За тихой и темной рекой - Станислав Рем

— Они могли туда приехать для разговора.

— Исключено, — Белый достал платок и принялся тщательно вытирать руки. — Учитель совершил противозаконное деяние, а потому был настороже. Он бы в столь глухое место для разговора не поехал. К тому же он ни домой, к любимой жене, ни на службу и носа не показал. И где господин Сухоруков пробыл целый день? Не на берегу же Бурханов-ки сидел в компании с будущим убийцей? Нет, Владимир Сергеевич, покойный последние часы жизни провёл в доме убийцы. Пил водку, вспоминал, как стрелял в девушку. Нервишки, естественно, играли. Наверняка в пьяном расстройстве, плакал. Грозился во всём сознаться властям. И не знал, бедолага, что, как только он взял в руку револьвер, судьба его уже была решена… А что это за труп, в белом шелке?

Киселёв обернулся.

— То Кузьма Бубнов.

— Да что вы говорите? Разрешите взглянуть? В последние дни я столько о нём слышал, а вот встретиться так и не довелось.

«Это на что он намекает? — насторожился Киселёв. — Не иначе этот пройдоха что-то накопал».

Белый сам откинул шёлковую дорогую материю с лица и груди покойного. Бубнов оказался моложавым мужчиной с чёрной прямой бородой, широким, без морщин, лбом. На теле покойного до сих пор был окровавленный сюртук, под которым белела манишка. Киселёв развернул полы костюма и указал на кровавое пятно:

— Два удара — вот и вот. А ножичек довольно своеобразный — лезвие узкое, тонкое. И на удивление длинное.

— Стилет?

— Похоже на то. Убийцу Бубнов хорошо знал, иначе в столь позднюю пору, в своем доме, да так близко к себе бы не подпустил. Мне так кажется, когда они встретились в коридоре, меж ними произошёл спор, после которого хозяин указал гостю на дверь. Открылся — и в этот момент получил удар стилетом. Слуги утверждают, что криков, даже громких голосов не слышали. Ограбления не было. Убийца схватил то, что под руку попало, но не с трупа.

— Брезгливый убийца? Нечто новенькое. Сделать «жмурика» и не обчистить его?

— Но это ещё не всё. Я имел беседу с уголовниками-поселенцами. Они утверждают — никто Бубнова из их братии не трогал.

— Врут?

— Нет, Олег Владимирович. Если блатные сказали, что не трогали, значит, так оно и есть. Им врать не с руки. Особенно сейчас.

— Хорошо. Убили не с целью ограбления Что тогда? Ревность? Конкуренты?

Киселёв поморщился: снова намёк?

— Ищем. Допрашиваем. Пытаемся узнать, кто мог находиться в доме в день убийства… Либо действительно ничего не знают, либо покрывают убийцу… Холодно здесь. Давайте возвращаться в мир живых.

— Эка завернули. В мир живых… Прямо, из египетской мифологии.

— Вот сейчас керосин закончится, у нас будет не мифология, а тьма египетская. Идёмте…

Наверху их ждали.

— Кнутов? — Владимир Сергеевич погасил лампу и вернул её доктору. — Что опять?

Белый тоже отметил встревоженный вид сыщика.

— Господа, пройдёмте на улицу, — Анисим Ильич кинулся к выходу. Полицмейстер и Белый устремились вслед. — Господин полковник, — уже на улице тихо повторил Кнутов. — На той стороне Зеи вырезали поселение в устье реки. Оттуда только что прибыл один из казаков, кого ночью к ним отправили. Смог оторваться от погони и на лодке переправиться к нам. Раненый.

— Что рассказывает?

— Убивают. Грабят. Захватили переправу. Всё.

Белый посмотрел на полицмейстера:

— Вот и началось.

— И что мне прикажете делать? — вспылил Киселёв. — Я предупреждал. Доказывал! А теперь— ни здесь ни там! — Владимир Сергеевич с силой пнул лежащий под ногами камешек. — Город без патрулирования оставил…

— Я не это имел в виду, Владимир Сергеевич, а то, что следует усилить охрану на переправе. Вашими людьми и кадровым офицером, хотя бы одним, но с боевым опытом. — Белый резко обернулся. — Командируйте Индурова.

— Это безголового? Вы что, смеётесь? Да и не имею я права командовать армейскими чинами!

— Поговорите с Арефьевым.

— Вы что, — Киселёв заложил руки за спину, — полагаете, они к нам пойдут?

— Может статься, Владимир Сергеевич.

— А пароходы?

— Эффективно. Но недостаточно.

Киселёв нервно провёл руками по отворотам сюртука:

— Алексей Дмитриевич знают?

— О чём?

— Про… господина Индурова?

— Не все, — честно признался Олег Владимирович.

— Вот когда вы, сударь, все согласуете с генерал-губернатором, тогда и… Тем более, есть полковник Арефьев, может быть, он вас поддержит. А меня, будьте любезны, увольте.

— Хорошо, — уступил Белый. — Но в любом случае пост на переправе следует усилить. И направить нужно Индурова, который знаком с караульной службой.

— Кнутов, а ну-ка, пройдись вперёд, — Киселёв остановился против Белого и, дождавшись, когда Анисим Ильич отошёл на приличное расстояние, прошептал: — Олег Владимирович, даже в столице сплетни и слухи имеют свойство распространяться с неимоверной быстротой. А у нас и тем паче — моментально. И о ваших контрах с господином Индуровым все наслышаны. И ежели там, на переправе, Индуров примет смерть, то уж будьте-нате — в городе сочтут виновным вас, а не того китайца, который в него угодит.

— Вот я и прошу вас, Владимир Сергеевич, поговорите с Арефьевым, чтобы он направил господина Индурова на пост. С вашими людьми. Под их наблюдением. И чем быстрее, тем лучше. И чтобы моё имя вообще не всплывало. То есть абсолютно!

Полицмейстер хотел что-то ещё добавить, но, передумав далее убеждать молодого человека, только махнул рукой:

— Олег Владимирович, вы уверены?

— Честно? Не уверен. Но сидеть, сложа руки не имею права. Владимир Сергеевич, Индурова следует изолировать. Хотя бы на двое суток. Тогда станет многое понятно.

— Что ж, Бог вам судья. Я передам вашу просьбу коменданту. Но не более.

Юрий Валентинович заехал в «Мичуринскую». Как и ожидал, Полины Кирилловны там не оказалось.

— А что, сегодня молодая хозяйка совсем не появлялась? — Штабс-капитан приказал половому принести полграфинчика водки и малосольные огурцы. — Ты мне, шельма, в глаза смотри! — Индуров схватил слугу за ворот цветастой рубахи и прижал к столу. — Станешь врать — битым будешь! Точно её не было?

— Не, не было, — хрипел половой— Не вру…Кого хошь спросите… Сегодня ж воскресенье, так они, поди, в церковь поехали.

Рука штабс-капитана ослабла. «Кажется, допился, — дошла издалека тупая пугающая мысль. — Или опиум на мозги так действует? Ведь и правда — воскресенье». Индуров налил себе в стопку и залпом осушил сосуд.

— А постоялец ваш приехал?

— Это которые из двести двадцать шестого нумера?