С. Михалков. Самый главный великан - В. Максимов

Но в стране неспокойно. Прошедший год оказался кризисным по всем фронтам: и внутреннему, и внешнему. Волнения и расстрел рабочих в Новочеркасске. Повышение цен на продовольствие. Неурожай. Шпионский скандал полковника Пеньковского потряс верхушку генералитета и разведку. Хрущев громит выставку абстракционистов в Манеже и фильм «Застава Ильича», проводит разносные совещания с деятелями литературы, искусства и культуры. Публикуются «Похороны Сталина» Е.Евтушенко и «Один день Ивана Денисовича» А.Солженицына. Советские ракеты на Кубе, американская блокада и Карибский кризис ставят мир на грань ядерной катастрофы. Тайный конфликт с Китаем и Мао Цзэдуном сменяется открытым противостояниям Москвы и Пекина. Мировая система социализма под угрозой раскола.

Пленум ЦК должен стать демонстрацией консолидации элиты вокруг «нашего дорогого» Никиты Сергеевича, отметить десятилетие его царства. Пленум несколько раз откладывается. Его сценарий корректируется. Под него даже подводят полет в космос первой женщины-космонавта Валентины Терешковой. Космонавт Валерий Быковский с другого космического корабля просит пленум принять его в члены КПСС. Ответственность выступающих с высокой трибуны пленума велика. Конечно, это не сталинские годы. Никого за ошибки или проработку не арестуют, но точку в карьере, а значит политическую смерть, обеспечить могут.

Шестьдесят третий для Михалкова – тоже рубежный год. Он на вершине творческих успехов и общественного признания. Секретарь правления российского Союза писателей. Президиум ЦК доверил ему руководить уникальным экспериментом – сатирическим киножурналом «Фитиль». В марте по случаю пятидесятилетия он награжден вторым орденом Ленина. Правда, торжества проходят не по высшему разряду. Юбиляру не дают Зал им. Чайковского. Коллеги просили Центральный детский театр. Дали скромный Центральный дом литераторов.

У «Фитиля» и его главного редактора много высокопоставленных недоброжелателей, которые начинают писать письма-протесты на Старую площадь. Но в целом – авторитет высок. Акции на номенклатурной бирже котируются как никогда. Любой выбранный наугад архивный документ того времени свидетельствует об этом. Например, разрешение ЦК полететь на техническом рейсе Аэрофлота в Гавану в качестве спецкора «Правды» и «Огонька» летом 1962 г. (на Остров Свободы уже плыли наши ракеты с ядерными боеголовками). На штампе Комиссии по выездам при ЦК КПСС стоит необычная надпись: «Разрешен выезд. Полет на самолете Москва-Гавана-Москва».

Подчеркнем, что Михалков – один из руководителей писательского Союза России, а не СССР. Двадцатый съезд окрылил многих русских людей, коммунистов и беспартийных. Прежде всего обещанием и надеждой, что Российская Федерация, Советская Россия наконец-то обретет символы своей государственности. Ради этого и для получения поддержки со стороны номенклатуры в борьбе со сталинистами создают Бюро ЦК КПСС по РСФСР. При Сталине такие Оргбюро приводили к логическим результатам. Но не при Хрущеве. Обещание окажется по большому счету пустым. Однако успеют создать оргкомитеты творческих союзов и сами союзы: писателей, художников, композиторов. Союзы писателей и художников станут ростками будущей российской независимости и государственности. Не будь их, с высоты сегодняшнего дня судьба России после развала СССР видится весьма проблематичной. На ум приходит сравнение с Социалистической республикой Сербией и ее автономными краями Косово и Воеводина в составе Федеративной Югославии.

В 1959–1960 гг. одной из первых совместных акций союзов писателей и художников РСФСР стала инициатива создания «Добровольного общества охраны памятников культуры РСФСР».

Консолидировав свою власть и став премьером, Хрущев и его узкий круг обманут ожидания и не выполнят обещания. Более того, в 1958 г. начнется новый этап борьбы с Русской Православной Церковью. Новое наступление пойдет под негласным знаменем борьбы с… культом личности Сталина. Агитаторы и пропагандисты будут объяснять, что Сталин в 1943 г. восстановил патриаршество «под себя», что он захотел возродить церковь, дабы подменить ею большевистскую партию. Были приняты секретные, «не для печати», постановления. Под угрозу уничтожения попали церкви, монастыри, ценнейшие иконы, фрески…

Таков контекст выступления Михалкова на пленуме.

ЗАСЕДАНИЕ ВТОРОЕ (вечернее)

Представим зал заседаний Верховного Совета Большого кремлевского дворца, в котором собралось тысячи три человек высшей номенклатуры. Сергей Владимирович выходит на трибуну. За ним – в президиуме руководство партии, государства и правительства, в нише десятиметровый беломраморный меркуровский Ленин. Перед трибуной застывшая во внимании многонациональная элита огромной страны.

