Бац! - Терри Пратчетт

— Эти старики смогли спуститься вниз? — спросил он, пытаясь разглядеть, куда уходит веревка.

— Старые дварфы, сэр. Да. Хоть мы и невысокие, но очень сильные. Вы не собираетесь лезть вниз, сэр, нет?

Там внизу есть боковой туннель…

— Там внизу должен быть туннель, — сказал Ваймс. Далеко в горах прогрохотал гром.

— Скоро подойдут остальные, сэр! Вы не слишком ли торопитесь?

Не жди их.

— Нет. Скажи им, чтобы следовали за мной. Слушай, мы попусту теряем время. Я не могу болтаться тут весь день.

Шельма помедлила и вытащила что-то из сумки на поясе.

— Тогда хотя бы возьмите это, сэр, — сказала она. Он схватил что-то, что на ощупь казалось маленьким пакетом. Он был на удивление тяжелым.

— Покрытые воском спички, сэр, они не промокнут. И обертка будет гореть как факел не меньше четырех минут. И вот еще маленькая буханочка дварфийского хлеба.

— Эм… Спасибо, — ответил Ваймс, обращаясь к круглой озабоченной тени на фоне желтого неба. — Слушай, я только взгляну, есть ли там внизу свет и если его не будет, я тут же вернусь. Все же я не совсем идиот.

Он заскользил по веревке вниз. Через каждые два фута на веревке был завязан узел. Воздух внизу, после жаркой долины, казался холодным как зимой. Снизу летели мелкие брызги.

Действительно, прямо над поверхностью воды находилось отверстие туннеля. Ваймс также убедил себя, что в отдалении виднелся свет. Ну, не такой уж он и дурак.

Прыгай…

Руки разжались. Он не успел даже выругаться, как над ним сомкнулись темные воды.

* * *

Ваймс открыл глаза. Через какое-то время, еле двигая нестерпимо болевшей рукой, он дотронулся до лица и проверил, подняты ли у него веки.

Какая часть тела у него не болела? Ваймс прислушался к себе. Его ребра пели основную мелодию боли, а колени, локти и голова исполняли сопровождение — трели и арпеджио. Каждый раз, когда он менял положение, чтобы ослабить боль, она просто перемещалась в другое место. Голова раскалывалась, как будто кто-то колотил молотком по глазам.

Он застонал и откашлял воду.

Под ним был песок. Ваймс мог слышать, как где-то рядом бурлила вода, но песок, на котором он лежал, был лишь слегка влажным. Что-то в этом было не так.

Ваймс рискнул перевернуться, что вызвало немало стонов.

Он помнил ледяную воду. О том, чтобы плыть в ней, можно было даже не думать. Все, что он смог, это свернуться калачиком в швыряющем, обдирающем и колотящем потоке, гонящем его по бильярдной доске Кумской Долины. Ваймс точно знал, что его протащило через подземный водопад. Ему удалось задержать дыхание, прежде чем его увлекло вперед. А потом была глубина и давление, и перед его глазами начала прокручиваться вся его жизнь. Он помнил, что его последней мыслью было — пожалуйста, пожалуйста, не могли бы мы пропустить тот кусочек с Мэвисом Траунсером…

А теперь он лежит на невидимом пляже и вокруг него нет воды? Но здесь не бывает приливов и отливов!

Значит кто-то наблюдает за ним из темноты. Вот в чем дело. Они вытащили его из воды и сейчас следят за ним…

Ваймс снова открыл глаза. Боль частично ушла, оставляя вместо себя оцепенелость. У него было ощущение, что он потерял чувство времени. Темнота сдавливала его со всех сторон, плотная и бархатистая.

Застонав, он перекатился на живот и с трудом встал на четвереньки.

— Кто здесь? — пробормотал он и очень, очень осторожно поднялся на ноги.

Вертикальное положение, казалось, привело его мозги в рабочее состояние.

— Здесь есть кто-нибудь? — темнота поглотила звуки. В любом случае, что бы он смог сделать, если бы ему ответили — да?

Ваймс вытащил меч и, держа его перед собой, двинулся вперед. Через дюжину шагов меч звякнул о камень.

— Спички, — забормотал он. — У меня же есть спички!

Он нашел сверток из вощеной бумаги и, еле ворочая застывшими пальцами, вытянул одну спичку. Большим пальцем соскреб воск с головки и чиркнул ею об стену.

Вспышка причинила боль глазам. Быстро оглядись! Текущая вода, ровная поверхность песка, его рука… и отпечатки ног, идущие из воды. Только одна пара ног? Да. Маленькая пещера, сухие стены, темнота, выход наверх…

Ваймс заковылял к овальному проходу так быстро, как мог, а спичка искрила и шипела в его руке.

Проход вел в большую пещеру. Такую большую, что темнота, казалось, втянула в себя свет от спички, которая обожгла ему пальцы и погасла.

