Служба королю - Валентин Юрьев

— Жалко, темно стало. Сейчас архаику надо принести посудину, подсунуть под его задницу и ждать, пока он облегчится… И зад ему подмыть! И быть ласковой!… Сволочь!

— Поэтому ты — Фирка?

— Не только поэтому. Хассаны все клички дают так, чтоб каждый день тебя оскорблять. Ой, вижу! Новый факел! А как тебя зовут?

— Мроган.

— А жену твою?

— Канчен-Та. Ой, Канчен-Ка! Забыл!

— Ты смешной такой! И простой. Только я звание не разглядела…

— Только не смейся… Кларон.

— Че-го?!!! Ты — вельможа? Кларон! Ничё себе! Никогда не мечтала летать с клароном! Так, значит, это твой клан? То есть, Ваш?

— Наш, наш! Я же тебе и говорю. Это наш клан! Только обращаться надо просто, не вздумай передо мной на колени бухаться, и на "Вы" выражаться!

— А как же мне обращаться?

— Очень просто: "Мроган, брат мой".

— Ну-у! Как у монахов?

— Значит, так.

— И чё надо сделать, чтоб меня взяли?

— Восьмушку поживёшь в карантине. Не бойся, там никакой заразы нет, мы просто так называем жильё для новичков. Посмотришь на нас, а мы на тебя. А потом дашь клятву. И всё! Живи! Захочешь — учись быть воином. Нет — учись лечить, шить, готовить, стирать, работы полно всякой, только шевелись!

— Ну-у! А домой можно будет сходить?

— А где твой дом?

— Ну-у! В Иллирии, около Бари-Кона.

— Далеко тебя занесло. Я в тех краях пока не был, только в Та-Бен ходил по делам.

— Ну-у! Так это же рядом совсем!

— Я знаю. Короче, ты свободна. Делай, что хочешь. Только проводить тебя мы пока не сможем, сама пойдёшь. А ярлык дадим.

— Будет бой?

— Ты слышала? Всё поняла? Да, к сожалению будет.

— А я смогу помочь? Ну хоть чем-нибудь?

— Я же сказал, очень даже можешь!

— Тогда домой надо весной идти, правда?

— Вот и молодец.

Плотину строили вместе с селянами. Они шли и шли. По одному, парочками, со своим барахлом, зная, что ночевать придётся в горах. Девушки-посыльные оббегали все окрестные и дальние селения и уговаривать иритов, привычных к труду, долго не пришлось. Зима, всё равно руки простаивают, а дома — тоска! Тем, кто постарше, платили, многие отказывались от денег, а жмотов, начинавших торговаться, не брали совсем.

Каждого приходящего Мишка опрашивал лично, не доверяя никому, ничьим рекомендациям, слишком многое ставилось на карту. Один болтливый язык мог разрушить всю подготовку. Он же лично выписывал ярлык и ставил знак, по которому любая проверка могла вычислить чужака.

Тёщино Гнездо с лёгкой руки Канчен-Ки было признано всеми командирами лучшим местом для засады. После ночного разговора с Харрез-Пашем стало совсем ясно, что всё здесь сходится, и желания хассанов и надежды мстителей. Но войско двигалось медленно, управляемое ленивым архаиком, что было Ящерицам только на руку.

Весь Мишкин штаб несколько раз прошелся по ущелью. Внешне оно напоминало простой глубокий овраг с традиционным ручьём на дне, только камни, торчавшие из-под кустов, напоминали, что это часть горного рельефа. Тёщино Гнездо было похоже на макет настоящей горы, сделанный для детишек великана.

Почти в самом конце подъёма была достаточно широкая поляна, напоминавшая горный цирк. Заливаемая ручьём, она была приболочена, густая трава росла на кочках и сильно затрудняла возможность перемещения. От поляны вверх уходили склоны, оказавшиеся достаточно крутыми. На одном из них в зарослях кустарника нашлась пещера, точнее, трещина, в которой вполне можно было прятаться от тех, кто снизу. Пещера выходила на склон небольшой площадкой, это место Мишка выбрал в качестве наблюдательного пункта.

Хорошее место. Оставалось только заманить сюда хассанов.

Все отряды к общей радости были сняты с дозоров, вряд ли налётчики сунутся грабить поселения в места, уже получившие недобрую славу, на виду войска, да ещё в ожидании войны. Только летучие дозоры бегом процеживали склоны хребта в поисках следов, боялись переодетых разведчиков и следили за перемещениями войска падишаха.

Подземное жильё наполнилось шумом, вонью множества тел, теснотой, отдыхом и учёбой. Мальчики в карантине спешили пробиться в полноценных воинов, их по одному таскали в дозоры и те, кто справился и выдержал первые испытания, оставались. Отряд Огней, пришедший после резни, был принят сразу по Мишкиной рекомендации.

Пашка срочно гонял молодёжь, натаскивая её в стрельбе. Пращу он знал как свою руку, а вот лук не очень-то слушался. Недоверие к незнакомому оружию было так сильно, что мэтры решили в битве использовать пращи, тем более, что позиция сверху давала преимущества, а камней, в отличие от стрел, было в избытке.

Конец строительства плотины почти совпал с появлением внизу ленты вражеского войска, последние камни укладывались на виду врага, который этого не заметил и даже не заподозрил, что те, кого они ищут, находятся так близко. В середине кладки были заложены затычки с привязанными верёвками.

По команде можно было быстро вырвать их и вызвать один водяной удар вниз. Верёвки замаскировали, а следы строительства замели, насколько это было возможно. Делу помог мелкий противный дождь, зарядивший на несколько дней и заливший все следы деятельности. Конечно, опытный глаз сразу увидел бы взрытый дёрн, дыры, оставшиеся от вынутых камней, следы земли на скалах. Но никто из врагов не поднялся в Сопливую Ноздрю.

После первых попыток хассанов наладить разведку, сразу попавшую в руки неприятеля, они стали осторожнее. Несколько раз отряды воинов сотнями проходили вверх по хребту, видимо, пытаясь вызвать на себя удар иритов, но не находили никого. Дождь, туман, холод и сырость окончательно отбили желание бегать за неуловимыми противниками, тем более, что дел и так хватало, приходилось пополнять запасы еды, собирать топливо и обеспечивать себе возможность проживания.

Однако, было ясно, что долго такое стояние не протянется. Не для того шли враги так долго и с таким трудом, чтобы поесть свежатины и уйти. Чего-то они ждали и какую-то пакость готовили. Узнать, что именно, стало труднее, потому что шатёр архаика теперь стоял в центре общего лагеря.

Пашка затеял от скуки хорошую, но опасную игру. С группой таких же одержимых, как и он сам, появлялся неожиданно на виду отдыхающего войска и успевал свалить нескольких хассанов, вызывая визг ярости и неуправляемую погоню.

Никто не давал команд, руки сами хватались за луки, ноги сами бежали, а раненые орали от боли, возбуждая любопытством и жаждой мести всё войско. Пока шла беготня, вторая маленькая группа появлялась с другой стороны. Попасть в Пашкин отряд было очень сложно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});