Железный Совет - Чайна Мьевиль

Полминуты тороанцы ощущали себя загнанными в угол, и это было страшно. Ори видел суровое лицо Барона, видел, где укрылись Руби и Уллиам. Лицо переделанного было искажено мукой; Руби шептала ему на ухо, командуя, куда стрелять. Некоторые из Дикобразов разбежались, но самые отчаянные сбились в кучу, и те, у кого были пистолеты, прикрывали тех, у кого их не было.

А потом, когда Ори готовился подстрелить надвигавшегося на него плотного Дикобраза, чей костюм явно был ему тесен, раздался жуткий треск, и в воздухе между Ори и ошалевшим от неожиданности его противником что-то возникло. Поверхность предметов будто натянулась, ткань мира выгнулась в двух близлежащих точках, искажая свет и звук, дефект превратился в трещину, и через этот разрыв реальность выплюнула Торо.

Прорыв тут же затянулся. Торо взревел. Присев и выставив вперед рога, он сделал прыжок в несколько футов и, ко всеобщему изумлению, оказался прямо перед толстым Дикобразом, чья полицейская дубинка разбилась о темные лучи, которые выходили из рогов Торо и непонятным образом поглощали свет. В следующий миг оба рога насквозь пронзили толстяка, который раскрыл рот, выблевал струйку крови и рухнул, словно туша, соскользнувшая с крюка.

Торо снова взревел и тем же странным бодливым движением, словно идя на поводу у источавших тьму рогов, подскочил к другому человеку и пронзил его, и во мраке ночи всем показалось, будто рога впитывают кровь. Ори был поражен. Пуля одного Дикобраза пробила полупрозрачные покровы тьмы, выступила кровь, и Торо опустил голову, отшатнулся, но тут же выпрямился и боднул воздух, отчего стрелок отлетел на несколько шагов и растянулся на земле.

Но хотя Торо быстро вывел из строя троих, численное преимущество все равно было на стороне Дикобразов, которых к тому же подогревала злость на предателей своей расы. Словно танцуя, они уворачивались от рогов. Иные, правда, делали это весьма неуклюже, зато некоторые оказались превосходными кулачными бойцами и стрелками. «Не вызволить нам этих хепри», — подумал Ори.

Послышался быстрый топот многих ног, и Ори отчаялся, решив, что это новый отряд уличных бойцов бежит на помощь товарищам. Но Дикобразы уже отступали, а увидев, кто идет, и вовсе обратились в бегство.

Появились какты — мужчины и женщины; хепри, державшие жалометы — коробка и два стремительно вылетающих провода с шипами на концах; хриплоголосые, по-лягушачьи подпрыгивающие водяные. Один ллогрис с тремя ножами. Больше десятка представителей различных нечеловеческих рас явились сюда, проявив удивительную солидарность. Командовала ими полная женщина-какт.

— Скабеис, Анна, — крикнула она, указывая на убегающих Дикобразов. — Чеж, Силур! — Она ткнула в сторону храма, и пестрая ксенийская армия затопила площадь.

Ори онемел. Дикобразы отстреливались, но бежали.

— Кто вы, черт побери, такие? — крикнул кто-то из тороанцев.

— Всем встать молча, — скомандовал своим Торо. — Орудие на землю, отвечайте на вопрос.

Водяной и ллогрис прокричали что-то осажденным, потом открыли двери. Перепуганные хепри высыпали на улицу и кинулись по домам. Некоторые обнимали спасителей. Самцы хепри — безмозглые жуки-скарабеи двухфутовой длины — плотным клубком выкатились на улицу и тут же прыснули в разные стороны в поисках темноты и тепла. Ори задрожал: только теперь он почувствовал холод. И услышал треск пожаров, которые горели повсюду, так что казалось, будто вся Речная сторона была окутана изменчивым покровом из мрачных огней. В их неверном свете он увидел детей, выходящих из храма вместе с матерями. У девочек головки-скарабеи изгибались, шевеля всеми лапками, — это соответствовало возбужденным крикам человеческих детей. Две женщины-хепри несли новорожденных, их тела были в точности как у человеческих младенцев, только на коротких детских шейках вместо голов сидели личинки, все в перетяжках.

Ори опустил руку с пистолетом, но хепри, одна из вновь пришедших, бежала прямо на него. Утыканные шипами провода ее жаломета оставляли спирали искр в темноте.

— Подожди! — крикнул ей Ори.

— Аилса!

Звук собственного имени, произнесенного женщиной-кактом, остановил хепри.

— У него пистолет, Пальцы Вверх, — сказал кто-то из водяных, на что получил ответ:

— Ну и что? Должны же быть исключения.

— Исключения?

— Они под защитой.

И Пальцы Вверх показала на Торо.

