Странная дружба - Вера Вкуфь

розочкой плотно-воздушной консистенции. А Танька меж тем начала расправляться с тяжёленькой «картошкой». Молочный крем с которой так и остался на кончике её носа. Но та этого не замечала. И нырок в чайную кружку ничего не изменил — кремовая пенка так и мозолила Женьке глаза.

Та уже машинально потянулась, чтобы смахнуть её, как Танькин нос вдруг виртуозно и шустро убрался с траектории Женькиной руки. Вместе с практически всей Танькой — потому что та, зачем-то дёрнув вверх коленками, мотнулась назад и впечаталась спиной в стенку. Чашка, оставшаяся в её руках не удержала чая внутри и выплеснула его на не успевшую прикрыться Женьку. Перепуганную. Пока неизвестно чем.

Круглые, как «Киндер-сюрпризы» глаза Таньки, не мигая, смотрели вперёд. И, кажется, с каждой секундой «киндер» становился всё «сюрпризее». А Женька всё не горела желанием смотреть, что же так впечатлило сестру. Может, если Женька притворится статуей, оно просто исчезнет? Чем бы оно ни было…

Но, судя по не меняющемуся выражению Танькиного лица, никуда оно деваться не собиралось. И, поняв, что не имеет выбора, Женька посмотрела в ту же сторону. Мысленно перекрестившись и готовя себе какую-нибудь крутую прощальную фразу.

Честно, она не поняла, в чём сыр-бор. Никаких призраков, зомби или скелетов в комнате не материализовалось. Но Танькин ужас не проходил — та была всё такой же бледной. И Женька сощурилась. И, наконец, поняла, что крупное пятно на обоях — это вовсе не элемент узора. А паук. Паучок.

Весьма симпатичный. С длинными ровными лапками и аккуратным пузырём на попе. Совершенно обычный, даже не размером с футбольный мяч. Но на Таньку это не влияло. Она до одури боялась любых пауков, даже самых мелких. Видимо, поездка в Австралию ей не грозила.

Переводя дух и стараясь не смеяться, Женька подошла к членистоногому и бесстрашно взяла его на ладонь. Сзади раздался испуганно-благоговейный вздох. Напустивший на Женьку непривычного куража.

Развернувшись, она протянула раскрытую ладонь сестре, словно собиралась добродушно продемонстрировать ей милого бельчонка. «Бельчонок» тем временем сестру не порадовал.

Наверное, не будь эта стена несущей, Танька продавила бы в ней дыру к соседям. Кажется, у неё даже рыжие корешки волос — пора краситься — приподнялись. Наверное, задержись Женька ещё на секунду, в неё бы полетели и чашка, и пирожное, и чьи-то трусы. Но Женька всё же не была кровожадной и вполне насладилась испугом младшей. Так что, обходя сестру по параболе, двинулась в коридор.

Убивать пауков нельзя. Но и разводить в квартирах нежелательно. Лучше выпустить гостя на лестничную клетку, и пусть он сам дальше разбирается.

Жизнь в душу Таньки вернулась. И она даже успела на проводы, когда Женька собиралась закрывать дверь. Убедившись, что паук выдворен с ареала её обитания, Танька перевела дух.

— Фу, ну и гадость, — дар речи к ней тоже вернулся. — Откуда они только берутся?

Женька не стала читать ей лекцию о происхождении видов. А вместо этого, улучив момент полной для Танюхи неожиданности, щекотнула её по плечу, имитируя пальцами паучьи лапки. Та натурально взвизгнула, выразительно посмотрев на Женьку, и ушла обратно в комнату. Сестра пошла следом.

Там вдруг стало грустнее. И будто холоднее. Женька машинально подтянула коленки к груди и положил на правую локоть. Танька сунула стопы под диванный валик.

— Как думаешь… Он ещё выйдет на связь?

Женька задумалась. Вроде бы сейчас надо подбодрить сестру. Сказать, что всё будет нормально и Максим обязательно передумает… Мысль навалилась тяжестью ей на грудь. Нет, она явно не умеет врать о том, во что не верит. Поэтому Женька честно пожала плечами. А Танька кивнула — она и не ждала иного ответа.

Женька заметила, что клочок крема так и остался на кончике Таниного носа. И даже ментальная схватка с пауком ему не повредила — только размазала по чуть загоревшей коже. Женька протянула ладонь и кончиком большого пальца убрала белёсую «шапочку», машинально растерев её подушечками.

Танька вздрогнула — видимо, настолько погрузилась в свои мысли, что не ожидала такого жеста от сестры. Сфокусировала глаза на Женькином лице. Та невольно улыбнулась — в этот раз уже по-настоящему, хоть и не сильно.

У Таньки сейчас был очень наивный вид — большие карие глаза, в которых радужка почти сливалась цветом со зрачком придавали лицу детскости. Высоко вздёрнутые тонкие брови подрагивали на каждый взмах пушистых ресниц. Аккуратно собранные губы с острыми уголками будто немного по-пчелиному потянулись к Женьке.

Которая чему-то хихикнула. Танька тоже.

Они одновременно разорвали зрительный контакт. И так же одновременно встретились глазами снова.

Женька снова растёрла пальцы — на них оставался липкий след. И фантомное прикосновение к чужой коже.

Какая она была? Тёплая? Или прохладная? Гладкая или бархатистая?

Женька сама не заметила, как взгляд её сполз вниз по Таниному лицу. И остановился на губах. Розовых. Покрытых мельчайшими продольными заломами. Через которые, если присмотреться, можно различить тень бирюзовой венки.

Танька вдруг двинулась к ней. Не совсем. Как-то наполовину. И теперь она сидела на коленях, опираясь обеими руками на кроватное покрывало около Жениного бедра.

Спина её прогнулась, образуя маленький трамплинчик. Теперь Женька смотрела на неё снизу, отчего лицо приобрело какое-то наивно-просящее выражение. Глаза стали ещё круглее, а подбородок — уже. Тёмные волосы аккуратно и мягко свесились вниз, прикрывая по бокам шею. Всё это делало Таньку похожей на куклу. Очень симпатичную. И интересную.

Губы Таньки дрогнули, изгибаясь уголками вверх. И кукольное лицо приобрело какое-то не самое приличное выражение. Распутное. Наглое. Красивое…

Женька хотела было отпрянуть, чувствуя, как закипают щёки — сестра наверняка прочитала все её мысли. А о чём она думала?

И вдруг Танька стала ещё ближе. Всем телом подалась вперёд. По Женькиной щеке скользнуло тёплое дыхание. А потом — торопливое прикосновение. К самым кончикам губ. Которое почти сразу исчезло. Но которое было сразу же воскрешено памятью.

Такое нежное и мягкое… Такое, которое мечтается ощутить снова. И Женька, не успевшая опомниться и себя остановить, инстинктивно двинулась следом за ускользающим теплом. И, будто стараясь удержать его, схватилась за Танькины твёрдые плечи.

Лицо сестры — близко. Настолько, что его не различить — глаза теряют фокус, отчего Танька становится похожа не на себя, а на кого-то другого. Кого-то, кому можно коснуться ладонями Жениной талии, перебрать по ней пальцами и гладко скользнуть по спине, согревая своим движением.

Это соприкосновение губами оказалось плотнее. И шло с обеих сторон.

Погрузиться в чужую нежность, слиться мягкими касаниями… От этого сердце может сначала замереть, а