Воспитанник - Николай Дронт

он там и не появлялся. Сразу после налёта ушёл за границу графства.

— Почему?

— Умный парень! Прислал записку. В ней пишет, что не стал терять время и лишний раз форсировать реку. Ещё не хочет, чтобы граф счёл нас его пособниками. Приводил и другие резоны. Словом, за свой удел пока можешь не волноваться.

— Но почему Ашер так поступил? Он нам не доверяет?! Это так низко с его стороны! Я же его люблю и на всё была готова…

— Тебе же сказано — не хотел, чтобы граф на нас гневался. Напиши Ашеру письмо.

— Что я жертвую собой ради его прощения и процветания баронства?

— Приблизительно так, только патетики поменьше. Слезу подпустить можешь, но в меру. И не считай парня слабоумным идиотом, пускающим слюни при мысли о твоих телесах. Он прагматичный человек.

— Но я действительно его люблю и…

— Сказал же — поменьше патетики. Но об уходе к графу он должен узнать из твоего письма. Это важно. Можешь поругаться на злую судьбу, на волю богов, в крайнем случае на деспота-отца, на меня то есть.

— Я поняла. А что будешь делать ты?

— Постараюсь донести мысль, что тут нет ничего личного, разрыв происходит только из-за интересов баронства.

Ожидание

Налёт прошёл удачно, но осталось главное — унести ноги, и желательно, не потеряв добычу. У нас целый караван, в дополнение к карете и четырём фургонам пришлось захватить шесть грузовых фургонов. Это ещё хорошо, что при таможне нашлись телеги и ломовые лошади. Двигались они по-купечески неспешно, зато без остановок. Засада на нашем пути не встретилась, погоня, если её и успели организовать, не догнала. Повезло, а то пришлось бы тяжко, ведь большинство бойцов правили возами.

До места ночлега добрались в темноте — зима, темнеет рано. Разбивать лагерь я не велел, в этот раз мы остановились на постоялом дворе, сразу за границей графства.

Понятно, почему? На стоянку легко могут напасть «неизвестные», и никто даже не почешется. Разве потом поинтересуются, не осталось ли чего полезного после боя чужаков. А нападение на постоялый двор просто так не спишут.

Для повозок нашлась площадка, для лошадей — конюшня. Возы поставили так, чтобы до горшков с алхимическим огнём не добрались посторонние, но я мог бы достать их Огненным Шаром. Это на крайний случай, пусть добыча не достанется никому, если нам не удастся отбиться.

Йохан и Рен распределили воинов по сменам в усиленные караулы, но люди не роптали, понимали, что выспаться можно будет после продажи добычи и получения положенной доли.

Еду сами не готовили, свободные от дежурства бойцы по очереди ели в зале. Я и Серж потребовали себе по комнате, остальные разместились в бараке у стоянки для повозок. Так обычно останавливаются купеческие караваны — и дешевле, и груз под надёжным приглядом.

Утром всего за пару корон, хозяин отправил к барону гонца с моим письмом, а нам осталось только ждать его ответа. Серж беспокоился по поводу своей молодой жены и порывался отвезти письмо сам, но мне удалось его переубедить. Впрочем, он и так понимал, что при плохом раскладе слишком велик риск попасть под горячую руку, потому нервничал, страдал, но признавал мою правоту.

Зима, пустая дорога, постоялый двор редко принимает путников, так что для хозяина заведения мы стали желанными гостями, денежными притом. Дружинники получали пиво в долг, в счёт будущих доходов.

Багги вела долгие разговоры с Лором, моим телохранителем. Тот хоть и был здоровяком, но слегка терялся на фоне девушки. Та громоподобно вздыхала, её щёки скорее коричневели, чем румянились, но ничего «такого» она кавалеру не позволяла, максимум тот мог взять её за руку. Как-то само собой полуорчанка стала моим третьим охранником. На эту тему я решил серьёзно озаботиться женским орочьим доспехом, есть такие. Но какой ей будет лучше? Кожаный или кольчужный?

Если воину нечего делать, воина надо занять — главный постулат армейской дисциплины, потому уже утром Серж объявил учения. Незанятые на дежурстве ратники готовились к отражению атаки. Я, пользуясь передышкой, зарылся в Книги Заклинаний из подаренного сундучка. Определять вещи долго, и требуется предельная концентрация, а чтение можно бросить в любой момент.

За такими занятиями прошло два дня. Гонец вернулся, но ответного письма не принёс — барон в поместье не вернулся, ещё гостит в столице, но письмо ему переправят, сразу послали гонца.

На третье утро я подумал: «Что-то мне не нравится такая медлительность!» Чуток посомневался и приказал: «Серж! Командуй, мы уходим отсюда!»

Переговоры

К вечеру мы добрались до городка Еланси. Не столица, но вполне себе центр торговли зерном и овощами. Рядом река, а где она, там и торговый путь. Зимой, правда, здесь тихо и скучно. Зато дёшево, почти за бесценок, удалось встать на постой. Вновь выставили караулы и организовали ночлег.

К утру слухи о нас пошли по всему городу. Видать, кто-то из ратников проболтался за пивом. Меня посетил местный бургомистр, он же глава местных купцов, с предложением купить нашу добычу. Не выясняя подробностей, предложил треть обычной цены, зато сразу и наличными. Получил вежливый отказ вместе с обещанием подумать над его предложением.

К полудню дошли слухи о ночном налёте на постоялый двор, где мы раньше квартировали. Напала сводная дружина фон Майнхардтов, бойцов сорок, сожгли или разорили все строения, но пограничная стража вовремя подоспела и не дала нападающим уйти через границу. Часть налётчиков побили, часть захватили в плен, остальные разбежались. А вот нечего свои споры на нашей земле решать! Опять же, при чём здесь наши подданные? Зачем их разорять? Со злости, что, чего искали, не нашли?

Мои бойцы между собой решили «Отбились бы!», но сентенцию «Лучшая битва та, которая не состоялась» приняли. Сорок напавших — это сорок напавших, без серьёзных потерь отряд бы не обошёлся.

В обед вновь заглянул бургомистр и предложил уже четверть цены за добычу. Даже показал полный кошель, позвенел им, затем заявил, что согласен «махнуться не глядя». Чуть менее вежливо, чем утром, был послан по своим делам.

А вот вечером часовой заметил серьёзный отряд. Двигался он от ворот городка и явно ехал по наши души. Ибо зачем ещё было к нам сворачивать дорожной карете с гербом, под конвоем дюжины конных в доспехах. Когда экипаж достиг ворот, верховые спешились, с запяток соскочил ливрейный лакей и открыл дверцу кареты. Из неё вышел дородный дворянин в богатой одежде и величественно прошествовал к нам во двор.