Тридцать один. Часть I. Ученик - Роман Смеклоф

вот как-то вместе и получилось».

– Поспешим! – перебил я.

Всё равно половину того, что он несёт, не понимаю, а дядя того и гляди растворится в незнакомом мире. Хорошо ещё примятая трава не расправилась. Надо догонять быстрее.

– Вы хотели нам что-то рассказать, – напомнил голем.

– Да? – удивился архивариус и задумался. – Чудак-архимаг! – воскликнул он. – Как говорил смотритель гильдии алхимиков в суде: «Я расскажу свой секрет, чтобы не давил на душу».

Стараясь не слушать, я впился в следы Оливье. Нужны мне эти секреты, сбежать бы подальше пока кости целы. Ох, чую неладное. Гроза идёт – уже суставы ломит!

– Давным-давно мне снился сад, заросший одуванчиками. Увядшая, пепельно-серая трава. Опалённые огнем цветы. Изогнутый корень, обвитый плющом.

– Безусловно, странный сон, – согласился Евлампий, напряженно оглядываясь по сторонам.

– Сад на ступенях гигантской лестницы, спускающейся к морю. Ветер толкал меня и семена вниз. Я упал на каменную террасу.

– Удивительно, – пробурчал голем.

– Очень, – закивал архивариус. – В камере пропал пол, и я провалился в келью над архивом.

– Вы проснулись, господин? – разочаровался Евлампий.

– И да, и нет, – кивнул Мровкуб. – Сел на кровати и вытер испарину со лба. Всегда держу на тумбочке набор платков, – смущенно добавил он. – Но я был не один.

Мы лезли через заросли вглубь поляны, и впереди мелькнула дядина спина. Я облегченно вздохнул и прибавил шагу, но с висящим на мне архивариусом особо не разбежишься.

– Такой сморщенный, как морской огурец на солнце, – кривясь протянул архивариус. – Такой вонючий, как тролличьи ноги, – он поморщился. – А жуткий, как поглотитель с бодуна. Сидит главное в старом драном кресле, а будто на хрустальном троне. Маска такая потрескавшаяся, как пятка старого дракона. А шуба, как шкура у…

– Волка, – подсказал я, ради шутки.

– Серый, грубый мех, – забормотал Мровкуб и довольно вскрикнул, шлёпнув себя по боку. – «Ты прав, настоящая бешеная волчара!» как сказал бы Вишнустанский пастух.

– Шуток не понимаешь, – испугавшись, грубо гаркнул я.

– Немедленно извинись перед магом, – взвился голем.

– Да, по что мне блёклые извинения, – всплеснул руками архивариус. – Тайна же! В меня ткнулась бугристая рука с обкусанным чёрным когтем и повелительно прокаркала.

– Что прокаркал? – уточнил Евлампий.

После волчьей шубы, я тоже вслушивался, правда не отрываясь от спины Оливье.

– Наступит время, когда твою бессмысленную и пустую жизнь наполнит абсолютная мощь хранителя силы! Ты отправишься в путь, а иначе… – Мровкуб задумчиво зажевал губу.

– Это всё, господин?

– Он набросился и полоснул когтями… я проснулся от собственного крика.

– Поторопимся, – подогнал я.

От его истории бросало в дрожь. Отец сотни раз водил меня к шаману. Старик носил волчью шубу, а от его морщинистых рук с загнутыми чёрными ногтями подгибались ноги. Он жёг горькие травы и беспрестанно повторял, что Властелин освободится от проклятия, когда предатель отдаст магическую силу, ненавистник подарит смелость, а наставник откроет истину. Откуда Мровкуб про него узнал?

– Я перетрусил, – признался архивариус.

– Нет заклятий проникающих во сны, даже в гильдии Иллюзий не способны на такое, – подбодрил Евлампий. – А хранители до сих пор снятся чародеям в кошмарах. Этот враг пострашнее поглотителей…

Архивариус расшнуровал балахон и откинул бороду. Его бледную, впалую грудь перечеркивали рваные белесые шрамы.

