Я убил Мэрилин Монро - Дмитрий Романовский

– Кто это? – Я защелкнул замок на двери, и подходя к Мэрилин, неожиданно для себя тихо сказал:

– Ты зачем убила моего ребенка? – Конечно, она сразу узнала всеми узнаваемый голос и смотрела на меня расширенными глазами. В этот момент она походила на ту Мэрилин, которую снимали фотографы и кинооператоры, ловя ее распахнутый наивный взгляд. Я резко вырвал из-под нее подушку и с силой приложил к ее лицу. Ее тело дернулось, выгнулось, но я навалился на нее всей своей тяжестью, продолжая прижимать подушкой ее лицо. Вспомнилась та юбилейная ночь, когда я ебал ее вместо Джека. Высвободив одну руку, она ударила телефонной трубкой меня по голове довольно больно. Я тотчас подмял под себя ее руку с телефонной трубкой. Несколько секунд ее тело отчаянно дергалось подо мной, а потом в какой-то миг сразу обмякло и безжизненно застыло. Выждав некоторое время, я поднялся на ноги, отнял с ее лица подушку. Лицо ее приобрело синеватый оттенок, глаза закрыты. Она была мертва. Я уже знал, что признаки смерти от удушья почти совпадают с признаками смерти от сверхдозы снотворного. Значит, все в порядке. Я уложил ее голову на подушку, слегка распрямил руку с телефонной трубкой. Выйти на улицу? А если в это время будет проходить мимо какой-нибудь дурак с какой-нибудь блядью? Я потушил свет и попробовал открыть окно, выходящее в сад. Оно не открывалось. Я снова включил свет. Раму окна заело. Вероятно, окно давно не открывали. На кровати лежал большой плюшевый тигренок, а может, леопард. Некоторые женщины любят такие игрушки. Орудуя плюшевым тигренком как тараном, я выдавил оконное стекло, вылез во двор. Отбросив в сторону тигренка, а может леопарда, я подошел к воротам, держась в тени. На улице никого не было.

На Уэстерн авеню я взял такси и доехал до Уотса. Была глубокая ночь. Улицы были пусты. При свете ночной подсветки я осмотрел знаменитые три башни, которых раньше не видел. Держась правой стороны Империал хайвэя, я пешком направился к аэропорту. Вылетел я первым утренним рейсом. Всю ночь я ходил пешком и теперь отдыхал в удобном кресле самолета. В полудреме я перебирал в памяти прошедший день. Последние слова, которые услышала Мэрилин, были: – Ты зачем убила моего ребенка? – Когда говоришь нелепицу, неожиданно пришедшую в голову, иногда получается забавно, как юмор. Хотя я сказал правду, потому что аборт она сделала от меня, все равно получилось забавно: – Ты зачем убила моего ребенка? – За окном самолета был рассвет, а у меня начиналась ночь: я засыпал. Сегодня воскресенье, и вся Америка может подольше поспать. Бобби, наверное, спит. Джек тоже. Свой долг я честно выполнил. Спите спокойно, Соединенные Штаты.

В заказанном для меня номере гостиницы Сан Францис я побрился, принял душ, надел новое белье, которое купил в аэропорту. Девятый час утра. Мне позвонил Джерри из своего номера и, убедившись, что я на месте, зашел ко мне. Он объявил, что с утра семейство Бобби собирается в Акуатик парк, любимое место детей в Сан Франциско. Из своих девятерых детей Бобби и его жена Этель захватили сюда только четверых. Сейчас они все завтракают в своем многокомнатном номере. Бобби распорядился, что кроме горничной в Акуатик сопровождать их должен я. Почему я? Официальным гардом Бобби был Джерри. Дети его хорошо знали. Но Бобби так распорядился. Я спустился в вестибюль. Со мной была спортивная сумка. В сумке полотенце и плавки. Ко мне подошел шофер лимузина, которого я раньше видел, но не знал его имени, и сказал, что машина подана. Вскоре от лифта подошла жена Бобби Этель. С ней был их сын Дэвид. Ее всегда сопровождал кто-нибудь из их многочисленных детей. Этель подошла ко мне и сказала, что перед прогулкой в Акуатик они всей семьей идут в церковь на утреннюю воскресную молитву. Оказывается, в семье Бобби была такая традиция. В церковь гарды их не сопровождают. В семье Джека не было таких строгих религиозных порядков. – Дэвид спросил:

– Мама, а после Акуатики мы поедем на яхте по заливу?

