Великая оболганная война. Обе книги одним томом - Игорь Пыхалов

Наконец, 3-я учётная группа — гражданские лица призывного возраста, проживавшие на территории, занятой противником. На 1 января 1945 года их в лагере имелось 689, с 1 января по 1 августа поступило 404, прошло проверку 498, в том числе было арестовано 17 человек[939]. То есть благополучно прошли проверку 96,6 %.

На 1 августа их имелось 387, с 1 августа 1945 по 1 января 1946 года поступило 119, прошло проверку 481, в том числе арестован 1 человек[940] — доля благополучно прошедших проверку возросла до 99,8 %.

Окончательные итоги проверки советских военнопленных и гражданских лиц, освобождённых после войны, выглядят следующим образом. К 1 марта 1946 года было репатриировано 4 199 488 советских граждан (2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных), из них 1 846 802 поступило из зон действия советских войск за границей и 2 352 686 принято от англо-американцев и прибыло из других стран[941].

Результаты проверки и фильтрации репатриантов (по состоянию на 1 марта 1946 г.)[942]

Категории репатриантов гражданские % военнопленные % Направлено к месту жительства 2 146 126 80,68 281 780 18,31 Призвано в армию 141 962 5,34 659 190 42,82 Зачислено в рабочие батальоны НКО 263 647 9,91 344 448 22,37 Передано в распоряжение НКВД 46 740 1,76 226 127 14,69 Находилось на сборно-пересыльных пунктах и использовалось на работах при советских воинских частях и учреждениях за границей 61 538 2,31 27 930 1,81

Таким образом, из военнопленных, освобождённых после окончания войны, репрессиям подверглись лишь 14,69 %. Как правило, это были власовцы и другие пособники оккупантов. Так, согласно инструкциям, имевшимся у начальников проверочных органов, из числа репатриантов подлежали аресту и суду:

— руководящий и командный состав органов полиции, «народной стражи», «народной милиции», «русской освободительной армии», национальных легионов и других подобных организаций;

— рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие участие в карательных экспедициях или проявлявшие активность при исполнении обязанностей;

— бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника;

— бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других немецких карательных и разведывательных органов;

— сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов[943].

Какой же была дальнейшая судьба этих попавших в руки НКВД «борцов за свободу»? Большинству из них было объявлено, что они заслуживают самого сурового наказания, но в связи с победой над Германией Советское правительство проявило к ним снисхождение, освободив от уголовной ответственности за измену Родине, и ограничилось отправкой на спецпоселение сроком на 6 лет.

Такое проявление гуманизма явилось для пособников фашистов полной неожиданностью. Вот характерный эпизод. 6 ноября 1944 года в Мурманск прибыли два английских корабля, на борту которых находились 9907 бывших советских военнослужащих, сражавшихся в рядах немецкой армии против англо-американских войск и взятых ими в плен.

Согласно статье 193-22 тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР: «Самовольное оставление поля сражения во время боя, сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, или отказ во время боя действовать оружием, а равно переход на сторону неприятеля, влекут за собою — высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества»[944]. Поэтому многие «пассажиры» ожидали, что их расстреляют сразу же на мурманской пристани. Однако официальные советские представители объяснили, что Советское правительство их простило и что они не только не будут расстреляны, но и вообще освобождаются от привлечения к уголовной ответственности за измену Родине. Больше года эти люди проходили проверку в спецлагере НКВД, а затем были направлены на 6-летнее спецпоселение. В 1952 году большинство из них было освобождено, причем в их анкетах не значилось никакой судимости, а время работы на спецпоселении было зачтено в трудовой стаж[945].

Вот характерное свидетельство живущего в Пудожском районе Карелии писателя и краеведа Е.Г. Нилова: «Власовцев привезли в наш район вместе с военнопленными немцами и разместили их в тех же лагерных пунктах. Странный был у них статус — и не военнопленные, и не заключённые. Но какая-то вина за ними числилась. В частности, в документах одного жителя Пудожа, значилось: „Направлен на спецпоселение сроком на 6 лет за службу в немецкой армии с 1943-го по 1944-й год рядовым…“. Но жили они в своих бараках, за пределами лагерных зон, ходили свободно, без конвоя»[946].

Всего в 1946–1947 гг. на спецпоселение поступили 148 079 власовцев и других пособников оккупантов. На 1 января 1953 года на спецпоселении оставались 56 746 власовцев, 93 446 были освобождены в 1951–1952 гг. по отбытии срока[947].

Что же касается пособников оккупантов, запятнавших себя конкретными преступлениями, то они были отправлены в лагеря ГУЛАГа, составив там достойную компанию Солженицыну.

В мае-июне 1945 года органами «Смерш» в Москву были доставлены 36 генералов Красной Армии, попавших в плен в начале войны. В соответствии с поручением И.В. Сталина военная контрразведка обобщила все имеющиеся оперативные данные об их поведении в плену, а также результаты бесед с ними. В результате 25 генералов были направлены в распоряжение Главного управления кадров НКО СССР, им была оказана необходимая помощь в лечении и бытовом устройстве. Ряд из них был направлен на военную учёбу, другие, в связи с тяжёлыми ранениями и плохим состоянием здоровья, уволены в отставку. Остальные 11 генералов были арестованы и преданы суду. Соответствующая докладная записка была подписана Н.А. Булганиным, А.И. Антоновым и В.С. Абакумовым. 27 декабря 1945 года И.В. Сталин согласился с выводами ГУКР «Смерш» НКО СССР[948].

Пару слов следует сказать и о бывших советских военнопленных, зачисленных в рабочие батальоны. Многие недобросовестные исследователи и публицисты включают их в разряд репрессированных. Между тем это совершенно не так.

В 1945 году после увольнения в запас красноармейцев тех возрастов, на которые распространялся приказ о демобилизации, были отпущены по домам и военнопленные рядового и сержантского состава соответствующих возрастов. Вполне естественно и справедливо, что остальных военнопленных, сверстники которых продолжали служить в армии, следовало восстановить на военной службе. Однако война уже кончилась, и теперь стране были нужны рабочие, а не солдаты. Поэтому в соответствии с постановлением ГКО от 18 августа 1945 года часть из них была зачислена в рабочие батальоны[949].

Согласно директиве Генерального штаба Вооружённых сил СССР от 12 июля 1946 года эти батальоны, являвшиеся аналогом современных стройбатов, были расформированы[950], а их личный состав получил статус «переведённые в постоянные кадры промышленности». По Постановлению Совета Министров СССР от 30 сентября 1946 года на них было полностью распространено действующее законодательство о труде, а также все права и льготы, которыми пользовались рабочие и служащие соответствующих предприятий и строек[951]. Они сохраняли статус полноправных граждан СССР, но без права покинуть установленное государством место работы.

В 1946–1948 гг. из Советской Армии были демобилизованы военнослужащие ряда возрастов. Соответственно их ровесники, ранее зачисленные в рабочие батальоны, получили разрешение вернуться в места, где они жили до войны[952].

Подведём итоги. Как мы могли убедиться, из военнопленных, освобождённых во время войны, подверглось репрессиям менее 10 %, из освобождённых после войны — менее 15 %, причем большинство репрессированных вполне заслужило свою участь. Имелись и пострадавшие безвинно, но это было исключением из правил, а отнюдь не правилом.