В сумятице боя никто из ксениев не заметил человека в шлеме. Увидев его, они ахнули — каждый паевой манер — и дружно шагнули к нему.

— Бык, — повторяли они, уважительно приветствуя его. — Бык.

Торо и Пальцы Вверх совещались так тихо, что Ори не улавливал ни слова, наблюдая вместо этого за лицом Барона. Ни единый мускул не дрогнул на нем, пока глаза внимательно рассматривали каждого ксения по очереди. Ори знал, что солдат просчитывает, как и в каком порядке стал бы их убирать, получи он такое задание.

— Прочь, прочь, прочь, — заторопился вдруг Торо. — Сегодня вы молодцы. Спасли жизнь многим, — (В полуразрушенном храме не осталось ни одного хепри.) — А теперь вам надо уходить. Увидимся на месте. Не мешкайте.

Ори вдруг понял, что Торо устал, тяжело дышит, дрожит и кровоточит.

— Идите, возвращайтесь, о бое поговорим позже. Речная сторона сегодня под защитой Разношерстной Армии. Вооруженных людей будут отстреливать на месте, — заключил тот.

А потом — убежище на Худой стороне. Стены окрашивались лучами зари. Лежа бок о бок, они перевязывали друг другу раны.

— Заешь, Барону ведь наплевать, — сказал Ори; он и Старая Вешалка тихо беседовали, заваривая успокаивающий чай. — Я наблюдал за ним. Его не заботило, спасутся эти хепри или умрут. Его не заботило, что до них доберутся Дикобразы. Его вообще ничего не заботит. Он меня пугает.

— Меня тоже, парень.

— Почему Торо его не выгонит? Зачем ему Барон?

Глядя на него поверх чайника, Вешалка бросил туда горсть изюму и добавил меда.

— Затем, парень, что он ненавидит председателя больше, чем мы с тобой. И сделает все, чтобы его свалить. Кстати говоря, привел-то его ты. И правильно сделал. Мы тут за ним присмотрим.

Ори промолчал.

— Я знаю, что делаю, — продолжил Старая Вешалка. — Мы будем за ним следить.

Ори ничего не ответил.

Пожары в Шумных холмах, в Эховой трясине, на Темной стороне. Мятежи на Ручейной стороне и в Собачьем болоте. Погромы в гетто, бессмысленное покушение на Оранжерею — пороховая граната вылетела из окна поезда Южной линии и выбила пару стекол. Союз вывесил на улицах плакаты с осуждением беспорядков.

— Что произошло у башни на Кургане Джаббера?

— Три атаки: сначала милиция бросилась наутек и укрылась в подвале. Потом отбилась. Как всегда.

В Пряной долине проявилась какая-то подозрительная магия; в Барачном селе, в Хнуме и в Ближних стоках кто-то нападал на комитеты самообороны, созданные в припадке страха респектабельными гражданами, — по слухам, это было дело рук толпы переделанных.

— Что за дьявольская ночь. О боги.

Все летело в тартарары.

— А все из-за той штуки на солнце.

— Да нет, не в ней одной дело.

Просто страх достиг критического предела, а появление зловещего призрака выпустило его на свободу, дало выход Ужасу и ярости. «Защищайте нас!» — вопили люди, круша Те самые механизмы, которые призваны были это делать.

— Просто она стала последней каплей, — сказал Ори.

— Но что, во имя Джаббера и его гребаных святых, это было такое?

— Я знаю. — Когда Барон открывал рот, его товарищи замолкали. — Я знаю, что это было. По крайней мере, у меня свое мнение на этот счет, и оно совпадает с мнением милиции и мэра. Это был шпион. Или, как они говорят, удаленный наблюдатель. Тешская камера слежения. Ее прислали посмотреть, что мы тут делаем, какие у нас планы.

Все так и разинули рты.

— Я же вам говорю, — продолжил Барон. — Войну мы не выигрываем. Эта штука не очень мощная — она ведь нас не тронула, так? Война еще не кончена. Но они уже за нами следят. Мало нам обыкновенных шпионов, которые наверняка тут есть, так они еще показывают нам — смотрите, мол, мы вас видим. У Теша много всяких странных штук. Их наука — не наша наука. Пока что они прислали этот глаз. Дальше — больше.

На другом конце света, за изгибами береговой линии, где физика, магия и география повиновались иным законам, где скалы были из газа, где селения строились на костях исследователей, где купцы и первопроходцы погибали от свирепого правосудия западных рохаги, где существовали города, государства и целые монархии, устройство которых было неведомо кробюзонцам, шла война. Милиционеры гибли за притязания Нью-Кробюзона, за новые территории и рынки сбыта, за идеи, как говорят. За что-то непонятное. А в ответ на пули, пороховые бомбы, магию, огнеметных псов и элементалистов Нью-Кробюзона Теш, Город ползущей жидкости, послал своего шпиона изучить врага.