Клятва Смерти (СИ) - Юлия Цезарь

ей вред. Увидев свет в окне, он немного расстроился, что не попал вместе со всеми на представление Миры, но в остальном он доверял Кону. Вряд ли могло произойти что-то плохое.

Сай добрался до умывальника, ополоснул лицо и стал пить прямо оттуда, но стоило ему увидеть себя в зеркале, резко замер. Помимо того, что его волосы выбились из хвоста и топорщились в разные стороны, он заметил красные подтеки на лице, губах, шее, груди и ниже. Разведя края мантии и рубахи в стороны, он долго рассматривал на себе эти отметины, пока мозги медленно включались.

‒ Вот же ж… ‒ дошло до него. Сайман поднял лицо к потолку и взмолился Мигу или любой богине, которая услышит, чтобы это ничего не значило. Он не помнил, как вчера вечером вернулся в комнату, был ли один или нет, и что вообще произошло. Но это явно была работа Мары, уж цвет ее помады он везде узнал бы. А это означало, что как минимум они целовались. В какой-то момент Сайману захотелось прибить Мару, а уже в следующий он улыбался, как дурак. Но думать о ней в таком ключе ‒ это все равно, что бередить открытую рану. Для нее это была игра, тогда как Сая терзали серьезные чувства.

Он смыл с себя помаду, в последнюю очередь переходя к губам, и долго их ощупывал. Проклинал себя, что в тот момент спал и так и не узнал, каковы они на вкус. Даже облизнул их в надежде, что за ночь на них могло что-то сохраниться, но почувствовал лишь вкус помады. Хотя, наверное, они и есть такие. Но в следующий момент он вспомнил, что она теми же самыми губами целовала Сазгауса, только боги знают где, и поспешил стереть с себя этот срам.

Накрутив себя до состояния, когда сможет ругаться, а не броситься целовать, Сайман отправился в комнату Мары, чтобы прочистить ей мозги. Однако ее там не оказалось, отчего он разозлился еще сильнее и практически выломал дверь к Сазгаусу. Но и тут было пусто. «Спрятались от меня?» ‒ подумал Сай и пошел к Кону, может, он что-то знал. А когда не обнаружил и его, запереживал. Миры тоже не было ‒ это стало последним сигналом, что тут что-то не в порядке. Слухи о пропаже людей не могли же оказаться правдой? Ему во что бы то ни стало нужно было вспомнить адрес, который называла Мира. Начнет свои поиски оттуда.

***

Сазгаус проснулся с такой адской болью, которой еще не было ни от одной пьянки. Последнее, что он помнил, это как окровавленная рука его, держащая меч, пронзила сердце стражника, а потом боль. Один из крыс все-таки пробрался к его спине и ткнул зубцами в спину, посылая страшные разряды по всему телу. Сазгаус упал на колено, но лучше бы лег сразу ‒ оставшиеся в живых одновременно воткнули в него колья, и Саз провалился в беспамятство.

И сейчас не только руки и ноги болели от дыр, но и все тело будто продолжало трясти. Его тошнило, воротило, и так хотелось лечь… Но он был подвешен, и, в отличие от своих друзей, подвешен он был в нескольких сантиметрах над полом за руки. С рук и ног сняли перчатки, раздели до пояса. Проверяя на наличие разного оружия и заодно видя, что перед ними ранее приговоренный к смерти. Странно, что его не убили сразу. Сазгаус закрыл глаза, глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок, и взглянул наверх. С его дыр некоторое время назад стекала кровь, но раны уже закрылись, а кровь засохла бордовыми кривыми линиями от рук до самого паха, пересекая все тело.

Отсюда нужно выбираться. Хватит с него клеток! На его удивление, его сейчас не в клетку поместили, а в самую обычную камеру. Видать, подвешивая так преступников и рабов, хозяева не боялись, что пленники сбегут. Да и судя по количеству цепей над потолком, тут больше наказывали рабов, чем прятали похищенных людей или дёргали преступников.

Ладно, Сазгаус ‒ не наполовину звездный эльф, если бы не умел проедугадывать такие вещи. И после креста он научился на своих ошибках. Хорошо, что эти придурки не додумались еще и резинку с волос снять. Еще пару раз вздохнув глубоко, приводя чувства и тело в норму, он приготовился к новой порции боли. Почему? Потому что вновь придётся разворошить свои раны.

Сжав зубы, Саз схватился ладонями за цепи, что держали его, и подтянулся… Всего на пять сантиметров… Слишком мало для него, но он не ожидал, что от такого напряжения вновь хлынет кровь. Не ожидал и слабости в руках ‒ неделя в море давала о себе знать.

Стиснув зубы еще раз, Сазгаус схватился крепче и вновь подтянулся ровно столько, сколько ему надо. После чего, напрягая уже спину и торс, он поднял ноги. Сначала горизонтально, а потом, медленно переворачивая вниз головой, морщась от падающих на лицо капель крови, Сазгаус соприкоснулся одной ногой с цепью. Силы быстро покидали его, а тело затрясло от боли, но оставалось еще чуть-чуть. Напрягая ногу, он, покачиваясь на цепи, намотал звенья столько, сколько смог, после чего наконец-то мог немного расслабиться. Дальше было легче ‒ держась за цепь ногой, Сазгаус дотянулся вверх так, чтобы его пальцы смогли нащупать волосы… Нет, резинку для волос!

Он её не снимал, но уже через какое-то время в его пальцах появлялись две тонкие, довольно податливые проволоки, описывающие форму круга. Но сделать их тверже, сложив несколько раз, проблем не составило. Больше всего было проблематично нащупать замочную скважину на браслетах и, пока одна рука терпит, вторая пыталась проделать знаменитый фокус с отрыванием сложного замка с помощью женской невидимки. Невидимки у Сазгауса не было, хотя… Чем это не невидимка, верно? Никто же не заметил!

На это ушло много времени, и была минута, когда Сазгаус хотел было бросить дело ‒ вернуться в исходное положение и передохнуть. Но только когда он подумал об этом, услышал заветный щелчок! Левая рука была свободна и куда быстрее освободила правую.

С ловкостью кошки и тишиной мангуста, Сазгаус высвободил ногу, придерживаясь за цепи, полукровка спрыгнул на сено под собой и огляделся.

Глупые… Надо было знать, кого попытались поймать.

Так, где-то там до поимки кричал его Птенчик.

***

Кону еле-еле удалось успокоить Мару. Её скулёж и плач не давали толком сосредоточиться, а он пытался найти выход. Как глупо! Какой дурак! Проигнорировал главное мамино правило ‒ всегда