Гобелен - Фиона Макинтош

Возница, как и договаривались, дожидался у ворот. На Дьюк-стрит Джейн ехала, ничего не видя и не слыша вокруг. Уже вся охваченная ознобом, она расплатилась с возницей, постучала, дождалась, пока Сесилия откроет.

Джейн почти упала в объятия Сесилии. Теперь спасти ее мог только отдых в постели, причем значение имела каждая секунда.

Глава 22

Роберт Эванс взглянул на Эллен, которая ничем не выдавала своих уязвленных чувств.

– Считайте, я этого не слышал, мистер Максвелл. Я уверен, вы сгоряча обвинили нашу сотрудницу в заведомой лжи.

Максвелл моргнул.

– Извините, – процедил он, скользнув взглядом сначала по Эллен, затем по Эвансу. – Просто я хочу, чтобы мой сын выкарабкался.

– Все, что я предлагаю, служит на пользу как Уиллу, так и вам с вашей супругой. А если хотите знать мое профессиональное мнение, вот оно: конвульсия Уилла является показателем, что он скоро очнется.

– Он слышит нас? – спросила Диана.

– Лично я считаю, миссис Максвелл, что все пациенты, подобные Уиллу, слышат и понимают человеческую речь, – осторожно вставила Эллен. – Поэтому я говорю с Уиллом во время процедур. Какой от этого вред?

Диана Максвелл грустно улыбнулась.

– Вы очень добрая девушка, Эллен. Конечно, от этого не может быть вреда. Так что для нас значат движения Уилла, доктор Эванс?

– Они значат, что вашего сына следует оставить здесь. Ненадолго, будьте уверены.

Максвелл было заиграл желваками, но на сей раз сумел проконтролировать себя – не выдал ничего обидного.

– Откуда нам знать, как на данной стадии отреагирует на вмешательство извне организм Уилла? Его жизнеобеспечению ничто не угрожает – то есть «выныривание» зависит только от него. И он сам выберет для этого время. Нам остается верить и терпеливо ждать.

– А как же мозговая травма? – снова спросила Диана Максвелл.

– Миссис Максвелл, пока Уилл не придет в сознание, любые прогнозы насчет травмы просто неуместны. Ваш сын пробуждается, но это медленный процесс. Вдобавок тут все сугубо индивидуально, каждую травму и каждого человека надо рассматривать отдельно, ведь сколько травмированных, столько и сценариев. Кстати – от мисс Грейнджер есть новости?

– Эта чокнутая девчонка предприняла какую-то паломническую экспедицию. Думает, надо к высшим силам воззвать, тогда они Уилла спасут, – выдал Максвелл.

На лице Дианы неоновыми буквами было написано: «Простите моего мужа! Такой уж у него характер, ничего не поделаешь». Вслух Диана сказала:

– Наш сын исследует какие-то линии… или прямые пути. В общем, что-то древнее. Правда, я в этом ничего не смыслю.

– Прямые пути? – оживился доктор Эванс. – Я о них читал.

– Джейн отправилась в одно место… туда, куда Уилл мечтал поехать с ней. Как же оно называется? – Диана беспомощно оглянулась на мужа, тот по привычке скривился. – Словом, говорят, там можно достичь духовного просветления.

– Она надеется, что Уилла спасет магия, доктор Эванс. Магия, а не медицина, – съязвил Максвелл.

Эванс и бровью не повел.

– В ситуациях, подобных вашей, мистер Максвелл, люди обращаются к религии, духовным практикам, язычеству и магии. На самом деле это одно и то же. Под влиянием стресса всем нам свойственно возлагать надежды на один из перечисленных мною аспектов. Лично я считаю, годится все, что помогает. – Эванс просиял лицом, улыбнулся. – А теперь позволю себе предвосхитить ваш следующий вопрос и дать ответ. Итак: завтра или послезавтра ситуация с Уиллом прояснится.

– Очень хорошо, – сказал Максвелл. – Можно нам побыть с нашим мальчиком?

– Конечно, – в один голос ответили Эллен и Эванс, но сначала переглянулись. В их глазах было торжество – Максвелл больше не назначал жестких сроков.

* * *

Джейн часто-часто моргала, но все вокруг было как в тумане. Где она находится?

Над нею склонилась Сесилия, и взор наконец прояснился.

– С возвращением, дорогая!

– Что произошло? – прохрипела Джейн.

– Вот, попей водички!

Сесилия придержала голову Уинифред, тяжелую, как набивной мяч, и поднесла к ее губам чашку.

– Наконец-то лихорадка тебя отпустила, Уин!

– У меня была лихорадка?

– Да, дорогая, – повторная лихорадка. Да и чему удивляться! Ты подвергла себя непосильным испытаниям – вот тело и взбунтовалось.

– Я ничего не помню… постой, я ведь была в Тауэре. Я видела Уильяма.

