Служба королю - Валентин Юрьев

Два помощника время от времени двигали, точнее, меняли ему глаза и губы. Не знаю, на что это походило издалека, но вблизи выглядело ужасно. Странная фигура в серой хламиде кривила рожу, которая колыхалась на высоте четырёх ростов ирита, нелепо скалилась, невпопад моргала.

Когда толпа, жаждущая золота, обследовала весь ручей снизу и поднялась на приболоченную поляну, нашу главную сцену, фигура заговорила. Её голосом служило два десятка орущих молодцев и девушек, спрятанных в расщелине наверху, которым я диктовал фразы, поэтому речь старца была отрывиста и нетороплива, а фразы коротки и обрублены.

Мы немного заранее порепетировали, чтобы соблюдать синхронность произношения, поэтому гигантский кукольный театр в целом удался.

— Стойте, хассаны! — пауза — Стойте там, где стоите! — пауза- Кто первый пойдёт! — пауза- Тот умрёт!

Двадцать глоток, сочетание низких и высоких тембров и некоторый разлад между ними, усиленные эхом, заставили воинов застыть в недоумении, такого они еще в жизни не видели. Мне в целом, понравилось наше творчество. Забавно, эффектно, годится для любого праздника! Только, не для войны.

Хассаны снизу давили на верхних, как всегда в таком сборище, нашлись слишком резвые, так что я вынужден оставить фантом в покое и начать ловить смельчаков. Первый из них, рванул верёд, сначала заметался, окруженный большим кольцом, а потом, придавленный более маленькими стенками перестал шевелиться и начал задыхаться. Замечательно! Устрашающе!

Я не хотел его убивать. Это слово стало мне омерзительно после последней схватки с сожжением. Достаточно было только эффекта. Поэтому, когда глаза воина стали безучастными, снял последнее, удушающее кольцо.

— Кто ещё хочет? — пауза — Стойте там, где стоите!

Думал, всё! Нет, ещё один побежал наверх! Почему не вниз? Ведь там спасение! Хочет сразиться с горным духом? Ну, давай… Бегущую цель трудно сразу поймать в маленькую ловушку, поэтому я опять делаю большую и внутри додавливаю второго… Что? Жить тоже хочешь? Ну, живи.

— Подойдите ближе! — пауза — Ближе! — пауза — И замолчите!

Не понимают! Хассанам вообще не свойственно делать что-нибудь одновременно. Если двое молчат, то ещё двое обязательно орут, и непременно, если из этих четверых двое стоят неподвижно, то оставшиеся яростно жестикулируют. А потом все меняются ролями. Поэтому толпа надвигается, шевелится как разозлённый муравейник и орёт.

Приходится создать раздражитель более мощный и массовый. Вот уже небольшой отряд мечется и задыхается в кольце, а, чтобы в толпе глубже поняли и услышали угрозу злого духа, в разных местах начинают бить в невидимую преграду группки искателей золота и потихоньку всё войско постепенно цементируется ими как засыхающими каплями клея. Может быть, так и надо было продолжать, но всё же воинов слишком много! Лезут!

Мне с нашего выступа хорошо видно всё, как с балкончика в театре. Если с ним сравнивать, то фантом стоит как бы на сцене, только зрители неутомимо ползут по рядам кресел, но не сверху вниз, а наоборот, всё выше и выше. Встали, наконец-то. Может угомонились? Попробуем ещё раз.

— Стойте, хассаны! — пауза — Стойте там, где стоите!

Нормальные селяне давно бы уже обделались и лежали лицом в грязи, но это же — воины! Те, у кого есть оружие, неожиданно начинают стрелять. Кто бы мог подумать?! У одного, первого, не выдерживают нервы, а за ним ещё сотни луков срываются и стремятся попасть старцу по глазам, по глазам! Не замечая того, что стрелы не втыкаются в тело, а пролетают сквозь него. Пускай потешатся, может, стрелы кончатся. Нервы успокоятся.

— Остановитесь и замолчите!

Бесполезно! Стоят только те, кто уже замурован. Но и они орут.

Кое-кто стреляет, не целясь, на голос старца, который, в целом, звучит сбоку, хоть и смазан эхом. Хорошо стреляют! Часть стрел летит точно в нашу защиту, пугая моих девочек. Но не это меня волнует. Я боюсь, что хассаны и в самом деле не успокоятся, будут шевелиться и драться до конца, не убивать же их, всю тысячу, в самом деле.

Стенки, стенки, десятки стенок, пока длится пауза с расстрелом бедного воздушного старика. Наконец, мне кажется, что прибыли все, снизу лезут только одиночки. Опять включается фантом:

— Сотники! — пауза — Подойдите ближе. — и правда, двое выходят, только не стоят смирно, а орут, подбадривают себя:

— Воины не боятся духов!

После этой смелой тирады в толпе раздаётся дружный как взрыв крик такой ярости, как будто они уже победили злейшего врага. Приходится переждать паузу, пока голоса стихнут.

Я приподнимаю одного из воинов над толпой.

— Слушайте, воины!! — пауза — Слушайте!

Поднятый барахтается, пытаясь вернуться, но тело его лишено силы тяжести, поэтому, бессильный что-нибудь сделать, он, на всякий случай, внезапно орёт высоким, пронзительным бабьим голосом. Этот крик одного хассана производит больше впечатления, чем голос фантома, исполненный двадцатью иритами. Временно замолкают все, слушая одного. Я пользуюсь этим, когда вопль летающего крикуна замолкает.

— Это наши горы! — пауза — горы иритов!

Опять поднимается такой ор и визг, хоть уши затыкай! Начинается несанкционированыый митинг по выяснению прав на землю, с обоюдными оскорблениями. Про золото, которое, может быть, осталось в ручье, все позабыли. Опять некоторое время тучи стрел летят в глаза фантома. Сколько же у них стрел? А сотники аж приплясывают:

— Ирит слабый как женщин! Как ребёнок! — восторженные вопли — Это горы хассанов! Воины не боятся злого духа!

Каждый выкрик как и положено на хорошем митинге, сопровождается взрывом голосов, я отпускаю приподнятого, который, падая, видимо, что-то себе повреждает и поднимаю второго. Их бы всех сейчас, кучей! Но не могу. Силёнок мало! Ладно, двоих, троих, если они стоят спокойно, это ещё куда бы ни шло, а этих чертей — нет! Поднимаемый точно также орёт, поэтому в паузе удаётся всунуть в рот старца новую порцию агитации.

— У хассанов! — пауза — Есть своя земля!

Опять поднимается ор и вместе с ним поднятый перелетает на склон, я швыряю его за стенку, защищающую края ущелья. Воин пытается пробиться к своим через невидимую преграду, хотя сзади него подъём свободен. Я доделываю его клетку и потихоньку начинаю пересаживать в неё воинов одного за другим.

Каждый перелёт сопровождается тишиной, потом мудрой фразой фантома, криком поднимаемого, рёвом толпы и так по кругу. Наконец, до сотников, как до самых умных, доходит, что с их войском делают что-то не так. Десятка пересаженных оказалось достаточным, чтобы они поняли, что если так дальше будет продолжаться, то можно потерять всех. И какие же они сделают выводы?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});