Оазис человечности 7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного - Вилли Биркемайер

А я провожу все дни в мартеновском цеху, с нашей бригадой ремонтников. Всегда в первой смене, потому что Володя, который командует ликвидацией последствий аварии, считает, что я умею организовать работу как надо. Это, наверное, потому, что я говорю по-русски, значит, добиться от разных начальников того, что нам нужно для работы, мне легче. Сам Володя охотнее работает вместе с ремонтной бригадой пленных. Выяснилось, что в ней немало сварщиков — они нужны, чтобы резать застывший металл, — но, как водится, чего-то все время не хватает. То горелок-резаков, то сварочного аппарата, а то и баллонов с газом, и Володя посылает меня с двумя-тремя товарищами и с грузовой машиной, чтобы «организовать» баллоны.

А Нину я не видел с того самого дня после аварии. Энергодиспетчерская закрыта, а спросить, где они теперь работают, некого. Ни Александра в медпункте, ни Людмила в цеху у Макса тоже не знают, где Нина теперь работает. Дня через два я опять зашел к Але, и она пообещала сходить к Нине домой, узнать. Надеюсь, что она не заболела, я ведь ничем не могу ей помочь. С каждым днем теперь мне все тяжелее постоянно ощущать себя пленным…

Надо искать повод, чтобы пойти за каким-нибудь делом на электростанцию. Вот сегодня неплохой день. И после обеденного супа я спросил Володю, не обойдется ли он без меня — мне, мол, надо заглянуть и в другие цеха. «Конечно! — отвечает Володя. — С вашими рабочими мы тут управимся». И я пошел, сначала на угольный склад, где наши работают на разгрузке угля, а уже оттуда — к начальнику электростанции. В приемной у Михаила Михайловича новая секретарша, я ее узнал — ее зовут Ирина, она работала там же, где Нина, только в другой смене. Я стал объяснять, кто я, она сказала, что знает меня, но начальника здесь сейчас нет. Можно передать ему, что нужно, или зайти позже. И не хочу ли я выпить чаю.

Я не стал отказываться — за чаем можно поговорить минуту-другую, может быть, я и услышу, где теперь работают остальные девушки. В энергодиспетчерской, рассказывает Ирина, полностью заменяют оборудование, почти все уже готово. А все восемь женщин работают сейчас на новых местах. Вот Нелли, например, в каком-то отделе в силикатном цехе… Больше я Ирину ни о чем не спрашиваю! Едва допил чай и помчался в цех. Ведь все служащие, кроме секретаря начальника цеха, работают там только в первой смене! Не прошло и десяти минут, как я уже стоял перед Еленой, секретаршей Петра Ивановича, которая так радовалась чему-то в прошлый раз, когда я должен был пить водку с Петром. Вот и хороший повод для разговора! И я спрашиваю Елену, чему был так рад ее начальник.

«Ну как же! — отвечает Елена. — Ты только представь себе: Петру Ивановичу присвоено звание Героя Труда!» Я не знал, что это такое, и Елена объяснила: Герой Социалистического Труда — это как Герой Советского Союза во время Отечественной войны, высшее звание. На первых местах в Коммунистической партии, член разных Советов и вообще масса привилегий пожизненно ему и семье. И здесь на заводе повесят большой портрет Петра Ивановича с новым орденом на груди. Все им гордятся. И очень может быть, что Петр Иванович долго в цеху не задержится, пойдет на повышение. И все будут праздновать, а уж водки там будет…

«И у нас будет другое, большое помещение с залом заседаний, — объясняет Елена. — Потому что теперь к Петру все время будут приходить за советом разные люди. Для меня это значит — больше работы, но мне дадут помощницу, сказал Петр. У нас в конторе уже работают новые женщины с электростанции, там они больше не нужны».

«С электростанции?» — спросил я, вроде как с удивлением. «Ну конечно! Вот в соседней комнате Нелли из энергодиспетчерской», — отвечает она как о чем-то само собой разумеющемся.

Вот так повезло! Теперь остается только найти повод, чтобы зайти к Нелли. «В диспетчерской я бывал с нашими электриками…» — говорю небрежно, хоть это и не совсем так. «Так если хочешь, зайди к ней поздороваться». Лучшего Елена не могла бы и нарочно придумать! Стучу в дверь, оттуда не отвечают. «Ты просто заходи, — советует Елена. — У нас не стучат».

В комнате три стола, два из них свободны — Нелли одна! Сначала она немного испугалась — все же военнопленный зашел, а она на новом месте и не знает, как здесь к этому отнесутся. Но потом успокоилась и даже обрадовалась. Я, конечно, сразу спросил: где же Нина? «Нина, — рассказывает Нелли, — в таком же отделе, только в другом месте, и у них в комнате пять или шесть женщин. Мы с ней видимся каждый день, она уверена, что ты меня здесь, в силикатном, отыщешь. Звонить по телефону нам не разрешается, он только для секретаря начальника. Нина будет просто счастлива! И я так рада за вас, Витька. Только где же вам встречаться? Если у Александры в амбулатории, то надо ночью, а Нина работает в конторе, значит, в первой смене… Вот если бы у Нины дома? У тебя ведь пропуск, тебе можно уходить из лагеря?» Мечты, мечты… Хорош я буду на улице с накрашенными на рукавах буквами, означающими что я Военнопленный. А что, если бы Дмитрий подвез меня туда? Может быть…

Нелли успела еще сказать, что увидится с Ниной уже утром, у старой диспетчерской. По крайней мере, будет мне весточка от Нины. Заглянула Елена, сказала, что Петр Иванович вернулся. И я попрощался с Нелли и пошел поздравлять его.

Мы пожали друг другу руки, он меня обнял, два раза поцеловал и говорит: «Когда ты, Витька, приедешь домой, в Германию, расскажи своим товарищам про нас. Расскажи им, как рабочий класс борется за социализм и что ненависти к вам у нас нет. Все народы должны вместе трудиться, чтобы никакой новый Гитлер или другой капиталист не натравил нас друг на друга. Была бы моя воля, Витька, я бы вас всех давно отпустил, чтобы вместе бороться за победу социализма на всем земном шаре!»

Так сказал он от всей души — настоящий Герой Социалистического Труда. А Елена тем временем уже налила водку в стаканы, как же можно, чтобы поздравлять — и без водки! Пили мы за героев труда, за социалистическую солидарность, пили за то, что никогда больше не будем врагами и не станем воевать друг с другом, пили за мир во всем мире… Чего не сделаешь, если такая награда! Водка, конечно, и мне развязала язык, и я обещаю Петру, что я, когда вернусь в Германию, буду за мир и чтобы войны никогда больше не было. Я ведь за эти четыре года много чего узнал и многому научился; я теперь хорошо понимаю, сколько горя принес человечеству Гитлер со своими присными.

Речи такие Петру по душе, и мы пьем еще раз за мир и дружбу. А Елена докладывает, что пришли еще поздравители, и Петр, прощаясь, крепко жмет мне руку.

А времени прошло немало, и я едва поспел к последнему поезду, везущему в лагерь утреннюю смену. В вагоне сразу заснул, проснулся, когда почти все уже вышли. Чертово зелье эта водка, никак не соберусь с мыслями. Ага, ноги надо ставить ровно, качаться нельзя! Слава Богу, теперь хоть не обыскивают, до чего ж противная была процедура… Стараюсь идти как все, проклятая водка мешает; держусь, осталось всего два марша до нашей комнаты… Там почти все на месте. Макс сидит на краю кровати, читает письмо. А мне нет почты? Должна быть, я ведь прилежно пишу им, когда есть время…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});