Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

Я бы подумала, что эта сцена — просто проявление природного такта Джейми, если бы не была в курсе непростой истории, которая связывала двоих мужчин. Отношения между ними всегда были натянутыми, хотя им удавалось изображать внешнюю доброжелательность.

С любым другим мужчиной демонстрация Джейми собственной покалеченной руки была бы именно тем, чем казалась — попыткой подбодрить и поддержать в беде. На деле он, может, и желал выразить Тому поддержку, но в его действиях была еще и скрытая угроза, возникшая, вполне возможно, помимо его воли.

Так уж сложилось, что люди приходила за помощью к Джейми гораздо чаще, чем к Кристи. Джейми пользовался всеобщим уважением, его очень любили, несмотря на покалеченную руку. Кристи же был, мягко говоря, не очень популярен: если он потеряет способность писать, он может потерять и свой статус. А состояние руки Джейми, как я отметила до этого, хуже уже не станет.

Кристи сузил глаза, глядя на нас поверх чашки. Он не пропустил угрозу мимо ушей, намеренной она была или нет. Он не смог бы ее пропустить: Том по природе был человеком подозрительным и видел угрозы даже там, где их в помине не было.

— Думаю, кровотечение уже прекратилось, дайте-ка я взгляну. — Я аккуратно взяла его левую руку и сняла бандаж. Кровь остановилась. Я положила ладонь в миску с отваром из чеснока, добавила туда пару капель спирта для дополнительной дезинфекции и стала готовить инструменты.

Уже стемнело, и мне пришлось зажечь спиртовую лампу, которую для меня сделала Брианна. В свете ее яркого, сильного пламени я увидела, как лицо Кристи мгновенно потеряло свою гневную краску. Он не был так бледен, как до этого, но выглядел встревоженно, как полевка, что угодила в компанию барсуков. Кристи внимательно следил за моими руками, пока я раскладывала нити, иглы и ножницы — чистые, с блестящими на свету острыми лезвиями.

Джейми не ушел, а стоял, облокотившись на стол, и потягивал вино — должно быть, на случай, если Кристи снова упадет в обморок. По напряженной руке мужчины, которую я зафиксировала на столе, пробежала дрожь. Он снова начал потеть, я почувствовала характерный запах, едкий и горький. В нем было что-то полузабытое, но очень знакомое, что в конце концов помогло мне понять, в чем кроется слабость Тома, — он боялся. Должно быть, он боялся крови и точно боялся боли. Я была сосредоточена на работе и опустила голову ниже, чтобы он не смог ничего прочесть у меня на лице. Я должна была понять раньше, в чем дело. Я бы и поняла, не будь он мужчиной. Его бледность, обморок… это все не из-за потери крови, а от ее вида.

Я постоянно зашивала раны мужчин и мальчиков: земледелие в горах было тяжелой работой, редкая неделя выдавалась без увечий от топора, мотыги или кирки, укусов свиней, рассеченных от падений лбов и бровей и других мелких травм, требующих наложения швов. В большинстве случаев пациенты подходили к делу бесстрастно, стоически выдерживая все мои манипуляции и тут же возвращаясь к работе. Но я вдруг осознала, что почти все мужчины были горцами, а многие еще и бывшими солдатами.

Томас Кристи же был городским жителем, комиссованным офицером, в Ардсмуир он попал за поддержку якобитов, но никогда не сражался. С удивлением я подумала, что он, должно быть, даже никогда не видел поля битвы, не говоря уже об участии в ежедневной борьбе с природой, которой требовало земледелие в горах Шотландии.

Я вспомнила о Джейми, который по-прежнему стоял в тени, потягивал вино и наблюдал за происходящим с несколько ироническим безразличием. Я бросила на него быстрый взгляд, его выражение не изменилось, но он встретил мои глаза и еле заметно кивнул.

Том Кристи закусил губу, я слышала его дыхание с присвистом сквозь сжатые зубы. Он не видел Джейми, но знал, что он здесь: его напряженная спина все сказала за него. Может, Кристи и был напуган, но его выдержке можно было позавидовать. Мои манипуляции причиняли бы меньше боли, если бы он смог расслабить мышцы предплечья и кисти. Однако в существующих обстоятельствах я едва ли могла ему об этом сказать. Я могла настоять на том, чтобы Джейми нас оставил, но дело было почти закончено. Со вздохом, в котором смешались усталость и раздражение, я обрезала нить последнего шва и отложила ножницы.

— Вот и все, — сказала я, наложив на рану остатки мази из эхинацеи, и потянулась за чистой повязкой. — Следите, чтобы рана была чистой. Я сделаю вам новую мазь, пришлите за ней Мальву. Вернетесь ко мне через неделю, чтобы я сняла швы. — Я замялась, поглядывая на Джейми. Мне не улыбалось использовать его присутствие как шантаж, но это было для блага самого Кристи. — И тогда мы займемся второй вашей рукой, договорились? — твердо добавила я.

Он по-прежнему обильно потел, но к его лицу начал возвращаться нормальный цвет. Кристи посмотрел на меня, а затем — невольно — на Джейми. Тот чуть приподнял краешек рта в улыбке.

— Давай же, Том. Ты и не заметишь. Всего лишь маленький надрез. У меня бывало и похуже.

Джейми произнес эти слова просто, обыденно. Но с тем же успехом они могли быть начертаны горящими буквами в фут высотой. «У меня бывало и похуже».

Лицо Джейми по-прежнему скрывалось в тени, но прищуренные в ухмылке глаза были хорошо видны. В позе Тома Кристи читалась та же напряженность. Накрыв перевязанную руку скрюченной, он встретил взгляд своего оппонента.

— Ох, — сказал Том, тяжело дыша. — Договорились.

Потом он резко поднялся, опрокинув табуретку, и пошел к двери, слегка покачиваясь, как человек, который перебрал крепкого алкоголя. У порога он замялся, пытаясь найти дверную ручку. Обнаружив ее, он выпрямился и обернулся, ища глазами Джейми.

— По крайней мере, — сказал он, шумно дыша и потому с трудом справляясь со словами, — по крайней мере, это будет достойный шрам. Не так ли, Mac Dubh?

Джейми резко выступил вперед, но Кристи уже был снаружи и с таким грохотом шагал по коридору, что на кухне зазвенели оловянные тарелки, стоящие в буфете.

— Да неужели, мелкий ты засранец! — выпалил он тоном, в котором смешались злость и удивление. Его левая рука непроизвольно сжалась в кулак, и я подумала, что со стороны Кристи было очень неглупо так стремительно исчезнуть.

Я не очень поняла, что именно произошло или продолжало происходить, но уход Кристи принес мне облегчение. Все это время я ощущала себя, как пригоршня зерна меж двух жерновов, каждый их которых пытается