Штамм Закат - Чак Хоган

Затем включились бледные, тусклые огоньки — это за­жглось аварийное освещение.

Нора подняла Зака на ноги. Пора двигаться. Потянув за собой маму, она направилась в переднюю часть вагона, стре­мясь опередить других пассажиров, которые пока еще не пришли в себя. Нора хотела посмотреть на тоннель в свете поездных фар. Сделав всего несколько шагов, она поняла, что дальше пройти невозможно — слишком много людей на полу, слишком много свалившегося багажа.

Нора покрепче затянула на себе лямку оружейной сумки и стала толкать маму с Заком в обратном направлении — к выходу между вагонами. Поначалу она была сама вежли­вость — останавливалась, выжидала, когда другие пассажи­ры подберут свои сумки, аккуратно обходила их, продвига­лась дальше. И вдруг Нора услышала, как из первого вагона стали доноситься вопли.

Все головы повернулись в том направлении.

— Пошли! — прикрикнула она на своих.

Таща за собой маму и Зака, Нора принялась продираться между телами пассажиров к выходу. Пусть все остальные смотрят куда им угодно, у нее на руках две жизни, которые она обязана защищать, не говоря уже о своей собственной.

В конце вагона какой-то парень пытался раздвинуть ав­томатические двери. Ожидая, пока он справится с задачей, Нора все-таки посмотрела назад.

Вглядевшись поверх голов недоумевающих, ничего еще не понявших пассажиров, она увидела в следующем вагоне какое-то бешеное мелькание... быстрое движение неясных, темных фигур... а затем в прозрачную перегородку, разгра­ничивающую отделения вагона, ударила, рассыпая по сте­клу красные брызги, струя артериальной крови.

Охотники снабдили Гуса и его команду бронированными «Хаммерами» — черными машинами с хромовой отделкой.

Большая часть этого хрома уже исчезла — в силу того, что при передвижении по мостам и улицам волей-неволей при­ходилось прибегать к таранному вождению.

Гус гнал по 59-й улице против разрешенного направле­ния движения. Фары его машины были единственными ог­нями на дороге. Фет, по причине своих габаритов, сидел впереди. У его ног лежала сумка с оружием. Анхель и осталь­ные следовали во второй машине.

Радиоприемник был включен. Спортивный коммента­тор поставил диск с какой-то музыкой — видимо, чтобы дать отдых голосовым связкам, или, возможно, ему нужно было отойти и облегчить мочевой пузырь. Фет распознал — как раз в тот момент, когда Гус круто вывернул руль и взлетел на тротуар, чтобы обогнуть скопление брошенных автомоби­лей, — песню Элтона Джона «Не позволяй солнцу кончить на меня».

Василий резким движением выключил радио, пояснив: — Это не смешно.

Лихо затормозив, машины остановились у высокого зда­ния, фасадом выходящего на Центральный парк. Именно в таком месте, как всегда представлялось Фету, и должны были обитать вампиры. Если смотреть, задрав голову, с тро­туара, оно вырисовывалось на фоне дымного неба как готи­ческая башня.

Фет, бок о бок с Сетракяном, прошел в парадную дверь. Оба держали в руках серебряные мечи. Вплотную за ними шествовал Анхель, а следом — вроде как беспечно, даже на­свистывая некую мелодию — двигался Гус.

Стены фойе были оклеены дорогими коричневыми обо­ями. Здесь царили сумрак и пустота.

У Гуса нашелся ключ, который приводил в действие пас­сажирский лифт — небольшую клетку из железных прутьев, окрашенных в зеленый цвет; несущие тросы были отчет­ливо видны. Викторианский стиль — что внутри, что сна­ружи.

Коридор самого верхнего этажа был в процессе ремон­та — или, во всяком случае, его специально оставили в таком виде. Гус выложил свое оружие на столообразную поверх­ность нижнего яруса строительных лесов.

— Все должны разоружиться здесь, — сказал он.

Фет посмотрел на Сетракяна. Профессор даже не поше­велился, чтобы расстаться с тростью, поэтому Фет лишь крепче сжал свой меч.

— Ладно, пусть будет по-вашему, — согласился Гус. Оставив Анхеля в коридоре, Гус подвел профессора

и Фета к единственной на этаже двери. Они поднялись по короткой — в три ступеньки — лестнице и вошли в темную прихожую. В воздухе ощущался легкий, привычный уже смрад — смесь нашатыря и запаха земли. А еще здесь чув­ствовалось тепло, причем оно было явно не искусственного происхождения. Гус раздвинул тяжелую занавесь — за ней обнаружилась широкая комната с тремя окнами, из кото­рых открывался вид на парк.

На фоне каждого окна очерчивалось по силуэту. Три си­луэта — трое существ: безволосых, лишенных какой бы то ни было одежды. Они стояли неподвижно, казалось, даже более неподвижно, чем само здание, словно были статуя­ми, назначенными кем-то в караул над каньоном Централь­ного парка.

