Клятва Смерти (СИ) - Юлия Цезарь

быть начеку! Проигнорировал предупреждение Саймана, а ведь он жрец! Так плюнуть на память о королеве, верховной жрице! Кону никогда еще не было так стыдно, и если он сейчас не выберется сам, то ни за что не напишет родителям, чтобы помогли ‒ ему просто было стыдно! Поймали! Обманули! Превратят!..

‒ Кон, что теперь будет?

Он постарался взглянуть на Мару. Они были в каком-то странном помещении, что-то между подвалом и комнатой. Прикованные к стене над головой руки болели от оттока крови и холода грубого металла наручников. Прижаты к стене, отчего из-за поднятых рук было трудно разглядеть такую же прижатую Мару. Вот сейчас её было жалко. Кон может стать простым рабочим рабом, а вот из неё, особенно в такой вызывающей одежде, могли сделать рабыню для ночных утех. Хотя лучшее, что её ждало ‒ клетка, как для диковинного зверя.

Она дрожала, вновь хотела заплакать, но Кон шикнул на неё, привлекая внимание.

‒ Успокойся, пожалуйста! ‒ строго сказал он. ‒ Я думаю, но ты все никак не перестанешь скулить.

‒ Но мне страшно, ‒ всхлипнула Марвало. Даже её хвост был привязан к увесистой гире! Что за издевательство!

Но, честно признать, Мара хотя бы была у него на виду, а вот что было с Мирой? Боги, если эти ублюдки ей что-то сделали! Но не должны… После того, что увидел Кон, даже он почувствовал некоторый страх к силе Миры, неужели кто-то в здравом уме посмеет сделать плохо такой, которая вполне могла для незнакомца оказаться волшебницей?

‒ Нужно было тебе пристрелить этого рыжего хера…

‒ Вот с этим я согласен, ‒ усмехнулся Кон.

Они тут пробыли уже достаточно времени, чтобы даже Сайман мог забеспокоиться об исчезновении друзей. И что самое худшее ‒ корабль должен был вот-вот отплывать.

Все это время Зед выжидал. Он не нашел Миру, но когда понял, что происходило в доме, тайком проследил, куда уводили пойманных людей и нелюдей. За то, что они сделали с его дьяволицей, все поплатятся.

Скрытность была одним из достоинств Зеда. Ему ничего не стоило затаиться в одной из комнат в темном углу и ждать почти неподвижно, из-за чего его и не видели, пока званные гости расходились. Лишь к утру смолкли последние музыканты, и за дело взялись рабы, которые отвечали за уборку комнат. Тогда он вышел на охоту. Сегодня Грот полакомится душами, которые он к ней отправит.

Зед не скрывался больше, а вместо этого прокладывал себе дорогу трупами стражников от самого гостевого домика до дальних комнат, где держали рабов. Хозяевам повезло, что их постепенно становилось некому будить, но ничего, до главного рыжего засранца он ещё доберется. Зед быстро смекнул, к каким хитрым приемам прибегала стража, имея в своем арсенале магическое оружие, способное не убивать, но валить с ног самых сильных противников. Против их вил с молниями у него была палка из особого красного сплава, которая была способна разложиться в длинный шест. Два дальних конца соединяла цепочка, которая наверняка тоже для чего-то была нужна. Он нападал бесшумно, со спины, и, порой, ему удавалось избавиться от пары стражников за несколько секунд, но если кому-то удавалось пережить его первую атаку, в ход шли ножи, которые он метал, отскакивая на расстояние, чтобы не достали вилы, или шест, который не уступал в длине оружию противника.

Когда Зед добрался до запертой комнаты, он был заляпан кровью, но на красном плаще не особо замечалось. Срезав ключи с пояса стража, который охранял вход и уже отправился на свидание с Грот, Зед вошёл в темницу, где пленили его ненаглядную. Темнота была его подругой, поэтому в комнате без окон он быстро отыскал Мару. Его шест сложился в короткую трубку с щелчком, и, спрятав его, он направился прямиком к ней.

‒ Как посмели эти жалкие смертные пленить тебя, моя ненаглядная? ‒ подал Зед голос, когда разглядел кандалы даже на хвосте. Его взгляд блеснул ненавистью, а на лице показался оскал, когда он представил, что сделает за это с хозяином дома. ‒ Секунду, моя милая, я освобожу тебя.

Подбирая ключи, он первым делом открыл замок на чудесном хвостике. Даже удивительно было, с какой лаской и осторожностью этот беспощадный убийца прикасался к Маре. Лишнего себе не позволял, лишь вздохи восхищения, когда его огрубевшие пальцы дотрагивались до ее великолепной кожи. Он помедлил один раз, когда подобрал последний ключ, отворявший замок наручников, и прежде, чем открыть его, посмотрел в лицо Мары, которое было как никогда близко. Он даже улавливал ее дыхание. Щелчок, и она свободна, а он открыл для нее свои объятия.

‒ Т-ты? ‒ прошептал Кон, не веря своим глазам, видя того самого человека, который скрывался на корабле. Но… Что он тут делал? ‒ Не подходи к ней!

Кон дернулся, но когда это сделал, увидел, что вместо чего-то плохого, типа ритуального жертвоприношения, Зед всего лишь освобождал Марвало. Но Кон все равно не мог расслабиться, пока этот парень был здесь. Пока он прикасался к Маре. Потому что Кон видел, как в комнату медленно стекают лужи крови, и если следов на красном плаще было не видно, то Кон видел просто мокроту на нем ‒ понял все.

И ужаснулся. Ведь он понял, сколько нужно было убить людей, чтобы сюда прийти.

Мара дрожала перед этим мужчиной. Она его боялась, но сейчас, впервые видя его глаза так близко, потому что не было выбора взглянуть куда-то в другое место, она увидела в них… Человечность?.. Не взгляд безумца, а обеспокоенные глаза? Когда он молчал, не говорил об убийствах…

Но она его продолжала бояться и тряслась, видя, как он распахнул перед ней руки. И даже из-за страха спровоцировать его на злость ‒ ту, которую Зед испытал из-за Саймана, а не из каких-то благодарственных побуждений, Мара сделала шаг в эти объятия. Она невесомо коснулась тела мужчины костяшками сжатых в кулаки пальцев и опустила лицо, всхлипывая и дрожа плечами, словно только и ожидала удара, зажмурилась.

Наверное, Зед и сам не знал, что способен на такую нежность. Он совсем невесомо, будто боялся испачкать в крови, обхватил Мару и положил руку ей на затылок, прижимая к себе чуть ближе. А опустив голову, вдохнул запах волос столь желанной женщины.

‒ Тебя больше никто не тронет, ‒ шепнул Зед, стараясь успокоить ее. ‒ Ничего не бойся, я рядом.

Он и не подозревал, что отчасти сам являлся причиной этого страха. В его