Вскоре в вестибюль спустился Бобби еще с тремя своими детьми и подтвердил, что они идут в церковь, после чего я должен сопровождать их в Акуатик парк. Все это он проговорил официальным тоном, исключающем какие-либо вопросы с моей стороны. Когда я в своем номере включил радио, сообщали прогноз погоды. Вошел Джерри, спросил:

– Ты слышал радио? – Я сказал:

– Да. Обещали к вечеру дождь. Наверное, поездку в Акуатик они отменят. – Джерри воскликнул:

– Так ты не слышал сообщения?

– Какого?

– Сообщили о смерти Мэрилин Монро.

– Вот это да! – сказал я с удивленной интонацией. – Джерри, ты не перепутал? Отчего она умерла?

– Сверхдоза снотворного. – В этот момент по радио повторили сообщение. Мы с Джерри спустились в вестибюль, стали обсуждать, сразу ли сообщить об этом Кеннеди, или подождать, когда они поднимутся в свои номера. Мы решили их дождаться в вестибюле. Когда они вошли, я подошел к ним, спросил:

– Вы уже знаете печальную новость? Передали по радио. – Этель сказала:

– Да, мы об этом узнали при выходе из церкви, – и перекрестилась. Бобби, следующий за ней с детьми, тоже перекрестился. Их четверо детей повторили жест. Поездка в Акуатик парк к сожалению детей отменялась.

Бобби распорядился, чтобы в Лос Анжелес его сопровождал не Джерри, а я. Опять я. Когда мы прилетели на вертолете в Лос Анжелес, здесь уже шла активная работа людей Хувера, в подчинении которых были многочисленные полицейские, главной заботой которых было отгонять любопытных обывателей и пронырливых репортеров с фотокамерами и микрофонами. Вскоре из Вашингтона прилетел Джек, и я поступил в его распоряжение. Было много поездок, коротких но очень деловых, – главное полицейское управление, главный офис Фокса, мэрия, дом самой Мэрилин, Лос Анжелесское отделение ФБР, больница Санта-Моника. Джек отказался войти в прозекторскую. Вошли туда Пит и я. В отдельной секции лежал под белой простыней труп кинозвезды, уже подвергнувшийся резекции патологоанатомами. Когда санитар отвел с ее лица простыню, Пит побледнел. Она была уже не та, которую я видел мертвой в эту ночь, хотя сходство оставалось. В памяти всплыла последняя фраза: – Ты зачем убила моего ребенка? – Ночевали мы не в Беверли Хилтон отеле, а в притихшем доме Пита. Репортерские машины всюду следовали за нами, но полиция нас ограждала, и никаких сведений репортеры не получили, кроме тех, которые им предоставляли агенты Хувера. Я был спокоен, потому что был защищен главными силами, управляющими страной в том числе мафией Джианканы. Безусловно, эти же силы планировали мне пиздец. Только хуй у них это получится. Когда мы вернулись в Вашингтон, репортерская шумиха продолжалась и здесь. Несколько раз меня подлавливали репортеры, но я знал, как от них отмахнуться. Через две недели я попросил у Джека короткий отпуск съездить к тетке в Филадельфию. Я сказал, что поеду на поезде. На машине было ехать опасно. Теперь многое для меня было опасно. Меня подстерегал пиздец. Мне выдали двойные отпускные и даже заказали льготный билет на поезд до Филадельфии. На вокзале я прокомпостировал в кассе заказанный билет и, зайдя в уборную, порвал его и спустил в унитаз. Со мной был небольшой чемодан, в котором под бельем лежал кожаный мешок с драгоценностями и двести тысяч долларов. Документы на банковский сейф я уже давно переоформил с тем, чтобы потом легко было их оформить на новое имя. Прямо от вокзала я взял такси и поехал в аэропорт. Я уже знал расписание и билет до Буэнос-Айреса взял перед самым вылетом самолета.