Фет вознес свой серебряный меч — его лезвие было на­клонено вперед, словно стрелка прибора, среагировавшего на присутствие зла. В ту же секунду он почувствовал силь­ный удар по правой руке, и рукоятка меча вылетела из его пальцев. Левая рука, та, что держала оружейную сумку, вдруг стала совсем легкой и сама по себе дернулась вверх, сложив­шись в локте.

Кто-то срезал ручки сумки. Фет едва успел повернуть го­лову, чтобы увидеть, как его меч пронесся к боковой стене, глубоко вошел в нее и застыл, подрагивая; с рукоятки свиса­ла оружейная сумка.

А еще через мгновение Василий почувствовал, как к его горлу приставили нож. То был не серебряный клинок, во­все нет, — шею Фета готова была пронзить длинная желез­ная спица.

Рядом с ним возникло лицо, настолько бледное, что его можно было счесть светящимся. Глаза глубокого красного цвета говорили о вампирской одержимости, рот кривился в беззубой злобной гримасе. Раздувшаяся глотка пульсиро­вала — то было не биение крови: горло твари полнилось предвкушением.

— Эй... — только и успел сказать Фет, потому что голос его как-то вдруг сошел на нет, иссяк, растворился без следа.

Василий понял: с ним покончено. Скорость, с которой перемещались эти твари, была просто невероятной. Они двигались куда быстрее, чем звери в дикой природе.

Что же касается троих существ, стоявших у окон, то они даже не шевельнулись.

Сетракян.

Голос прозвучал непосредственно в голове Фета, а вме­сте с ним пришло странное оцепенение, — ощущение было такое, будто на мозг опустился туман.

Фет попробовал перевести взгляд на старого профессо­ра. Тот по-прежнему опирался на свою трость, смертонос­ное лезвие оставалось в ножнах, скрытое от глаз. Около Сетракяна стоял еще один охотник, держа в руке такую же спицу, как у первого, — ее острие упиралось в висок про­фессора.

Августин Элисальде, пройдя между Фетом и Сетракя­ном, выступил вперед.

— Эти люди со мной, — сказал Гус. Они вооружены серебром.

Голос охотника — не столь одурманивающий, как тот, что прозвучал сначала.

— Я здесь не для того, чтобы уничтожить вас, — произ­нес Сетракян. — На этот раз — нет.

Ты ни за что не смог бы подобраться к нам столь близко.

—Но в прошлом такое случалось, и вы это знаете. Да­вайте не будем пережевывать старые битвы. Отложим все это в сторону на какое-то время. Я отдаюсь на вашу ми­лость, и тому есть причина. Я хочу заключить сделку.

Сделку ? Что же такое ты можешь нам предложить?

—Книгу. И Владыку.

Фет почувствовал, что вампир-головорез чуть-чуть ото­двинулся от него. На несколько миллиметров, но отодви­нулся. Острие спицы по-прежнему упиралось ему в шею, однако в горло оно больше не целилось.

Существа у окон по-прежнему стояли не шевелясь. И властный голос в голове Фета ничуть не убавил своей твердости и неколебимости.

Что же ты хочешь взамен ?

— Этот мир, — ответил Сетракян.

Нора увидела, что в заднем вагоне тоже появились тем­ные фигуры — они буквально высасывали пассажиров одного за другим. Желая как можно быстрее выскочить из потерпевшего крушение поезда, она пнула под коленку стоявшего перед ней мужчину, протиснулась мимо него, увлекая за собой маму и Зака, затем отпихнула плечом жен­щину в деловом костюме и кроссовках и... и каким-то об­разом умудрилась спустить маму, не уронив ее, с высокой ступеньки вагона на землю.

Нора посмотрела вперед, туда, где сошедший с рельсов головной вагон, сильно накренившись, упирался в стену тоннеля, и поняла, что ей надо двигаться в обратном на­правлении.

Одна клаустрофобия сменила другую: на место боязни замкнутого пространства в застрявшем вагоне пришел ужас пребывания в тоннеле, пробитом глубоко под руслом реки.

Нора расстегнула молнию на боковом отделении своей большой сумки, вытащила лампу черного света и включи­ла ее. Батарея с тихим гудением вернулась к жизни. Колба лампы быстро раскалилась и, тихонько потрескивая, на­лилась индиговым сиянием.

Колея вспыхнула феерическим светом. Испражнения вампиров были повсюду — флуоресцентное гуано покрыва­ло колею и чудовищными мазками пятнало стены. Очевид­но, вампиры не один день пользовались этим путем, пере­бираясь с острова на материк, — и прошло их здесь много-много тысяч. Тоннель был для них прекрасной средой обитания: темно, грязно и, в отличие от поверхности, ни­каких чужих глаз.