Черное солнце (ЛП) - Халле Карина

В конце концов, он выходит из меня, оставляя пустоту. Я слышу, как застегивается молния на его брюках, чувствую, как сдвигается стол, когда он встает с него. Он обходит стол, появляясь впереди. Его веки тяжелы, улыбка ленива, когда он смотрит на меня сверху вниз. Пряди волос упали ему на лоб, придавая взъерошенный вид, который у него редко бывает.

— Должен сказать, я никогда не делал этого раньше, — говорит он, протягивая ко мне руку. Хватает за талию и поднимает со стола, как будто я легче перышка.

Мои ноги подкашиваются на каблуках, поэтому я прислоняюсь спиной к краю стола, удивленно глядя на него снизу вверх.

— Ты никогда раньше не трахался раком?

Он закатывает глаза к потолку, скривив губы, вероятно, от отвращения к моей формулировке.

— Я никогда раньше не трахался в «Черном солнце».

— Ой. А ты видел звезды?

— Да. Это было… необычно.

— Что ж, ты доказал свою правоту, — говорю я ему, небрежно улыбаясь. — У нас определенно есть свой ритм, — затем я вытягиваюсь на цыпочках и заправляю ему волосы за уши. — Ты в порядке? Ты…боишься, что навредил мне?

Он качает головой, глядя на меня сверху вниз.

— Нет. Не в этот раз.

— Возможно, наблюдавшие восхитились твоим лучшим поведением.

Он смотрит на призрачных вампиров, которые едва пошевелились.

— Я бы вряд ли назвал это своим лучшим поведением, моя дорогая. Твоя задница будет красной еще несколько дней.

— Я быстро выздоравливаю, помни, — напоминаю я ему, поправляя его галстук, и проверяя, прикрыты ли мои сиськи платьем. — Может, вернемся в реальный мир?

Он кивает, и по щелчку его пальцев позади нас появляется пылающий дверной проем.

— Вау, — говорю я. — Ты должен научить меня, как это делать.

— Держу пари, ты уже знаешь.

Затем на его лице появляется серьезное выражение. Он наклоняется и хватает мою руку, успокаивающе сжимая ее, поднося к своим губам, запечатлевая нежный поцелуй на тыльной стороне ладони, его глаза не отрываются от моих.

— Ты моя слабость, Ленор, — тихо произносит он, касаясь моей кожи. — У меня никогда ее не было. Пока ты не появилась.

Мое сердце замирает от его слов, и я таю, как золото.

Господи, я принадлежу этому мужчине.

Даже не могу ответить.

И не обязана этого делать.

Он отнимает мою руку от своего рта, а затем ведет через горящую дверь обратно в другой мир.

Пламя исчезает, и мы снова становимся цветными.

Цвета, шум, запахи и около десяти вампиров, смотрящих на нас широко раскрытыми глазами.

— Впечатляет, Абсолон, — говорит женщина с длинными светлыми волосами, глядя на нас обоих с лукавой улыбкой.

Я стараюсь не краснеть. Должно быть, нас не было всего минуту, и они увидели или почувствовали, что мы трахаемся, как бешенные животные.

Он ничего не говорит женщине, просто крепче сжимает мою руку и выводит нас из сигарного зала. Я все еще не в себе, ошеломлена случившимся, пытаюсь вспомнить каждый момент, потому что не хочу, чтобы в моем мозгу произошло короткое замыкание, как в прошлый раз, когда он хорошенько меня трахнул.

И вижу, что Солон тоже такой, а не как обычно, собранный. Его походка нетороплива, он выглядит расслабленным и раскрепощенным, глаза яркие и сияющие.

Мы возвращаемся на вечеринку, и Вульф встречает нас там.

Солон отпускает мою руку и подходит, чтобы хлопнуть Вульфа по спине.

— Хорошая попытка, — говорит он с искренним смехом, и Вульф одаривает его невинным взглядом в ответ. — Я знаю, что ты пытался сделать, золотой мальчик.

Я улыбаюсь им, испытывая теплый и покровительственный инстинкт по отношению к ним обоим, когда мой нос наполняет запах серы.

«А вот и ты», — говорит зловещий голос у меня в голове.

Я оборачиваюсь как раз вовремя, вижу вспышку зубов, когда они сжимаются на моей шее, и моя кровь проливается на пол.

