История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2 - Джованни Казанова

— Что мы наделали?

— Мы поженились.

— Что скажет завтра дядя?

— Он узнает об этом, только когда даст нам благословение в церкви своего прихода.

— Когда?

— Когда мы сделаем все соответствующие приготовления к публичной свадьбе.

— Сколько времени на это потребуется?

— Примерно месяц.

— Нельзя жениться во время поста.

— Я получу разрешение.

— Ты меня не обманешь.

— Нет, потому что я тебя обожаю.

— Ты не хочешь что-то обо мне узнать?

— Нет, потому что я тебя вполне знаю и уверен, что ты составишь мое счастье.

— И ты составишь мое. Поднимемся и пойдем к мессе. Кто бы мог подумать, что для того, чтобы обрести мужа, я должна была не ехать в Венецию, а возвратиться к себе.

Мы встали и после завтрака пошли к мессе. Потом мы легко пообедали. Наблюдая за Кристиной и найдя, что ее вид отличается от того, что был у нее накануне, я спросил о причине; она ответила, что причина только та, что заставляет и меня задуматься.

— Мой задумчивый вид, дорогая Кристина, происходит от Амура, который совещается с честью. Дело становится очень серьезным, и удивленный Амур видит себя обязанным подумать. Дело касается того, чтобы нам пожениться перед лицом Церкви, а мы это можем сделать только после поста, потому что время карнавала, которое нам остается, очень коротко, и нам придется ждать до окончания Пасхи, а это очень долго. Нам следует предпринять юридические усилия, чтобы получить разрешение на свадьбу во время поста. Разве не надо об этом подумать?

Подняться и подойти меня поцеловать, нежно и благодарно, — таков был ее ответ. То, что я ей сказал, было правдой, но я не мог ей рассказать всего, что вызвало мою задумчивость. Я видел себя в обязательствах, которые не вызывали у меня неприятия, но хотелось бы, чтобы они не были столь обязывающими. Я не мог избавиться от зачатков раскаяния, которые змеились в моей влюбленной и честной душе, и мне от этого было грустно. Я был однако уверен, что не будет никогда, чтобы это прекрасное создание было несчастно из-за меня.

Она мне сказала, что никогда не видела ни комедии, ни театров, и я решил доставить ей это удовольствие. Хозяйка пригласила мне еврея, который снабдил меня всем, что нужно, чтобы замаскировать ее, и мы надели костюмы. Для любовника нет большего удовольствия, чем доставлять удовольствие объекту любви. После комедии я отвел ее в казино, где она поразилась, увидев первый раз банк фараон. У меня было недостаточно денег, чтобы играть самому, но достаточно, чтобы она могла развлечься, играя по-маленькой. Я дал ей десять цехинов, говоря, что она должна делать, хотя она и не знала карт. Ее усадили, и менее чем в час она стала хозяйкой почти сотни. Я сказал ей кончать, и мы вернулись в гостиницу. Когда она посчитала все деньги, что выиграла, и поняла, что они ее, она сочла, что это сон. — Что скажет мой дядя? Слегка перекусив, мы направились в комнату, где провели ночь в объятиях Амура. Мы разошлись на рассвете, чтобы не быть застигнутыми приездом кюре.

Он застал нас спящими каждый в своей постели. Кристина продолжила спать. Я дал ему перстень, и два часа спустя он принес мне двести цехинов и расписку. Он застал нас одетыми, сидящими у камина. Каково было удивление добряка, когда она выложила перед его глазами все свое золото! Он возблагодарил бога. Все казалось ему видением, и он решил, что мы рождены, чтобы составить счастье один другому. В момент его отъезда вместе с племянницей, я предложил ему увидеться в начале поста, с условием однако, что когда я приеду, никто не будет знать ни моего имени, ни о наших делах. Он привез мне выписку из церковной книги своей племянницы и справку о ее состоянии. После их отъезда я вернулся в Венецию влюбленный и твердо намеренный не подрывать доверие этой девушки. Только от меня зависело убедить с помощью оракула моих троих друзей, что моя женитьба записана в большой книге судьбы.

Непривычные к тому, чтобы не видеть меня в целых три дня, они обрадовались при моем появлении. Они опасались, не случилось ли со мной какого-нибудь несчастья, лишь г-н де Брагадин говорил, что под охраной Паралис со мной не произойдет ничего ужасного.

Не прошло и дня, как я решил составить счастье Кристины без женитьбы на ней. Я пришел к этой идее, поскольку любил ее больше, чем себя. Кроме жажды наслаждения, мне была свойственна неуравновешенность, так что мое самолюбие было для меня важнее любви к ее прелестям. Я не мог решиться, женившись, отказаться от всяких надежд, связанных с моим положением на любом поприще. Кроме того, я ощущал себя непреодолимо рабом чувств. Покинуть эту невинную девушку было черным делом, на которое я не был способен; одна мысль об этом заставляла меня дрожать. Она могла забеременеть, и я содрогался, представляя, какой ее ждет позор в собственной деревне, как она будет ненавидеть, презирать меня и не сможет больше рассчитывать найти себе мужа, достойного ее. Я решил заняться поисками для нее мужа, который был бы во всех отношениях лучше, чем я. Этот муж должен был бы не только заставить ее простить обиду, нанесенную ей, но и оценить мой обман и полюбить меня еще больше. Задача найти такого мужа не должна была быть трудной, поскольку Кристина была очень красива, имела безупречную репутацию и обладала состоянием в четыре тысячи дукатов венецианской монетой. Я принялся за дело.

Запершись с тремя поклонниками моего оракула, с пером в руке, я сделал ему запрос о деле, которое меня занимало. Он ответил, что мне следует обратиться к Серенусу. Это было каббалистическое имя г-на де Брагадин. Он согласился сделать то, что Паралис велел ему делать. Мне надо было его проинформировать.

Я сказал, что речь идет о том, чтобы получить у Рима разрешение Святого Престола для одной очень порядочной девицы, чтобы она могла публично сочетаться браком в церкви своего прихода в текущий пост. Она крестьянка. Я дал ему церковную выписку и сказал, что не знаю еще жениха, но с этим не будет никаких препятствий. Он мне ответил, что сам напишет на следующий день послу и добьется, чтобы Знаток этой недели отправил письмо экспрессом.

— Позволь мне, — сказал он, — придать этому делу статус государственного, Паралис повинуется. Я полагаю, что жених — один из нас четверых, и следует ожидать повиновения.

Усилия, которые я затратил, чтобы не рассмеяться, были велики. Я оказался способен превратить Кристину в знатную венецианскую даму, Но на самом деле я об этом не думал. Я спросил у Паралис, кто будет женихом этой девицы, и он ответил, что г-н Дандоло должен озаботиться найти такого — молодого, красивого, умного и гражданина, способного служить Республике по министерству, по внешним либо по внутренним делам, но не договариваться, не посоветовавшись прежде со мной. Он приободрился, когда услышал, что я сказал ему, что девица принесет в приданное четыре тысячи реальных дукатов, и что у него есть пятнадцать дней на поиски. Г-н де Брагадин, обрадованный тем, что его не коснулось это дело, зашелся смехом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});