Тибетское пророчество - Мэйдлин Брент

– Прошу извинить мое невежество. Могу ли я узнать, что вы собираетесь делать?

Он тщательно мыл руки в маленькой раковине, и в устремленном на меня взгляде пепельно-серых глаз я увидела откровенное презрение.

– Я предлагаю вам умерить и свое любопытство, и свои страхи. Не думаете же вы в самом деле, что я собираюсь вызывать каких-нибудь духов из неведомых глубин? Что за чушь!

– Я… я ничего такого и не думала, мистер Куэйл. Но ваши изыскания в области естественных наук, по-видимому, открыли вам весьма необычные области знания.

– Аккуратная фраза, вероятно, специально заготовленная, а? – он держал руки над зажженной спиртовкой, не прибегая к полотенцу, чтобы высушить их. – Поскольку вы надеетесь, что я смогу помочь вам в некоем деле, то не хотите величать меня маньяком, оккультистом, поклонником дьявола, или какой еще драматический эпитет может прийти вам на ум. – Он задумчиво посмотрел на почти невидимое голубое пламя спиртовки. – Итак, уверяю вас, никакого призывания духов не намечается. Позвольте сообщить вам одну очень простую вещь. Нет ни духов, ни ангелов, ни демонов, во всей Вселенной вообще нет ничего сверхъестественного. Есть только силы и энергии, которые не добры и не злы, но могут быть использованы теми, кто обладает достаточным знанием и искусством для того, чтобы подчинить их себе. Сверхъестественными называют всего-навсего те силы, которые ученые не в состоянии объяснить, потому что не понимают ничего, что выходит за сферу сугубо материального.

Я лишь смутно поняла его слова, но тем не менее меня пронзил холод. В этот момент он показался мне еще более лишенным человечности, чем какой-нибудь злодей, в самом деле пытающийся вызвать демонов. Он сел за стол, положил перед собой стеклышко и взял на палец чуть-чуть серого порошка. Я наблюдала, как он медленно лизнул его, снова прикоснулся к стеклышку и несколько раз втянул порошок по очереди в обе ноздри. Оставшийся порошок он медленно растер между ладоней.

Я чувствовала, что меня начинает мутить. Комната, казалось, потемнела, хотя из высоких окон по-прежнему лился солнечный свет. Он отодвинул стеклянную пластину в сторону, сложил руки на столе и сказал:

– Теперь мне поможет Элинор. Во мне напрягся каждый нерв.

– Элинор?! – воскликнула я.

Ничего мне не ответив, Вернон Куэйл продолжал сидеть, уставившись в пустоту. Его отстраненный вид снова заставил меня вспомнить Рильда, каким я видела его в большом монастыре Галдонга.

Я почти не удивилась, когда дверь "Круглой комнаты" открылась и вошла Элинор.

– Ах, Джейни, это ты, – произнесла она тихим голосом, и в ее глазах появилась искорка радости, почти сразу же сменившаяся испугом. – Почему ты пришла?

Я улыбнулась и поднялась, чтобы подойти к ней и поцеловать. На ней было белое льняное платье, корсаж которого был отделан полосками бледно-коричневого бархата. Лицо на фоне платья казалось особенно изнуренным, волосы утратили блеск. Меня остановил голос Вернона Куэйла:

– Будьте добры не касаться ее, – резко сказал он. – Эмоциональный всплеск может погубить все предприятие. Сядьте на место, Джейни. Вас, Элинор, я тоже прошу сесть туда, где вы обычно сидите.

Негодуя про себя, я подчинилась. На лице же Элинор не отразилось вообще ничего. Она села в одно из трех покрытых черным лаком кресел спиной к западному сектору комнаты. Я впервые обратила внимание на то, что кресло вращающееся: оно было помещено на не совсем круглую платформу, которую дюйма на два над полом приподнимали колесики.

Вернон Куэйл подошел к шкафу, достал поднос, чашу, бутыль с чернильной жидкостью. Сцепив пальцы, чтобы не тряслись руки, я смотрела, как он наливает жидкость в чашу и протягивает ее Элинор. Не произнеся ни слова, она приняла ее из его рук и опустила глаза на черную поверхность. Вернон Куэйл стоял перед ней, сложив руки ладонями перед грудью пальцами вверх. Ее дыхание все больше замедлялось, веки опускались все ниже и ниже. Через несколько секунд она глубоко вздохнула, и ее глаза полностью закрылись.

Вернон Куэйл взял чашу из ее рук, и они медленно опустились ей на колени.

– Теперь ей понадобится медальон.

Я подскочила на месте, пораженная будничностью его интонации. Расстегнув замок, я заколебалась.

– А можно мне двигаться? – прошептала я.

– Разумеется, – в его голосе звучали теперь ядовитые нотки, – вы можете двигаться и говорить до тех пор, пока я не скажу вам прекратить. Элинор сейчас находится там, где ее ничто не может потревожить.

Я подошла к нему и протянула медальон. Кивнув в сторону Элинор, он произнес:

– Дайте его непосредственно ей. – Я поднесла его к ее вялым пальцам, а он приказал: – Элинор, возьмите этот медальон.

Ее руки поднялись, и она приняла медальон и цепочку в сложенные горстью ладони, а потом ее пальцы сомкнулись.

– Этим предметом долгое время владел человек, который носил его на себе. Я хочу найти этого человека. Вы поняли? – спросил Вернон Куэйл.

– Да, – голос ее был абсолютно лишен всякого выражения.

– Чтобы установить его личность, вы должны вернуться назад лет на шесть.

После паузы, показавшейся мне бесконечной, Элинор заговорила:

– Мужчина. Молодой. Темноволосый. Он носит форму и…

– Это он. Вы его установили, – прервал ее Вернон Куэйл. – Теперь проникнитесь его сущностью.

В течение следующих пяти минут не было произнесено ни слова. Я видела, как сжимают медальон пальцы Элинор, как на ее лбу и верхней губе выступает пот. Наконец Вернон Куэйл сказал:

– Теперь продвигайтесь вперед, к сегодняшнему дню. Еще через несколько минут она сказала:

– Да.

– Он жив?

– Да, – она ответила тем же невыразительным голосом, но без всякого колебания.

Несмотря на испытываемые мною трепет и ужас, я почувствовала, как радостно забилось сердце при одном этом слове. Вернон Куэйл спросил:

– Вы его видите?

Длинная пауза, а затем:

– Нет.

– Вы видите то, что его окружает?

– Нет.

– Почему нет?

– Барьер. Темный. Мощный.

– Отдохните.

Напряженное тело Элинор расслабилось. Повернувшись, ее муж очень осторожно взял пару белых перчаток и так же осторожно начал их натягивать.

– Весьма любопытно, – сказал он. – Мы неожиданно столкнулись с энергией, которая сопротивляется усилиям Элинор.

Он подошел к диаграмме, висевшей на стене и, по-видимому, изображающей ночное небо с созвездиями, затем проглядел книгу в ветхом кожаном переплете.

– Будьте любезны, опустите, пожалуйста, все жалюзи, – обратился он ко мне. – По-видимому, нам нужно больше силы.

Я подошла к окнам и опустила жалюзи. В комнате остались два источника света – спиртовая лампа, на подставке, и проступившие на выложенном плиткой полу линии, которые образовывали большой круг, с осями, исходящими от центра к окружности.