ГЛАВА 21

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Проходит полсекунды, прежде чем наступает боль, агония от острых чужих клыков, впивающихся в мою кожу, осознание того, что не Солон кусает меня, пьет кровь.

Я кричу.

Музыка перестает играть.

Вампир высасывает кровь, а затем отцепляет свою челюсть от моей шеи и, спотыкаясь, отступает на несколько шагов с выражением благоговения и гнева, и кровью на лице, уставившись на меня.

— Это она! — объявляет вампир толпе. — Это дочь Джеремайса! Я попробовал ее кровь, я знаю!

Я оцепенело смотрю на него, прижимая руку к шее, пытаясь остановить кровотечение. Вульф уже рядом, держится за меня, а Солон направляется прямо к вампиру, медленнее, чем обычно, из-за расслабленного состояния, в котором мы оба находимся, но он все равно идет.

Протягивает руку и хватает вампира за горло, отрывая его от пола, сжимая так сильно, что кажется, вот-вот обезглавит. Ему требуется все силы, чтобы восстановить контроль над собой, его злость неописуема. Все в клубе остановились, на их лицах паника, они не понимают, что вызвало ярость Солона.

— Кто. Ты. Такой? — Солон выдавливает из себя слова, каждое из которых вонзается, как острейший нож. — Кто ты такой?

Я думаю, этот вампир так же незнаком Солону, как и мне. У него короткая стрижка и черные глаза, кожа мертвенно-бледная, моя кровь стекает по его подбородку. Солон глубоко вдыхает, и я знаю, что запах моей крови на ком-то другом сводит его с ума.

Я вспоминаю чудовище внутри Солона, зверя, который сотни лет сходил с ума от безумия, и внезапно мне становится страшно. Не за себя, а из-за того, что это может вернуть Солона в прошлое, подтолкнуть к краю, с которого он не сможет вернуться.

Рука Вульфа обнимает меня, прижимает к груди, пытаясь утешить, возможно, читая мои мысли, но я не могу перестать наблюдать за разворачивающейся сценой.

— Кто ты такой? — Солон повторяет снова, и его голос эхом разносится по комнате.

Вампир улыбается в ответ, обнажая окровавленные зубы.

— Яник послал меня, — прерывисто шепчет он, его голос хрипит из-за хватки Солона. — Он сказал, что мы докопаемся до истины. До правды, которую ты скрывал от всех нас. Конечно, ты пил ее кровь, Абсолон. Даже у тебя нет такой выдержки.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — твердит Солон. — Но если она дочь Джеремайса, значит, так оно и есть.

Но он лжет. Солон лжет!

Хотя, он пил мою кровь. Очень много.

Гораздо больше, чем этот парень.

Значит, он тоже знает правду обо мне, знает, что я дочь Джеремайса, что бы это, черт возьми, ни значило.

Почему он мне ничего не сказал?

— И теперь ты умрешь за то, что сделал, — говорит Солон, его голос становится стальным, глаза сверкают жаждой мести. — Ты выпил кровь другого вампира. Так запрещено делать в этом клубе, в этом доме, в этом городе. Ты поплатишься своей жизнью.

В толпе воцаряется тишина, все отступают на шаг. Я хватаюсь за лацканы смокинга Вульфа и крепко держу.

Солон опускает вампира на пол, убирая руку с его горла, оставляя черные и синие отпечатки пальцев.

Вампир напрягается, делает движение, чтобы убежать, но Солон щелкает пальцами, замораживая вампира на месте. Глаза вампира расширяются от ужаса.

Солон издает низкое, хриплое рычание, какое можно услышать от волка, собирающегося напасть, и вытягивает палец, проводя им по середине рубашки вампира, затем немного влево, останавливаясь прямо напротив сердца.

О, черт.

Не сводя взгляда с диких глаз вампира, он прижимает руку к его груди, пальцы слегка изогнуты, виднеются когти. Все происходит так быстро, что невозможно разглядеть.

Солон отводит руку назад, а затем молниеносно выбрасывает ладонь вперед, вонзая пальцы прямо в грудь вампира, звук разрываемой плоти и ломающихся костей наполняет комнату, сопровождаемый скользким звуком кровавых органов.

Вампир даже не может закричать, он стоит на месте почти так же, как я тогда с Атласом По, но ужас и неописуемая боль отчетливо видны на его лице.