Дай мне шанс - Сьюзен Льюис

— Боже, — пробормотала она, отстраняясь. — Но ты же веришь мне, да? Скажи, ты веришь, что он твой?

В его глазах стояла мука.

— Видит Бог, я хочу этому поверить, но…

— Тогда посчитай! — закричала она. — Ты можешь сам посчитать. У меня пять с половиной месяцев. Майкл, пожалуйста! Поговори с доктором, она скажет тебе, что ребенок должен родиться в декабре, значит, он твой.

Она понимала, как трудно ему принять новость, как он боится.

— Майкл! Почему ты так ведешь себя? Я не понимаю…

— Прости, — сказал он, — меньше всего я хочу мучить тебя, но я не могу жить во лжи…

— В чем ложь? Это твой ребенок, я клянусь…

Он покачал головой.

— Майкл! Не надо! Почему ты мне не веришь?

— Даже если это так, — закричал он в ответ, — ты можешь поклясться мне, что больше не хочешь Тома?

Она бросила на него изумленный взгляд.

— Конечно, не хочу, — ответила она. — Я люблю тебя. Иначе зачем же я сюда пришла?

Он встал с кровати, она вскочила следом и повернула его к себе.

— Майкл, послушай меня, — потребовала она. — Что случилось — случилось. Ты занимался любовью с Мичелл, я переспала с Томом. Мы оба совершили ошибку, и теперь мы расплачиваемся за это. Но ради Бога, не заставляй платить за это ребенка.

— Думаешь, я этого хочу?

— Хочешь или нет, но это случится, если ты не поверишь, что Том мне нужен не больше, чем тебе Мичелл. — Она отошла бы от него сейчас, но его взгляд выбил из легких весь воздух. — Господи, — пробормотала она, отступая на шаг. — Это неправда! Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься вернуться к Мичелл. — Эллен застыла, боясь пошевелиться.

Он снова покачал головой.

— Это никак не связано с Мичелл, — произнес он. — Причина — то, что я увидел сегодня. Я не знаю, сколько раз ты с ним спала, и не хочу знать…

— Майкл, ты сумасшедший? Мы о чем только что с тобой говорили? Ты был там, в тех декорациях, неужели ты не понял? Нет никого другого, с кем я хочу быть, никого, ты меня слышишь? — Слезы катились по лицу, но она их не замечала.

Он открыл было рот, но внезапно ее прорвало.

— Нет! — завопила она. — С меня хватит! Если не можешь смириться с тем, что я спала с другим, если не можешь простить меня, ты не заслуживаешь моей любви!

Он наблюдал, как она хватает одежду и судорожно натягивает ее на себя.

— Ты дурак, Майкл Маккен, — продолжала она. — Ты так боишься поверить, что готов затрахать наши жизни. Хорошо, Мичелл ушла от тебя однажды, и она тоже была беременна, но это не должно повторяться снова и снова.

— Уже повторилось, — напомнил он.

— Потому что ты настаиваешь на этом! — Она почти кричала. — Ты не должен отпустить меня, ты продолжаешь каменеть в своей гордыне и говорить, что я хочу другого мужчину, ты даже не слушаешь! Не слышишь того, что я тебе говорю. О’кей, я сделала все, что могла. Я попыталась заставить тебя слушать. А теперь катись своей дорогой и увидишь, как далеко она тебя заведет.

— Есть еще вариант, — сказал он, когда она дошла до двери.

Она повернулась, глаза застилали слезы, щеки пылали.

— Развод, — произнес он.

Она двинулась к нему с таким видом, словно хотела ударить.

— Если для тебя это вариант, — прошипела она, — то ты не тот человек, за которого я тебя принимала. А если я ошибалась, то мы должны получить развод.

Глава 19

Осталось всего три дня до начала съемок, и у Тома наступила нелегкая пора. Алан Дэй, его коллега в Боготе, звонил теперь регулярно, сообщая, что заявления Галеано принимают все более угрожающий характер. Тревожные предупреждения он получал и от других репортеров из Колумбии, а также от отвратительных типов, утверждавших, что они здесь, в Лос-Анджелесе, работают на картель «Толима». Весьма вероятно, так и было, и он уже заявил одному из них, изо всех сил пытавшемуся вывести его из себя, что не собирается никого убеждать в необходимости сворачивать съемки.

К его удивлению, негодяй, который находился на линии, не сыпал проклятиями от себя лично — мол, ему не важно, выйдет ли фильм, он всего-навсего пытается спасти шкуру Чамберса.

— А почему ты так печешься о моей шкуре? — спросил Том.

— Просто я такой парень, — ответил тот. — Не хочу видеть, как ты сдохнешь. Я ничего не имею против тебя, так почему бы мне о тебе не побеспокоиться? Не в твоих интересах продолжать это дело.

— Хорошо, спасибо за звонок. Есть ли номер, по которому я могу связаться с тобой?

В трубке раздался смешок.

— Разве я похож на идиота, мистер Чамберс? — поинтересовался неизвестный доброжелатель.

— Откуда я знаю? Я никогда тебя не видел, — ответил Том. — И если повезет, то никогда и не увижу.

— Я тоже на это надеюсь, — услышал он в ответ. — Но некоторые люди, с которыми ты работаешь, уже меня видели. Я пытался остеречь их так же, как и тебя. Но кажется, это бесполезно.

Голос затих. Чамберс повесил трубку и немедленно набрал номер.

— Алан? — сказал он, быстро соединившись с Боготой. — Это Том. Есть какие-нибудь новости?

— Да. Я послал тебе по электронной почте, — ответил колумбийский журналист.

— Я еще не смотрел ее. — Том почувствовал, как зачастило сердце. — Скажи мне.

— Ну, как ты знаешь, Галеано не сильно радуется, — начал Дэй. — Особенно он бушевал в последние пару дней. А сегодня утром по электронной почте я получил сообщение: «Мы неоднократно доводили до сведения сеньора Чамберса, что некоторые бизнесмены в Боготе возражают против запуска в производство его фильма. Имена так называемых убийц неверны, и мы заявляем ему, что, если работа над картиной к концу сегодняшнего дня не будет прекращена, мы будем вынуждены принять решительные меры».

Во рту у Чамберса пересохло.

— Это все? — спросил он.

— А ты хочешь большего?

— Что, ты думаешь, он предпримет?

— Ну, во-первых, — начал Дэй, — он вчинит иск на астрономическую сумму. — Он вздохнул. — Не думаю, что кто-нибудь даст хотя бы кусок дерьма за Молину, но мальчики Сапата — плоть и кровь Галеано, и за их спасение он готов заплатить. Как утверждают слухи, они только следовали указаниям Молины.

— Как же! — воскликнул Чамберс с отвращением. — Ты видел фотографии? Похоже, что там кого-то принуждали, кроме Рейчел?

— Я только передаю то, что слышал, — проговорил Дэй. Потом на другом конце линии раздался какой-то шум, и он добавил: — Ублюдки. Проклятые «жучки».

— Ты же знаешь, я не могу остановить работу над фильмом, — заявил Чамберс скорее тем, кто подслушивал, хотя это и была чистая правда. — Это не в моей власти. Даже если бы я захотел, то все равно не смогу.