Мои останкинские сны и субъективные мысли - Эльхан Мирзоев

По результатам двух туров на выборах — 27 февраля и 13 марта — оппозиционные политики получили всего 6 мест, а абсолютное большинство мандатов достались пропрезидентским силам, в том числе — Партии единства и развития «Алга, Кыргызстан» («Вперед, Киргизия!»), возглавляемой дочкой президента Акаева 32-летней Бермет Акаевой, и партии «Адилет» («Справедливость»).

Оппозиция, возглавляемая бывшими госчиновниками (бывший премьер-министр Курманбек Бакиев, бывший министр иностранных дел Роза Отунбаева, бывший вице-президент и глава МВД и МНБ Киргизии Феликс Кулов) была не согласна с результатами. Наблюдатели ОБСЕ и ПАСЕ не признали выборы соответствующими международным нормам — из-за нарушений как со стороны власти, так и со стороны оппозиции. А вот наблюдатели от СНГ, как всегда, признали выборы «вполне демократическими, легитимными, свободными и открытыми». Очень интересный персонаж и член миссии международных наблюдателей от СНГ Владимир Чуров (тот самый, который сейчас заправляет ЦИК России, а тогда ещё зампред Комитета Госдумы по делам Содружества и связям с соотечественниками), видимо, отправленный в Киргизию на стажировку, сказал по этому поводу, сам того не подозревая, многозначительную фразу: «Мы и наблюдатели от ОБСЕ видели одно и то же, но опять пришли к неодинаковым выводам».

Не согласились с мнением Чурова в Киргизии подозрительно много близоруких киргизов. Начались массовые волнения против результатов выборов. Особенно на юге республики: большинство членов оппозиции были родом из южной, отсталой по сравнению с севером, части страны. Там, на юге, власть захватывали недовольные массы людей — в Оше, Джалал-Абаде, Нарыне и Таласе. На некоторых участках избирком под давлением пересчитывал голоса и менял результаты. Но было уже поздно. На понедельник 21 марта Киргизия была расколота на две части: север со столицей контролировали власти, а юг — взбунтовавшиеся.

Потом многие — в том числе и в России — ругали официальный Бишкек за нерешительность и мягкость. Мол, надо было в самом начале жёстко подавить выступления. Николай Бордюжа[41], например, потом признавался — предлагал президенту Аскару Акаеву использовать механизмы ОДКБ. Но это не совсем так. Власти применили почти весь репрессивный арсенал, кроме втягивания армии. И слезоточивый газ, и спецназ, и стрельба по протестующим, и подкуп оппозиции. И даже использовали любимейший трюк постсоветских режимов — национальный вопрос: первые выступления в южных городах Оше и Джалал-Абаде официальный Бишкек преподносил как узбекские беспорядки, организованные наркобаронами и религиозными экстремистами. А потом ещё и опустились до самого примитивного регионализма — мол, это нищие и отсталые киргизы-южане, «вчерашние кочевники»[42], озлоблены против образованного, продвинутого русскоязычного севера Киргизии. Но все эти варианты могли дать результат раньше, не теперь — власть потеряла уважение, доверие. Любая жёсткость с её стороны лишь усиливала волнения, выводила на улицу ещё больше людей.

Официальная Москва в те дни была крайне немногословна. Если сразу после выборов происходящее в Киргизии в Москве виделось и комментировалось как хулиганские беспорядки — опасная, но вполне решаемая сапогом и дубинкой проблема — то молчание последних дней говорило о растерянности в Кремле. Да нет, Кремль был в состоянии шока. А ведь говорить что-то надо было.

Третий человек в стране со свитой шёл прямо на меня. Как всегда при журналистах он выглядел подозрительно возбужденно-жизнерадостным. Словно он вот прямо сейчас начнёт движение вертикально вверх — к звездам и к солнцу, а не горизонтально прямо — на открытие банально-планового Всероссийского энергетического форума.

На интервью про события в Киргизии Миронов согласился сразу. Вернее, он вначале согласился, а только потом узнал тему беседы. Вообще, спикеру Совета Федерации не важно — о чём его спрашивают, главное — что его спрашивают. Помню, когда Боря и Антон устанавливали теле-оборудование — это заняло несколько минут — наш ньюсмейкер как-то странно стоял и улыбался, почти блаженно.

Пока мы все шли в отдельный зал, подло отомстил фэсэошникам — рассказал пресс-секретарю Миронова Дмитрию Карманову об истории с удостоверением. Всё слышавшие охранники задумались, потом загрустили и стали вдруг подвижными и вежливыми.

Главу Совета Федерации стало заносить после первого же вопроса.

— Сергей Михалыч, что сейчас происходит в Киргизии? Как Вы оцениваете?

— Это попытка вооруженного переворота. Мы знаем, кто стоит за этими событиями. Это происки наших врагов. Я скажу откровенно — авторы беспорядков сидят на Западе. Но Киргизия им не по зубам! Киргизия — это им не Грузия и не Украина! В Киргизии у них ничего не получиться! — рубил наотмашь Миронов.

— Как должна реагировать официальная Москва?

— Мы киргизов не оставим. Киргизия — наш важный партнёр. И там могут полностью рассчитывать на нас. Надо понимать: события в Киргизии — это удар по нам. По имиджу и авторитету России.

— Это почему же?

— Потому что пространство бывшего СССР — это зона национальных интересов России.

— В какой, конкретно, помощи официальный Бишкек может рассчитывать на Москву?

— Киргизия может рассчитывать на нас во всём! На обращения, на просьбы друзей принято, вообще-то, отвечать. Любыми ресурсами, политическими и неполитическими… — Миронов сделал предупредительную паузу и перевел взгляд с меня прямо в объектив камеры. — …мы должны помочь нашим киргизским коллегам и друзьям.

— То есть военной помощью тоже?

— Да! И силовыми методами тоже можем помочь Акаеву подавить эти беспорядки.

Я уже тогда понял, что Миронов говорил то, что пришло на ум, а не официальную позицию.

Осокин долго не мог поверить в слова Миронова, пока сам не увидел запись. Ведь на НТВ должны были следовать установке из Кремля — мол, мы ещё не знаем, кого поддерживать. С одной стороны, Аскар Акаев друг Путина, а «на просьбы друзей принято вообще-то отвечать». С другой стороны — опыт украинской оранжевой революции, когда Москва своей открытой, напористой поддержкой Виктора Януковича испортила имидж и себе, и ему.

Руководство НТВ подстраховалось — в эфир самую жёсткую часть «синхрона» Миронова — о военной помощи — не дали. Но даже то, что пошло в эфир вечернего выпуска, вызвало скандал.

Бедные киргизы. Сразу после эфира НТВ на местных интернет-форумах вспыхнуло активное обсуждение «позиции Москвы»: вот, мол, Кремль устами Миронова даёт знать, что поддерживает Акаева; мол, надо будет оппозиции задобрить Москву; а вдруг российские войска с военной базы в Канте вмешаются? а вот знакомый, живущий недалеко от базы, говорит, что там какая-то подозрительная активность происходит? что делать? всё пропало? и т. д.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});