Каюта номер 6 - Давид Кон

было уже поздно. Оливер сказал, что нам лучше молчать, потому что иначе все решат, что Миша застал нас в постели, и ничего невозможно будет объяснить или доказать.

– И вы согласились молчать? – в голосе Веры Борисовны звучали презрение и укоризна.

Лукреция кивнула.

– Я решила, что изменить я все равно ничего не могу. А значит, все, что мне остается, только оплакивать моего жениха.

– Простите, Лукреция. – Вера Борисовна отвернулась от княжны. – Но мне кажется, что в тот момент вы думали не об убитом женихе, а о том, чтобы защитить его убийцу.

Лукреция замотала головой, но в кают-компании стало шумно. Пассажиры заговорили разом, и большинство явно поддерживало Веру Борисовну.

– Надо заметить, что вы чрезвычайно искусно оплакивали своего жениха, – заявила Рахель Азулай.

Фраза прозвучала громко, и взгляды всех присутствовавших в кают-компании устремились на Рахель.

– Да-да, – кивнула та, морща нос в презрительной усмешке. – Когда синьора Лукреция появилась в библиотеке, у нее были красные глаза. Я еще подумала: вот как она переживает за своего жениха. Еще ничего не известно, где он, а у нее уже глаза на мокром месте.

– Вы что? – Лукреция медленно поднялась с места. – Вы что же, все думаете, что я спокойно восприняла смерть Миши? Может, вы решили, что я даже была рада такому исходу? Я любила его! – выкрикнула она. – Я была готова ради него на многое. Я была готова отказаться от моей веры. Я пошла против своей семьи. Вы думаете, мои родители были в восторге от этого брака? От того, что я приму иудаизм и перееду в другую страну? Просто они, в отличие от бабушки, не говорили об этом. И не моя вина, что этот человек, с которым я не виделась пятнадцать лет, явился ко мне в каюту, что он обнял меня за талию и в этот момент вошел Миша. Я ни в чем не виновата.

– А я вас ни в чем не виню, – дернула плечами Рахель.

В кают-компании повисла тяжелая тишина. Прервал ее майор Бараш. Он повернулся к Дане:

– Продолжайте, госпожа Шварц.

– Единственное, чего не знала Лукреция, это для чего Миша вернулся в каюту. Но с этим ей помог Илан Азулай. – Дана взглянула на Илана, и тот под ее взглядом недовольно заворочался и запыхтел. – Он позвонил и спросил: «Взял уже Миша свою трубку?» Так Лукреция поняла, что Миша приходил в каюту за трубкой. Трубка лежала на видном месте. Вероятно, на столе. Если бы ее обнаружили, возник бы вопрос, почему Миша ушел из каюты, так и не взяв трубку? И потому Лукреция приоткрыла дверь каюты и выбросила трубку жениха в море. Именно этот всплеск услышал мой отец, который в тот момент подходил к своей каюте, чтобы взять шахматную доску.

– Ах вот оно что! – подал голос Генрих Шварц. – А я решил, что это был огрызок яблока. Или косточка от персика. Если бы я разглядел трубку…

– Вряд ли ты мог ее разглядеть, – улыбнулась Дана. – Она же плюхнулась в воду за твоей спиной. И ты только слышал всплеск.

– Да, это верно, – кивнул Генрих Шварц.

Дана выдержала паузу и развела руками.

– Вот так все и произошло. Если бы тело Миши не было найдено, то это дело, скорее всего, так и не было бы раскрыто, и смерть Миши списали бы на несчастный случай. Но тело не утонуло. Это, кстати, стало еще одной зацепкой для меня. Я пыталась понять, почему тело не утонуло. И поняла. Шарф закрыл доступ в дыхательное горло, вода не проникла в легкие, и в них остался воздух. Именно это удержало тело на поверхности воды. И его нашли. И тогда Оливер Жервиль понял, что его арест – только вопрос времени. Вскрытие легко определит причину смерти. Как только из горла Миши извлекут именной шарф Оливера Жервиля с вышитыми инициалами, его судьба будет решена. Этот шарф стал для помощника капитана смертельной уликой.

– И он решил отрубить голову у трупа? – понял майор Бараш.

– Не знаю, принял ли он сразу такое радикальное решение. – Дана пожала плечами. – Но он взял топор и пошел на склад продовольствия. Изначально топор был нужен ему, чтобы вскрыть дверь. Далее Оливер Жервиль достал тело из холодильной камеры. Возможно, он пытался разжать челюсти трупа, но у него это не получилось. Медлить было опасно. Оливер Жервиль прекрасно знал расписание работы всех служб яхты и понимал, что перед заходом в порт на склад придет Живко Тодоров, чтобы разложить продукты. И тогда он принял радикальное решение. Тремя ударами топора он отрубил голову.

– Но почему на брезенте было всего несколько капель крови? – спросил Живко Тодоров.

– Голову рубили мертвому телу, – подал голос эксперт, сидящий за спиной майора Бараша.

Все взгляды устремились на него. Эксперт поднялся.

– Жизненные процессы в теле убитого, в том числе работа сердца и движение крови, прекратились за несколько часов до того, как была отрублена голова, – сказал он, явно смущаясь, что ему приходится говорить на профессиональные темы с неподготовленной аудиторией. – Кроме того, тело несколько часов было в воде, а затем в холодильной камере. Кровь застыла.

Майор Бараш недовольно кивнул, дескать, хватит подробностей, и эксперт сел.

– А куда он дел голову? – майор повернулся к Дане.

– Вероятно, выбросил в море. – Дана пожала плечами. – Но у Оливера Жервиля осталась одна проблема. Шарф. Из беседы с нашим капитаном я поняла, что шарф входит в комплект парадной формы экипажа яхты. Просить у боцмана запасной шарф Оливер Жервиль не решился. Побоялся, что это привлечет внимание и наведет полицию на ненужные мысли. Тогда он снял с себя парадную форму и надел рабочую…

– К счастью, вы обратили на это внимание, – заметил Тамир Вальд.

– Не сразу, – улыбнулась Дана. – Сначала я приняла это как должное. Мало ли какую работу выполняет помощник капитана? Но мама показала мне фотографии, сделанные на пути на остров Крит. На всех снимках на Оливере Жервиле парадный мундир. Почему он перестал его носить? Почему не надевает хотя бы по вечерам? И тогда я подумала, что какой-то элемент парадной формы должен быть ключом ко всей ситуации.

– И вы решили организовать торжественную церемонию, чтобы заставить его надеть парадную форму? – догадался майор Бараш.

– Конечно, – кивнула Дана. – Впрочем, Оливер Жервиль понимал, что рабочая форма – это всего лишь временное решение. Когда-нибудь ему придется надеть парадную форму. И он решил украсть шарф.

– Для этого он и забрался на склад? – пробасил боцман Перриш.

– Для этого, боцман, – кивнула Дана. – Ключа от склада у него не