Обратимся к неправленой стенограмме. Она точно передает нюансы. От нее веет эффектом присутствия. Выступающим дают по двадцать минут. С учетом того, что Хрущев известен своей любовью прерывать докладчиков и выступающих, реально из двадцати минут времени может остаться меньше.

Зал наэлектризован. До Михалкова на трибуне побывал забытый сегодня секретарь ЦК КП Украины по идеологии товарищ А. Д. Скаба. К концу его скучного выступления Хрущев вошел в азарт и разогрел зал диалогом. Речь идет о писателе Викторе Некрасове, авторе знаменитой повести «В окопах Сталинграда»:

Хрущев. Некрасов член партии?

Скаба. Член партии.

Хрущев. Зачем его держите? Он не согласен с Центральным Комитетом, а мы не согласны с ним. Нет места таким людям в партии. (Бурные аплодисменты). (РГАНИ. Ф. 2. On. 1, Д. 644, л. 59).

Зал почувствовал возможность оргвыводов, а значит, почуял запах крови. Об этом необходимо упомянуть, дабы передать атмосферу.

Михалков начинает неторопливо, торжественно:

«Дорогие товарищи, мне первый раз в жизни приходится выступать с такой высокой трибуны, поэтому я волнуюсь больше, чем обычно. Эта высокая трибуна обязывает меня говорить о том, что, на мой писательский взгляд, является сегодня наиболее важным, и поэтому я хочу говорить о воспитании наших внуков и детей». (Там же, л. 64).

Сказав «в первый раз в жизни», Михалков был формально прав: он никогда не выступал с такой «высокой трибуны» пленума ЦК. Но конкретно с этой трибуны он уже выступал: за полтора года до этого, на Всесоюзном совещании по вопросам идеологической работы. Речь его была смелой, и Хрущеву, который и тогда руководил совещанием, она, вероятно, запомнилась и, судя по вторичному приглашению, понравилась. В сказанном и написанном Михалковым за семьдесят лет его общественно-политической деятельности, безусловно, есть много публицистической конъюнктуры, газетной злободневности. А может ли быть по-другому? Но в его публицистике все же больше вневременного и актуального. На том идеологическом совещании в декабре 1961 года Михалков говорил Хрущеву и залу:

«Но вот в международном аэропорту Шереметьево в зале ожидания висят люстры. Каждая из них стоит 60 тыс. рублей народных денег! Если одна из них, не дай бог, сорвется, то она может придавить целую делегацию. (Смех.) Эти люстры отвечают потребностям и вкусам мещанина. Это он, наш отечественный, доморощенный мещанин обожает плюш и бархат на окнах, бронзу под золото, дурные картины в позолоченных рамах, обои с разводами под шелк, оранжевые абажуры, коврики с кошками, оленями и лебедями, тяжелую мебель». (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 167. Л. 271).

Напомним, что средняя зарплата в стране тогда была рублей восемьдесят-сто в месяц.

В той же речи Михалков передает свой разговор с боевым генералом:

«Заместитель командующего Одесским военным округом, бывший партизанский генерал тов. Дука [69] с горечью рассказывал мне, как он был свидетелем того, как трое юношей по очереди плевали в вечно горящий огонь у подножия памятника неизвестному матросу в Одессе. Ему лично пришлось, при полной пассивности окружающих, применить физическую силу, чтобы прекратить эти глумления и кощунства над воинской славой безвестного героя. Хотелось бы пожелать, чтобы мы подняли в глазах молодежи уважение к боевым наградам и форме воинов нашей родной армии». (Там же, л. 267).

Это было сказано в декабре 1961 г.

В июне 1963 г. казалось, что поэт и драматург повторит что-то похожее, тем более что он он продолжает: «По складу своего характера я писатель-сатирик, но прежде всего я писатель для детей».

Не теряя времени, а времени мало, писатель-сатирик переходит в наступление. Он говорит о проявлениях «бесхозяйственнного равнодушия к театрам юного зрителя и кино для детей», подчеркивает роль библиотек.

Главный редактор «Фитиля» Михалков оперирует фактами. Он был мастером подлинной детали. Для него истина всегда конкретна, она отражена в цифрах, в точных цитатах и названиях документов. Он рассказывает об одном «революционном» решении Министерства культуры Казахстана: «Одним росчерком пера оно закрыло на бескрайних просторах республики 276 городских и районных детских библиотек, а освободившиеся помещения раздало различным организациям». Оратор цитирует горе-приказ: «…в целях улучшения деятельности специальных учреждений республики» (РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 644. Л. 73). В зале стоит дружный смех. Ведь критикуют не их республику, край, область. Пусть казахский делегат потом расскажет, что это за «спецучреждения»!