– Да, мы знаем. С тех пор минуло тринадцать дней.

Несколько мгновений Джейн потребовалось, чтобы переварить информацию. Но едва это случилось, она резко оттолкнула склянку с микстурой.

– Ты сказала – тринадцать дней? – выпалила Джейн.

– Да, тринадцать, – со вздохом подтвердила Сесилия.

– Но…

– Но все равно в этот период ты бы ничего не смогла сделать. Успокойся, не шевелись, а то изнуришь себя и лихорадка, упаси Господь, вернется. Сейчас я тебе все расскажу – все, что знаю сама.

Джейн без возражений откинулась обратно на подушку. Не возразила она лишь потому, что комната перед ее глазами начала вращаться, словно по команде Сесилии. Однако Джейн нашла в себе силы предупредить подругу:

– Сесилия, не вздумай что-нибудь утаить.

Сесилия взглядом заверила, что и в мыслях такого не имела.

– Вот что мне известно. Оглашение приговора назначено на девятое февраля, – прямо сказала она. – То есть осталось восемь дней. – Прежде чем Джейн раскрыла рот, Сесилия взяла ее за руку. – Ты, конечно, хочешь встретиться с Уильямом. Увы, король запретил свидания до дня приговора. Также ты, конечно, хочешь присутствовать на суде. Поэтому послушай меня, дорогая Уинифред: употреби эту неделю на восстановление сил. Путешествие отняло у тебя гораздо больше, чем ты готова признать.

Начался бессмысленный период бульонов, обтираний губкой, бессонных ночей и вычеркнутых из жизни дней, которые Джейн проводила в изнуряющем полузабытьи. Однако через шесть дней ее покорность процедурам и желание Уинифред выздороветь спасли их общее хрупкое тело. Джейн теперь могла сама себя обслуживать и передвигаться по дому, не опираясь, подобно немощной старухе, на дружескую руку.

День оглашения приговора был отмечен зловещей стужей. Февраль и без того самый тяжелый зимний месяц, пережить который дано не всем; февраль тысяча семьсот шестнадцатого года не стал исключением. От мороза пальцы Джейн липли к чугунным перилам, когда она вышла на крыльцо, чтобы вдохнуть свежего воздуха. И все-таки Джейн дала понять: Уинифред не отступится, при любых обстоятельствах пойдет на суд.

Впрочем, Сесилия и не пыталась ее остановить.

– Темза наверняка замерзла, – сказала она за завтраком, наливая Джейн горячий шоколад.

Миссис Миллс явилась с большим блюдом, на котором лежали ломтики фунтового кекса и горячие булочки.

– Только что мальчишка-посыльный сказал, что на Темзе ярмарка. Прямо на льду, представляете? Схожу, пожалуй, поглазеть.

– Для меня это было бы слишком экстравагантное развлечение, – тихо молвила Джейн. Краем глаза она заметила, что Сесилия выразительно смотрит на миссис Миллс.

– Простите, госпожа графиня, я вовсе не имела в виду…

Джейн покачала головой.

– Забудемте об этом. Как я устала от тоски, от того, что вгоняю в меланхолию близких людей! Надеюсь, нынче будут новости, от которых воспрянет мой дух.

Джейн произносила типичные для Уинифред слова – и сама ощущала их неискренность. Миссис Миллс поспешила перейти к насущным делам.

– Скоро прибудет наемный экипаж, в котором вы поедете в Вестминстер, – сообщила она.

– Председатель суда пэров уже назначен? – мрачно спросила Сесилия.

– Приговор лордам – участникам восстания будет выносить лорд Каупер.

Сесилия кивнула – информация была исчерпывающая. Пробили каминные часы, и она, поведя плечом в сторону Уинифред, произнесла:

– Пойду принесу наши плащи. Пора собираться.

Уинифред вовсе не хотелось есть, но Джейн знала: слабое тело «хозяйки» нуждается в усиленном питании.

– Сейчас, Сесилия. Только съем булочку, пока горячая.

Сесилия просияла.

– Как я рада, милая подруга, что у тебя проснулся аппетит! Кушай на здоровье!

Дорогу к Вестминстерскому дворцу Джейн не помнила. Не могла ни на чем сосредоточиться, пока экипаж, в очередной раз причинив боль ее измученному телу, не подпрыгнул, потому что возница натянул поводья.

– Вестминстер! Приехали, – донеслось с облучка.

Навстречу Джейн шагнул человек, представившийся адвокатом ее мужа. Имя – Джон Фицуильям – было ей знакомо, она ведь сама распорядилась, чтобы адвокату заплатили. В парике и мантии он выглядел достаточно мрачно. «Будто на похороны явился», – подумала Джейн.

– Вынужден предупредить вас, госпожа графиня, что виги убедили его величество в необходимости сделать из сегодняшнего события поучительное зрелище, – произнес Джон Фицуильям, глубиной тембра отчасти компенсируя официальность выражений.