– Я проснулся в крови, – произнёс он. – Ни одна книга, ни один свиток не дали ответа. Заклятья и знахари так и не залечили шрамов.

– Пожалуйста, пойдёмте, – потянул я за руку.

Безумно хотелось услышать про таинственных хранителей, перещеголявших страшных-престрашных поглотителей, но я боялся упустить Оливье.

– Так не бывает, господин, – неуверенно промямлил голем, разглядывая ужасающие отметины.

Я тащил архивариуса по протоптанной Оливье тропе. Его россказни мне не нравились. Зачем болтать о старых кошмарах? Евлампий опять врёт, во сны есть тайный ход, и в Тринадцатом Тёмном Объединенном мире о нём знают. Надели же на мою цепь голема и вывели в горы пока я спал.

– Бывает! – откликнулся я. – Ритуал за учителя! Я лез наверх, а проснулся в камере…

– Это совершенно другое! – закричал голем. – Ты ничего не понимаешь!

Я хотел возразить, но Евлампий залопотал, как помешанный.

– Господин бывший архивариус магистрата Мровкуб Тридцать Первый. Я сильно извиняюсь за то, что мы постоянно перебиваем и не даем закончить ваш интересный рассказ, господин, – зачастил голем. – Мы не будем прерывать вас, пожалуйста, расскажите историю до конца. Мы почти догнали Оливье, и у нас не много времени, чтобы побеседовать в спокойной обстановке.

Дядин след терялся в колючих кустах, и я заволновался.

– Как говорил ветеран мировой войны: «Я не какой-нибудь пройдоха, чтобы попросту хвастаться старыми шрамами», – пояснил архивариус. – Месяц назад сон повторился. Я стоял на берегу моря у начала лестницы. Накатывали тёмные волны, вгрызаясь в камни у ног. Дул бешеный ветер, приносящий солёные брызги. Самое жуткое, что над головой не было неба. Только чёрная пустота, как в междумирье.

– Что-то мне это напоминает, – тихо промолвил голем.

– Так описывают Отдельный мир, – согласился Мровкуб, – но дело не в этом. Там было то чудище в волчьей шубе. Как сказал один непутёвый маг, напутав с чарами: «Я чуть не скончался от страха». Думал он бросится и в этот раз меня прикончит, но он еле держался на ногах. Под шубой птицы свили гнездо, а вместо маски пылали огромные красные глаза.

Мы добрались до зарослей. Оливье всё-таки потерялся, но рассказ архивариуса меня будто заворожил.

– Ткнув когтем, он приказал торопиться в Изумрудный мир. Иначе, пощады не будет. Я должен был передать Дарвину, что тот, кто доставлял огромную радость, принесёт неволю.

– Вы так и поступили, господин? – спросил Евлампий.

– Да, – еле слышно выдавил архивариус. – Огромные огненные глаза поработили меня. Жуть! Я ни на миг не сомневался, что он вернётся и расправится со мной. Открыл портал на Изумрудный остров и напросился к королю. «Не малых трудов между прочим стоило», как говорили строители Императорского дворца. Только услышав про радость и неволю, Дарвин бросил меня в тюрьму.

– Печально пострадать за кого-то другого, – посочувствовал голем.

– Уж я-то знаю, – вставил я. – А теперь, благодаря кому-то другому, мы ещё и заблудились, и Оливье потеряли.

Меня словно не слышали.

– Вас отправили на Изумрудный остров, чтобы вы встретились с нами? – спросил Евлампий.

– Одуванчиковая поляна! Это же яснее ясного, слуга!

– Всё очень странно, – согласился голем.

– А о чём говорил мой спаситель, вспоминая происшествие в Тринадцатом мире? – задумчиво произнес архивариус.

– Он путает понятия, господин, – начал оправдываться Евлампий. – Простите, блёклые совершенно не разбираются в магической теории.

Невдалеке хрустнула ветка. Я обернулся на звук.

– Когда не обладаешь базовыми знаниями, выводы далеки от идеала.

Я всматривался в заросли, надеясь увидеть зелёный камзол.