Плотная темнота сомкнулась над ним, как занавес, и он наконец понял, о чем говорили дварфы. Эта темнота не напоминала темноту капюшона, подвала или даже их довольно поверхностной шахты. Он был так глубоко под землей, что эта темнота обрушилась на него всем своим весом.

Где-то рядом капля воды плюхнулась в невидимую лужу.

Ваймс шел вперед, шатаясь. Он знал, что кровоточил. Он не знал, почему он куда-то идет, но был уверен, что так надо.

Может быть, ему удастся найти дневной свет. Может быть, ему попадется бревно, смытое под землю и он выплывет на нем наружу. Ваймс не собирался умирать здесь в темноте, в такой дали от дома. Все больше воды капало с потолка пещеры. Часть попадала ему за шиворот, но еще больше плюхали в лужи вокруг. Ха, вода, стекающая тебе за шиворот и странные звуки в тенях… Вот тогда то мы и увидим, настоящий ли ты полицейский, верно? Вот только теней здесь не было. Им не хватало света.

Возможно, тот несчастный коротышка дварф тоже шел этим путем. Но он нашел дорогу наружу. Может он знал дорогу, может у него была веревка, может он был молодым и гибким… и он, чуть живой, выбрался наружу, запрятал сокровище и затем спустился в долину, идя к своей могиле. На людей иногда находит такое. Ему вспомнилась миссис Олдсбертон, которая сошла с ума после смерти своей малютки и без устали чистила все в доме, каждую чашку, стены, потолки и ложки, ни на кого не глядя, никого не слушая, не прекращая работу ни днем, ни ночью. Что-то переключается в голове и ты начинаешь искать любое занятие, чтобы отвлечь себя от мыслей.

Прекрати думать, что путь наружу, который нашел тот дварф, был тем отверстием, через которое он провалился сюда. Ваймс не имел никакого понятия, где он сейчас находится.

Может ему просто прыгнуть в воду, на этот раз осознавая свои действия, и может ему удастся выплыть в реку, прежде чем бурный поток исколотит его до смерти. Может быть он…

Какого черта он отпустил веревку? Такое чувство бывает, когда ты стоишь на краю обрыва и тихий голос у тебя в голове шепчет — «Прыгай» или — «Дотронься до огня!». Конечно, никто не слушается этого голоса. Во всяком случае, большинство не слушается. Что же, голос сказал — «Прыгай», и он прыгнул…

Его тело ныло и кровоточило, но он тащился вперед, пока тьма не обернула его своим хвостом.

* * *

— Он скоро вернется, вот увидите, — сказала Сибил. — Даже если останется одна минута.

В холле большие напольные часы только что пробили полшестого.

— Конечно, он вернется, — согласилась Пузырек. Они с Сибил купали Малыша Сэмми.

— Он никогда не опаздывает, — продолжала Сибил. — Он говорит, что если опоздаешь по уважительной причине, то и без причин начнешь опаздывать. И сейчас еще только полшестого.

— Времени полно, — согласилась Пузырек.

— Фред и Шнобби отвели лошадей в долину? — спросила Сибил.

— Да, Сибил. Ты видела как они уехали, — ответила Пузырек. Она поглядела через голову Сибил на своего мужа, мрачно стоявшего в дверном проеме. Тот лишь безнадежно пожал плечами.

— Иногда он взбегает по лестнице в то время, как часы отбивают шесть, — сказала Сибил, спокойно намыливая Малыша Сэма губкой в форме медвежонка. — В самую последнюю секунду. Подожди и увидишь.

* * *

Ваймс хотел спать. Никогда раньше он не испытывал такой усталости. Он упал на колени и боком рухнул на песок.

Когда Ваймс заставил себя открыть глаза, он увидел над собой бледные звезды и в очередной раз испытал ощущение присутствия кого-то рядом.

Ваймс повернул голову, морщась от режущей боли, и увидел стоящее на песке маленькое, ярко освещенное кресло. В нем полулежала фигура в балахоне и читала книгу.

Белая костяная рука перевернула страницу.

— Ты Смерть, значит? — помолчав спросил Ваймс.

— АХ, ЭТОТ МИСТЕР ВАЙМС, ОН КАК ВСЕГДА ПРОНИЦАТЕЛЕН. СРАЗУ ДОГАДАЛСЯ, — ответил Смерть, закладывая страницу пальцем, чтобы не потерять ее.

— Я тебя уже видел раньше.

— Я ЧАСТЕНЬКО ПРОХОДИЛ МИМО ВАС, МИСТЕР ВАЙМС.

— Значит, на этом все?

— ВАМ НИКОГДА НЕ ПРИХОДИЛО В ГОЛОВУ, ЧТО КОНЦЕПЦИЯ ПИСЬМЕННОГО НАРРАТИВИУМА В НЕКОТОРОЙ СТЕПЕНИ СТРАННА? — спросил Смерть.

Ваймс всегда чувствовал, когда собеседник пытался избежать чего-то, о чем он не хотел говорить в данную минуту, как, например, сейчас.

— Это правда? — настойчиво повторил он. — Время умирать?