Чужое лицо - Эдуард Тополь

– Красотка! Типичный американский эксидэнт! – сказал он со смехом генералу и его жене. – Теперь – набор американских развлечений полный! Только страховку вы не получите, вы же не застрахованы в «Америкэн иншурэнс компани»! – И тут же повернулся к Вирджинии, сказал ей на чистейшем английском: – С вами все в порядке, мисс? Мне кажется, я вас не знаю. Вы здесь новенькая?

– Да… – ответила ему Вирджиния, все еще глядя прямо в глаза бородатому, в генеральской форме, Ставинскому: – Я здесь недавно, но боюсь, что навсегда. Вы меня так напугали, что у меня мог бы быть выкидыш…

– Вы беременны? – тут же спросил хозяин «мерседеса».

– Да, на четвертом месяце. Я выбежала поесть. Из-за беременности иногда такие приступы голода!…

Ставинский молчал, ошеломленный этой встречей. Он выстроил целую интригу, он пригласил на Галин день рождения начальника всех советских лагерей и тюрем, чтобы потом, после, подружившись с ним, под каким-нибудь предлогом выяснить, в каком лагере сидит Вирджиния, и вдруг – эта встреча! Без всякой подготовки, да еще при таких свидетелях – жена Юрышева, сын Андронова!

Между тем Илья по-своему расценил его молчание и сказал ему:

– Ты чуть не задавил беременную женщину. В Америке бы она тебя сейчас засудила тысяч на пятьдесят. – И повернулся к Вирджинии, произнес по-английски: – Разрешите представиться, мисс. Меня зовут Илья Андронов, а это мой друг Сергей Юрышев и его жена Галина. У нее сегодня день рождения, и поэтому мы гуляем. Я приглашаю вас в нашу компанию. Мы угостим вас ужином и сами выпьем по дринку. Как вас зовут?

– Вирджиния… – произнесла она с трудом, язык отказывался ей повиноваться: перед ней были сын Андронова и Ставинский в форме Юрышева, да еще с женой!

– Никаких дринков! – вмешалась по-русски Галина, несколько сбавляя тон. – Уже надринкались так, что машину покалечили!

– Ерунда! – отмахнулся Илья. Его явно заинтересовала эта Вирджиния. Он уже кое-что слышал об увлечении отца какой-то арестованной американкой, и теперь понял, что это она и есть. – Галочка, ты можешь не пить и поведешь машину; а мы с Сергеем еще врежем. И вообще неприлично бросать женщину, которую мы чуть не задавили. Пошли! – Он взял Вирджинию под руку, и через несколько минут в пустом ночном кафетерии она через силу жевала жареную курицу.

Глядя на Вирджинию, Ставинский и Илья Андронов пили виски с содовой, а их жены – шампанское. Ставинский медленно, с паузами, подбирая осторожные слова, говорил Вирджинии по-русски, а Илья переводил:

– Я очень сожалею об этом инциденте… Но с другой стороны, я счастлив, что именно сегодня был день рождения моей жены… и что на этот день рождения приехал наш друг Илья и пригласил нас сюда… Таким образом, я смог познакомиться с такой очаровательной женщиной, как вы…

Конечно, он хотел сказать больше, чем позволяли обстоятельства. Именно об этом кричали ей его глаза.

– Я надеюсь… Нет, я уверен, что вы родите мальчика… – Затем Ставинский вопросительно взглянул на Илью Андронова: – Мы сможем приехать сюда еще раз?

– Не раньше, чем через месяц, когда тут опять будет пересменка студентов, – сказал ему по-русски Илья и спросил: – А что? Ты не боишься при жене назначать ей свидание?

– О, я только хочу проверить, что сегодняшнее происшествие никак не отразится на ее беременности, – ответил Ставинский. – Кроме того, я думаю, что ей, наверно, несколько одиноко в этом крохотном городке, и если мы будем навещать ее, как друзья… В какой комнате вы живете?

– В тридцать третьей, – сказала Вирджиния.

– Не беспокойся, ей не одиноко! – рассмеявшись, сказал Ставинскому Илья Андронов.

– Ладно, мужики, поехали! – нетерпеливо поднялась из-за столика Галина, и в голосе ее действительно прозвучали ревнивые нотки. Да и было с чего – муж не отрывал глаз от этой беременной американки.

– Вообще я не прочь потанцевать с вашей жертвой, – сказал Илья Гале Юрышевой, думая о том, что у его папаши вовсе не дурной вкус.

– Нет уж, действительно поехали! – встала вслед за Галиной жена Ильи Люда. Внимание мужей к этой американке привело обеих женщин к ревнивой солидарности, и, не подозревая, что Вирджиния понимает по-русски, Люда добавила: – Через месяц у нее пузо будет как раз в два раза больше, чем сейчас. Вот тогда и потанцуешь с ней, я разрешаю. А сейчас поехали.

Не допив шампанское, обе женщины демонстративно двинулись к выходу из кафетерия.

