснушчатый трактирщик с волосами цвета апельсинов. — Говорят, страшный зверь! Вон какие у него зубищи!

— Крокодилус… — зачарованно повторила я. — Удивительно!

— А то ж!

— А почему тогда ресторан ваш зовётся «Ведьма и осел», а не «Ведьма и крокодил», допустим?

— Ну, осел у нас тоже есть… вон там, на стене.

— А ведьма?

— А ведьма — это моя маманя, — тоскливо вздохнул парень. — Все они ведьмы… Чего желает барышня?

— У меня здесь встреча, — поведала я. — С начальником полиции.

Я, конечно, сомневалась, что господин начальник жаждал огласки, но представить, что трактирщик не знает его в лицо, не могла. Даже я видела господина Туманова пару раз, имя-отчество не помнила, а вот фамилию слышала. Личность в городе небезызвестная, да оно и понятно.

— А, так ты Ковальчик? Ювелирша?

— Маг-металлист.

— Я так и сказал. Тебя ждут в кабинете, я провожу.

Я прикусила губу и обернулась на дверь: не спешит ли ко мне Асур. Оставаться в подобном месте наедине с незнакомым мужчиной, как я уже знала,