Великая оболганная война. Обе книги одним томом - Игорь Пыхалов

Теперь посмотрим, какова была смертность немцев и их союзников в нашем плену. Вот данные из справки Л.П. Берии на имя И.В. Сталина и В.М. Молотова о количестве военнопленных, содержащихся в лагерях НКВД, их физическом состоянии и распределении на работы по наркоматам. Согласно этому документу, на 5 декабря 1944 года у нас в плену находились 680 921 военнослужащих противника. При этом за последнюю декаду ноября в лагерях военнопленных умерли 6017 и в госпиталях 2176 человек[913]. То есть, за 10 дней умерли 8193 пленных, или 1,2 %.

Для сравнения: в 15 спецлагерях НКВД, по которым в упомянутом выше журнале статистического учёта есть данные за последнюю декаду ноября, из 120 тысяч проходивших проверку освобождённых советских военнопленных и прочего контингента (на начало последней декады их там находилось 123 765, на конец декады — 119 859) умер всего лишь 41 человек[914] или 0,03 %.

Впрочем, не стоит думать, будто в НКВД стремились специально уморить побольше пленных немцев, румын, итальянцев и прочих граждан тогдашней объединённой Европы, явившихся приобщать варварскую Россию к западной цивилизации. Как отмечается в той же справке Берии: «В октябре и ноябре с.г. в лагеря поступило 91000 военнопленных, главным образом из окружённой в районе Кишинёва группировки войск противника. Больше половины из них оказались истощёнными и больными. Несмотря на мероприятия по их оздоровлению, смертность этого состава военнопленных в октябре и ноябре резко повысилась»[915].

Однако освобождённые советские военнопленные поступали в спецлагеря НКВД тоже отнюдь не из санаториев. Тем не менее смертность среди них была в десятки раз меньшей.

А вот данные из справки зам. начальника 1-го управления ГУПВИ МВД СССР генерал-лейтенанта медицинской службы М.Я. Зетилова от 14 января 1947 года о диагнозах смертности среди военнопленных немцев по месяцам 1945–1946 гг. В 1945 году смертность пленных немцев выражалась следующими цифрами[916]:

Месяц Число смертных случаев % числа военнопленных Январь 23 827 4,20 Февраль 21 703 3,80 Март 17 184 3,00 Апрель 10 520 1,75 Май 7503 1,00 Июнь 4296 0,43 Июль 3893 0,30 Август 5433 0,35 Сентябрь 7287 0,47 Октябрь 7817 0,53 Ноябрь 8488 0,58 Декабрь 8883 0,62

Не менее интересно сопоставить смертность освобождённых советских военнопленных, содержавшихся в спецлагерях НКВД, со смертностью заключённых в советских тюрьмах и лагерях. В 1944 году в лагерях ГУЛАГа она составила 9,26 %[917]. В исправительно-трудовых колониях (ИТК), где, как правило, содержались осуждённые на меньшие сроки, этот показатель составил 9,32 %[918]. В тюрьмах в 1944 году смертность составила 3,76 %[919].

Теперь мы можем сполна оценить «добросовестность» тех авторов, которые приравнивают прохождение проверки в спецлагере НКВД к заключению в ГУЛАГе, как это делает некий Марк Штейнберг в статье, недавно опубликованной в «Независимом военном обозрении»: «Свыше полутора миллионов мужчин в стране, потерявшей значительную часть именно этого компонента своей демографии, были изолированы в так называемых фильтрационных центрах. Условия в них ничем не отличались от гулаговских и немалая часть „фильтруемых“ погибла»[920].

Лавриненков и Девятаев

Ярким примером судьбы советского офицера, побывавшего в немецком плену, служит история лётчика-истребителя Владимира Дмитриевича Лавриненкова. 1 мая 1943 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза[921]. 23 августа 1943 года старший лейтенант Лавриненков таранил немецкий самолёт, после чего был вынужден выброситься с парашютом над вражеской территорией и попал в плен. Его отправили в Берлин для допроса, но в пути он вместе с другим лётчиком, Виктором Карюкиным, выпрыгнул ночью из идущего на полной скорости поезда и скрылся. Пробираясь к линии фронта, лётчики наткнулись на партизанский отряд имени В.И. Чапаева, действовавший в районе Переяслава, и присоединились к нему[922].

В одном из боёв Виктор Карюкин погиб. Лавриненков же в течение трёх месяцев воевал в партизанском отряде, а после прихода Красной Армии вернулся в свой полк[923]. Вопреки стереотипам антисталинской пропаганды, он не подвергся никаким репрессиям. Ему было присвоено очередное воинское звание, а 1 июля 1944 года Лавринен ков стал дважды Героем Советского Союза[924].

Впоследствии Владимир Дмитриевич также не подвергался каким-либо преследованиям за своё пребывание в плену. В 1948 году он окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, в 1954-м — Высшую военную академию им. К.Е. Ворошилова и закончил свою карьеру генерал-полковником авиации[925].

Столь же показательна и судьба другого лётчика, побывавшего в германском плену, — Михаила Петровича Девятаева. 13 июля 1944 года старший лейтенант Девятаев был сбит и попал в плен. Через некоторое время он оказался в концлагере на острове Узедом. 8 февраля 1945 года группа из 10 советских военнопленных совершила дерзкий побег, захватив немецкий бомбардировщик «Хейнкель-111». После двух часов полёта самолёт, пилотируемый Девятаевым, сел в расположении советских войск[926].

Рассказывая о подвиге Девятаева, нынешние СМИ обязательно добавляют, что вернувшись к своим, он якобы попал в ГУЛАГ и был освобождён только после смерти Сталина. Вот что говорит по этому поводу сам Девятаев:

«— Михаил Петрович, а правда, что вы после побега из плена пятнадцать лет сидели? — иногда задают мне вопрос.

Что же? Такие толки породили годы безгласности. Нет. Я не сидел в тюрьме. Эти слухи пора развеять. Но сразу же после побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной»[927].

И действительно, пройдя проверку, в ноябре 1945 года старший лейтенант Девятаев был уволен в запас. С 1946 года он работал в Казанском речном порту[928].

К сожалению, подвиг Девятаева действительно не был своевременно оценён по заслугам. Лишь 15 августа 1957 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза[929]. Тем не менее, репрессиям он не подвергался.

Репатриация

В последние месяцы Великой Отечественной войны и особенно после её окончания освобождение советских военнопленных и гражданских лиц, угнанных на принудительные работы в Германию и другие страны, приобрело массовые масштабы. Так, если на 31 октября 1944 года в СССР прибыло 40 025 репатриантов (в том числе 30 906 бывших военнопленных и 9119 гражданских лиц)[930], то к 20 октября 1945 года от союзного командования было принято через линию войск 1 934 959 советских граждан[931].

Согласно директиве Ставки № 11086 от 11 мая 1945 года для приёма репатриируемых советских граждан, освобождаемых войсками союзников, Наркоматом обороны было организовано 100 лагерей. Кроме того действовали 46 сборных пунктов для приёма советских граждан, освобождённых Красной Армией[932].

Освобождённые советские военнопленные.

По инициативе НКГБ СССР и Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР 21 мая 1945 года ГКО СССР принял Постановление № 8670сс, согласно которому устанавливался 10-дневный срок регистрации и проверки репатриантов, после чего гражданские лица подлежали отправке к месту постоянного жительства, а военные — в запасные части[933]. Однако в связи с массовым наплывом репатриантов 10-дневный срок оказался нереальным и был увеличен до одного-двух месяцев[934].