Илья Андронов бессильно развел руками, улыбнулся, тронул Вирджинию за руку:

– До скорого… Желаю вам удачи… – И повернулся к Ставинскому: – Пошли…

За окном Галя Юрышева уже села на водительское место «Волги», дала задний ход, откатила машину от столба на мостовую и теперь требовательно нажимала на клаксон, вызывая мужа.

И, поняв, что им так и не дадут даже минуту побыть наедине, Ставинский тоже тронул Вирджинию за руку и повторил слова Ильи Андронова:

– Ай-л си ю суун…

Теперь они смотрели друг другу в глаза, понимая, что истекают последние секунды этой встречи. С улицы донеслись новые гудки машины.

– Гуд лак… – сказала Вирджиния им двоим, но смотрела только на Ставинского. И улыбнулась: – Идите, вас ждут ваши жены.

– Тейк кэр… – произнес он. – Ай-л си ю суун…

Резко повернувшись, Ставинский пошел за Ильей Андроновым к выходу из кафетерия.

Вирджиния видела, как его жена, перегнувшись через сиденье, открыла ему правую дверцу и он сел в машину. Господи, подумала она, он сумасшедший, он просто сумасшедший! Если его разоблачат – а произойти это может в любую минуту – то тогда уж наверняка всплывет наружу вся правда, и снова ее будут допрашивать, увезут отсюда – в тюрьму, в лагерь. А что будет с ребенком? Зачем он затеял все это? Дважды камикадзе…

А может быть, он стал Юрышевым, чтобы найти ее, Вирджинию?

Отбросив колесами снег, белая «Волга» рванулась с места и помчалась вслед за «мерседесом» по «Авеню оф зе Америкас» за околицу, в поле, к контрольно-пропускному пункту.

Вирджиния проводила глазами эти машины и почувствовала, что от пережитого напряжения к горлу опять подступает тошнота.

12

Так продолжалось недели три: приступы тошноты накатывали один за другим, особенно в первой половине дня. Правда, полковник Стэнли освободил Вирджинию от занятий с новоприбывшими практикантами, а его дочка Мики ухаживала за Вирджинией с необыкновенной старательностью и заботой. Она ходила с ней на прогулки, сидела по вечерам у нее в комнате и заставляла Вирджинию пить разные натуральные соки. Вирджиния во всем слушалась свою сиделку, а думала в это время о Ставинском. Неужели он действительно приедет сюда во время следующей пересменки студентов в начале марта? А вдруг он выкрадет ее отсюда и они сбегут из России? Нет, это возможно только в каких-нибудь романах и голливудских фильмах о Джеймсе Бонде. Если настоящий полковник Юрышев не мог самостоятельно бежать из СССР, то как же Ставинский может выкрасть ее из сверхсекретной школы КГБ и бежать с ней через советскую границу? Нет, это немыслимо.

Робкие надежды на чудо сменялись отчаянием и очередными приступами тошноты, которые затемняли все мысли. Наконец полковник Стэнли сказал, что не может больше смотреть на то, как она мучается, и вызовет врача из Москвы. В тот же вечер приехал из Москвы высокий, черноволосый, лет сорока врач по фамилии Мусатов. Он озабоченно осмотрел Вирджинию, выслушал ее и дал ей две таблетки, которые попросил принять перед сном. Он сказал, что эти таблетки снимают приступы тошноты и Вирджиния сможет спать нормально.

Действительно, в этот вечер Вирджиния уснула чрезвычайно быстро, и сон был глубоким, словно обморочным.

Она не слышала и не видела, как ровно через час после того, как она уснула, в ее комнату снова вошли этот врач и Мики. Не боясь, что она проснется, врач снял с Вирджинии одеяло, сделал внутривенный наркоз. Затем Мики заголила ей живот, и Мусатов тонкой длинной иглой ввел Вирджинии в полость матки редкий импортный препарат, прерывающий беременность, – простогландин. Поиски этого препарата даже у КГБ отняли три недели, поскольку в СССР нет медицинских препаратов, прерывающих беременность.

Укрыв Вирджинию одеялом и погасив в комнате свет, доктор Мусатов и Мики удалились.

В шесть утра Вирджиния проснулась от резкой боли внизу живота. Второй приступ этой боли заставил ее вскрикнуть и сесть на кровати.

Корчась от этих болей, сдерживая стоны, она еще полежала в постели. Но когда от очередного резкого приступа зашлось сердце, она поняла – ей не выдержать до рассвета. Колобком, поджав ноги, она спустилась с постели, набросила халат и, согнувшись, держась руками за поясницу, медленно спустилась вниз, к номеру, который занимал Стэнли.

На ее стук полковник открыл тотчас, словно не спал всю ночь и ждал ее. Увидев стонущую Вирджинию, он суетливо уложил ее на диван и тут же побежал в соседний номер будить врача. Мусатов появился со шприцем, тут же сделал ей укол анестетика и подтвердил догадки Вирджинии – похоже, что у нее начались предродовые схватки, именно этого он и боялся вчера.