Прости меня за любовь - Даниэла Стил

Макс она так пока ничего не рассказала, твердо решив, что сделает это только при встрече. К счастью, наступили весенние каникулы, Макс уехала к друзьям во Флориду, и Талли могла не бояться, что дочь вдруг позвонит Ханту сама. Макс и ей-то звонила нечасто, зная, что мать очень занята, работая над фильмом, который нужно было доснять и смонтировать как можно скорее. Впрочем, когда дочь все-таки до нее дозванивалась, она непременно спрашивала о Ханте, на что Талли отвечала, что у него все хорошо и что он тоже много работает. Она еще не настолько успокоилась сама, чтобы успокаивать еще и Макс, поэтому, узнав, что дочь не приедет к ней на каникулах, вздохнула с облегчением. Уж лучше она сама слетает в Нью-Йорк, когда в колледже возобновятся занятия.

С тех пор как Талли вернулась из Палм-Спрингс, прошло больше двух недель, но Джим Кингстон так ей и не позвонил. Он, правда, обещал связаться с ней, только когда появятся какие-то результаты, из чего Талли заключила, что ничего конкретного он пока не узнал. Сама она тоже ему не звонила — и не только потому, что не хотела лишний раз его беспокоить, но и потому, что работать ей приходилось не покладая рук. Она давно собиралась устроить своей группе недельный перерыв, и теперь им всем приходилось работать вдвое против прежнего, чтобы не выбиться из графика.

Одновременно Талли занималась организацией новой съемочной площадки, которая по плану должна была находиться в Лос-Анджелесе под одной из многополосных эстакад. Городские власти, правда, пока не дали своего разрешения на съемки в этом месте, но Талли не теряла зря времени и распорядилась начать сборку декораций на дополнительных съемочных площадках, на которых можно было работать без разрешения городской службы охраны памятников, дорожной и пожарной инспекции, а также других многочисленных инстанций, каждая из которых должна была завизировать выданные муниципалитетом документы. За всем этим Талли следила сама — а заодно приглядывала за растущим животиком актрисы, которая исполняла роль главной героини. Сценарий никакой беременности не предусматривал, следовательно, большинство сцен приходилось снимать с дублершей. Это была еще одна забота, но Талли не возражала: работа спасала ее от мыслей о собственных несчастьях. Кроме того, почти каждый вечер, за исключением дней, когда съемки слишком затягивались и она приходила домой очень поздно, Талли ухитрялась звонить отцу и подолгу с ним разговаривала. Как-то Сэм обмолвился — он, мол, ожидал, что Хант ему все-таки позвонит. Все четыре года они были очень дружны, и ему казалось, что это просто неуважение со стороны несостоявшегося зятя. Талли, впрочем, догадывалась, в чем дело: Хант боялся разговаривать с ее отцом точно так же, как он боялся сказать правду ей. Сама она была о нем более высокого мнения, но он в итоге оказался самым обыкновенным малодушным трусом.

Несколько раз Талли беседовала по телефону с Виктором Карсоном, и тот сообщил ей, что после ухода Ханта исчезновение денег с ее счетов прекратилось. Ему это совпадение казалось знаменательным, но Талли продолжала считать, что Хант денег не брал. Скорее всего, решила она, человек, который хотел, чтобы она считала Ханта вором, лишился своего прикрытия и на время затаился. Кто этот человек, Талли знала почти наверняка. Бриджит, больше некому… Она уже не доверяла своей помощнице как прежде, но по совету Джима старалась это скрывать: болтала с ней о всяких пустяках, давала различные поручения, однако эта игра давалась ей нелегко. Казалось, само присутствие Бриджит угнетает ее физически, а поскольку на съемках помощница постоянно была рядом с ней, Талли испытывала серьезный стресс, который отпускал ее, только когда она возвращалась домой. Теперь она даже не знала, кто причинил ей бо́льшие страдания: Хант своей изменой или Бриджит своей ложью. Она много думала над этим, но никак не могла найти однозначный ответ. Иными словами, теперь для Талли все было непросто, и это продолжалось уже почти два месяца — именно столько времени прошло с тех пор, как она попросила Ханта покинуть ее дом.

Однажды в выходные Талли отправилась в супермаркет за продуктами и там, на стойке у кассы, увидела таблоид, а в нем — размещенную на первой полосе фотографию Ханта и Анджелы, большой живот которой было уже не скрыть никакими ухищрениями. На снимке Хант улыбался счастливой улыбкой и обнимал Анджелу за плечи. При виде этого фото Талли испытала столь сильное потрясение, что бросила тележку с продуктами в проходе и выбежала из магазина. В последнее время, впрочем, она ела очень мало, питаясь в основном салатами и тем, что удавалось купить в магазине готовых продуктов по дороге домой.

Вскоре ей попался еще один снимок Ханта и Анджелы. Он был сделан на церемонии вручения наград американской кинокритики, и Талли порадовалась, что не пошла туда, хотя ее и приглашали. Всем, кто спрашивал, почему она отсутствовала на церемонии (а в числе этих людей была и Макс), Талли отвечала, что у нее летят все графики и она должна спешить, чтобы не выйти из бюджета, но на самом деле она просто боялась встречи с Хантом. То, что Макс не видела этой фотографии, которую напечатали почти все газеты, было настоящим чудом. Талли предполагала, что дочь либо готовится к экзаменам, либо проводит время с друзьями, к тому же на таблоиды Макс никогда не обращала внимания. Как бы там ни было, Талли испытывала облегчение, что случай избавил ее от необходимости объясняться с дочерью по телефону.

Пожалуй, единственным, чего Талли ожидала с нетерпением, был перерыв в съемках, во время которого она собиралась слетать к Макс. Они не виделись уже довольно давно, и Талли успела соскучиться по дочери. К счастью, когда они перезванивались, голос Макс звучал бодро; похоже, в Нью-Йорке ей нравилось. Талли знала, что у нее много друзей и новый бойфренд, и тихо радовалась за дочь. Свое решение рассказать ей о Ханте только при личной встрече она менять не собиралась: для Макс случившееся тоже означало серьезный жизненный кризис. Так она и сказала отцу, который настаивал на том, чтобы она сообщила все дочери как можно скорее. Иначе, говорил Сэм, она узнает новости из каких-то других источников и может рассердиться на мать за то, что она так долго от нее это скрывала. Но вот наконец Талли собралась в Нью-Йорк, и старый юрист вздохнул с облегчением. За внучку он переживал не меньше, чем за дочь.

* * *

Шла последняя неделя перед перерывом в съемках, когда Джим Кингстон решил наконец позвонить Бриджит и договориться о встрече. Как ни странно, на нее не произвело ни малейшего впечатления то, что Джим представился сотрудником ФБР: Бриджит без колебаний заявила, что у нее много работы и она не может уделить ему ни минутки. Она помнила, как Талли говорила, что обращалась в ФБР по поводу пропавших денег, которые, по ее мнению, присвоил Хант. По ее словам, впрочем, выходило, что она сделала это только для того, чтобы лишний раз припугнуть неверного любовника, поэтому звонок агента Бриджит не удивил и не насторожил, однако и выкроить время для встречи с ним она тоже не спешила. В конце концов Талли сама сказала, что это пустая формальность и что в первую очередь им обеим следует сосредоточиться на финальных съемках.