Политические режимы и трансформации: Россия в сравнительной перспективе - Григорий Васильевич Голосов

– с сохранением основной части нажитого непосильным трудом добра, либо остаться, но сосредоточиться на бизнес-проектах. Именно последний вариант реализовался в свое время в восточноевропейских странах, где правящие компартии, как тогда говорили, «обменяли власть на собственность». В России так не получится, потому что одного без другого не бывает. Побег останется наиболее приемлемым выходом.

Вероятность такого революционного развития событий я нахожу довольно низкой. Но если это произойдет, так что целью властей будет просто передача власти любой оппозиционной партии, которой повезет на выборах, то другого пути, в общем-то, не будет. Слово «повезет» здесь – не оговорка. В условиях политического хаоса, обычного спутника революций, а также организационной слабости всех без исключения группировок, которые будут претендовать на власть, структура оппозиционного движения и случайные колебания в настроениях избирателей будут иметь решающее значение.

Восточноевропейские события начала 1990-х годов лучше всего иллюстрируют этот тезис. Наименее показателен тут польский пример, потому что в Польше первые посткоммунистические выборы прошли в условиях, когда, с одной стороны, правящая партия всерьез собиралась их выиграть, а с другой стороны – роль «Солидарности» как главной силы оппозиции была вполне очевидной. В других странах было не так, и тут возможны два варианта. Замечу, что поляризация на первых свободных выборах в Польше вполне естественно привела к тому, что уже на следующих выборах избиратели, разочарованные итогами первой фазы реформ, привели к власти бывших коммунистов, которые к тому времени перекрасились в социал-демократов.

Первый вариант, наиболее отчетливо реализовавшийся в Чехословакии, – это создание настолько широкой оппозиционной коалиции слабых по отдельности групп, что у избирателей могло сложиться обоснованное представление о том, что это – не просто основная, а единственная сила, способная взять на себя ответственность за управление страной. В Чехословакии такой коалицией стал Гражданский форум, который смог выиграть почти половину мест в парламенте, избранном в 1990 году. В том же году первые свободные выборы прошли в Венгрии. Там широкой оппозиционной коалиции не было, и победу – неожиданно для многих – одержал консервативно-националистический Венгерский демократический форум, набравший почти четверть голосов.

Оба варианта оказались проблемными. Чехословакия сразу после выборов вступила в полосу длительного и болезненного политического размежевания внутри Гражданского форума, которое могло бы подорвать функционирование государственного организма и не привело к этому во многом лишь благодаря незаурядному тактическому мастерству Вацлава Клауса, который был премьер-министром страны в 1992–1998 годах.

В Венгрии же дело пошло не так гладко. Первая фаза реформ была неэффективной и сопровождалась острыми политическими конфликтами между партиями, сформировавшимися на основе различных антикоммунистических групп. Дело дошло до того, что перед следующими выборами широко распространилось мнение о готовности Венгерского демократического форума узурпировать власть. Этого не произошло, но по результатам выборов 1994 года у власти в Венгрии оказались бывшие коммунисты. Конечно, в восточноевропейских странах самых негативных сценариев удалось избежать во многом благодаря тому, что перспектива вступления в Евросоюз смягчала политические нравы и уберегала политиков от слишком резких действий. В России такого фактора не будет.

Получается, что скороспелое проведение выборов было чревато проблемами даже там, где обойтись без этого оказалось практически невозможно. Для России, однако, такую перспективу трудно признать реалистической. Тут возможны два варианта, о которых я уже писал: оптимистический (и менее вероятный), при котором у власти без всяких выборов окажется руководство, включающее в себя представителей оппозиционных групп, и менее оптимистический, при котором власть сохранится у какой-то части нынешнего руководства, которая, однако, будет готова к уступкам. Однако между этими вариантами нет фундаментальной разницы с точки зрения того, как подходить к вопросу о выборах.

Возвращение к реальным выборам будет сложным процессом, включающим в себя два отдельных аспекта – политический и технический. В России обычно обращают внимание исключительно на второй. Это и неудивительно, принимая во внимание то, что фиктивный характер современных российских выборов во многом обеспечивается за счет «электоральных технологий», многие из которых могут быть устранены сугубо технически, путем создания и правового закрепления более честных правил игры. Однако сегодня я начну с первого.

Очень часто звучит ставшее уже тривиальным мнение о том, что если свободные выборы провести прямо сейчас, то на них непременно победят «коммунисты и фашисты». Это мнение нелепо уже по той причине, что «прямо сейчас» никаких свободных выборов быть не может. Совершенно очевидно, что любые выборы, проведенные без ведущего к ним политического процесса, связанного с развалом нынешней системы управления, свободными не будут и победят на них отнюдь не «коммунисты и фашисты», а та же «Единая Россия», пусть и под другим названием и в каком-то подремонтированном виде.

В качестве весьма отдаленного аналога такой ситуации – с той кардинальной разницей, что у власти находилось руководство, действительно стремившееся к переменам, – можно рассматривать выборы народных депутатов СССР, проведенные в 1989 году. Подавляющее большинство мест на этих выборах, как известно, выиграли члены КПСС, и лишь немногие из избранных депутатов были сторонниками дальнейшей демократизации. При всем колоссальном значении итогов выборов 1989 года дальнейшее развитие событий было определено не составом избранных депутатов, а политическим выбором лидера КПСС Михаила Горбачева.

Конечные политические результаты перестроечных выборов были далеко не идиллическими, но останавливаться на этой теме не стоит просто потому, что нового Горбачева не будет, а «Единая Россия» если и переживет политический процесс, который сделает свободные выборы возможными (в чем я сомневаюсь), то в сильно потрепанном виде. Выборы выиграют те, кому удастся сыграть в этом процессе ведущую роль. Если это будут «коммунисты и фашисты», то они и получат главный приз. Но не думаю.

Это очень простое логическое заключение. Нельзя исключить, что если не коммунисты, отличающиеся политическим бессилием и крайней сервильностью по отношению к властям, то радикальные националисты действительно сыграют значительную роль на предстоящем этапе развития страны. Однако если они и правда окажутся главными игроками, с которыми будут взаимодействовать власти, то свободных выборов не будет по определению. Движение «национал-демократов» в России остается в прошлом, да и раньше оно было по большому счету публицистической фантазией, а не реальным проектом. Российские радикальные националисты, как и многие их единомышленники во всем мире, далеки от либерализма и свободных выборов просто не хотят. Если придется, то они будут договариваться с властями совсем о другом.

Свободные выборы окажутся на повестке дня лишь в том случае, если участниками основного взаимодействия с властями будут группы, заинтересованные в их проведении. А это естественным образом привлечет к ним общественное внимание. Они в короткий срок станут не только узнаваемыми в широкой народной среде, но и привлекательными для тех частей правящего класса, которые захотят сохранить за собой политическое будущее в новой России. Конечно, годы агрессивной пропаганды не пройдут бесследно и